Церковно религиозный стиль речи стилевые черты. Конструктивный принцип церковно-религиозного стиля речи

Церковно-религиозный стиль – функциональная разновидность совр. рус. лит. языка, обслуживающая сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания.

В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где представлен церковнославянский язык, а с другой стороны – выступления священнослужителей перед массовой аудиторией, осуществляемые не на церковнославянском, а на совр. рус. лит. языке, который и предстает в этом случае в виде особого функц. стиля – церковно-религиозного. Таким образом, сфера церковно-религиозной общественной деятельности оказывается сферой двуязычия.

Но если церковнославянский язык подробно изучен и описан, то изучение Ц. -р. функц. с. совр. рус. лит. языка только начинается; имеются описания жанров церковно-религиозного послания и храмовой проповеди; предстоит изучить жанры напутственного слова, надгробного слова и др. слов, речь священнослужителей в официальной обстановке, – т. е. все жанры и формы речи, в которых находит своё воплощение Ц. -р. функц. с.

Содержание текстов, выдержанных в Ц. -р. с. , позволяет выделить в нем две стороны: диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой, и модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, призывами, религиозными наставлениями, советами, восхвалением деятельности Церкви и т. д. : "Обращаясь к вам с пасхальным приветствием, я призываю вас благоуспешно продолжать служение Церкви и Отечеству в беспредельной преданности Христу, в верности Его заповедям и любви к каждому человеку и всему человеческому роду" (Пасхальное послание Алексия II, 1988).

Коммуникативная цель текстов Ц. -р. с. всегда сложная, многоплановая: раскрывая диктумное содержание, автор одновременно стремится к эмоциональному воздействию на адресата, причем это эмоциональное воздействие связывается с определенным событием из библейской истории, из жизни апостолов, святых, деятелей Церкви и т. д. , напоминая о котором, автор стремится к религиозному просвещению аудитории; отмечая важнейшие события в современной церковной и – шире – общественной жизни, автор достигает еще одной цели – пропаганды позитивной роли Церкви в жизни современного общества и, наконец, призывая к соблюдению христианских заповедей, к сохранению религиозных традиций, к соблюдению церковных установлений, автор преследует цель воспитания аудитории в религиозном духе. Таким образом, соединение эмоционально-воздействующей, религиозно-просветительской, религиозно-пропагандистской и воспитательно-дидактической целей реализует многостороннюю коммуникативную направленность Ц. -р. текстов.

Сложная коммуникативная цель формирует и образ автора, который в Ц. -р. с. оказывается также сложным, двуплановым: с одной стороны, это духовный пастырь, наставник мирян, а с другой, – одно из "чад Матери-Церкви", испытывающий чувства радости, ликования или, напротив, чувства сожаления или скорби вместе со слушающими; это варьирование образа автора находит отражение, в частности, в варьировании языковой формы, обозначающей повествователя (я авторское / мы авторское / мы инклюзивное)

Образ автора как посредника между Церковью – "наместницей Бога на Земле" – и верующими, народом, причем посредника, понимающего народ и близкого к нему, обусловливает отсутствие явного авторского волеизъявления в форме категорического приказа: долженствующе-предписывающий характер изложения в форме категорического императива Ц.

Р. с. не свойственен: "Мы хотим, чтобы наши верующие не были ограничены только знакомством через средства массовой информации о том, как будет проходить празднование в Святой Земле или нашей первопрестольной столице Москве, а чтобы они лично приняли участие в Великом Юбилее в своей церковной общине, в своем родном городе, районе или селе" (Рождественское послание митрополита Ювеналия, 1998–1999).

Адресат текстов Ц. -р. с. – это, с одной стороны, православные христиане, если текст звучит в церкви и адресован верующим, или более широкая аудитория, если текст обращен, напр. , к слушателям радиопередачи, телезрителям и т. п. , т. е. адресат обобщенный и массовый (по Н. И. Формановской). В случае же обращения священнослужителя к другим церковным деятелям различного ранга, – адресат прогнозируемый и конкретизируемый. Но всегда тексты, выдержанные в Ц. -р. с. , обращены к массовой аудитории, следовательно, представляют собой публичную официальную речь, а потому Ц. -р. с. является книжным функц. стилем кодифицированного лит. языка.

Система языковых средств Ц. -р. с. включает лексические единицы четырёх пластов: 1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать, говорить, делать, каждый, тогда, Москва);

2) общекнижную (восприятие, бытие, исконная роль, традиции, однако, весьма, придерживаться иных мировоззрений);

3) церковно-религиозную (Господь Вседержитель, иноки и инокини, монашествующие, миряне, престольный праздник, богослужение, царство Божие, иерархи, боголюбивые пастыри, Святая Земля, освящение, жены-мироносицы);

4) лексику с газетно-публицистической функционально-стилевой окраской (суверенные государства, боевики, сфера образования, преодоление трудностей, экономическая и социальная обстановка, проблемы беженцев и регионов).

Основной лексический ресурс стиля составляет лексика эмоционально-экспрессивно окрашенная, в частности архаически-возвышенная и эмоционально-оценочная (беспримерная преданность, возвеличить воинов, неземное величие, черпать вдохновение, преславный праздник), употребление которой связано с реализацией тех коммуникативных целей, о которых шла речь выше: с воспитательно-дидактической целью и целью положительного эмоционального воздействия, направленного на формирование у адресата определенных морально-нравственных концептов.

Грамматические ресурсы стиля включают такие морфологические и синтаксические средства, которые обеспечивают:

1) книжный характер стиля (в частности родительный присубстантивный, причастия и причастные обороты, пассивные конструкции);

2) архаическую стилистическую окраску речи (архаические морфологические формы, устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании);

3) создание экспрессивного эффекта (ряды однородных членов, суперлативы.

С негативной точки зрения арсенал грамматических средств стиля характеризуется отсутствием многокомпонентных усложненных предложений с разнородными синтаксическими связями, бессоюзного способа выражения подчинительных отношений, что связано со стремлением к доступности, понятности Ц. -р. текстов массовому адресату.

Целям усиления экспрессии и, в частности, создания эмоционально-оценочной стилистической окраски речи, служат, кроме использования оценочной и эмоционально-экспрессивно окрашенной лексики: а) обширная цитация; б) использование тропов и фигур речи (наиболее типичными из которых являются метафоры, эпитеты, повторы, градация, антитеза, инверсия, риторический вопрос); в) приемы усложнения композиции текстов; напр. : "Мы грешны и нечисты // А Она (Богородица) / Пречистая" (антитеза); "И действительно / кому и когда отказал Бог в благодати / просвещения / Кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога?" (риторический вопрос); (примеры Н. Н. Розановой).

В целом, с точки зрения языкового воплощения, изученные жанры Ц. -р. с. отличаются сочетанием общекнижных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими, а также архаически-торжественной и эмоционально-оценочной окраской, что отличает Ц. -р. с. от всех остальных книжных функц. стилей, в том числе – и от газетно-публицистического, с которым он сближается сложностью коммуникативной функции, массовым характером адресата и эмоционально-экспрессивной окрашенностью многих языковых средств, входящих в его систему. Однако указанные признаки, а также различная направленность воздействия, характер образа автора, отсутствие той открытости для стилистически сниженных, пейоративно-оценочных и даже нелитературных элементов, которая свойственна газетно-публиц. стилю, – все это не позволяет считать Ц. -р. с. "разновидностью" или "подстилем" газетно-публиц. функц. стиля совр. рус. лит. языка.

Церковно-религиозный стиль

– функциональная разновидность совр. рус. лит. языка, обслуживающая сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания.

В доперестроечное время (1917–1980-е гг.) эта область функционирования рус. языка, в силу известных экстралингвистических причин, была практически закрыта для филолога-исследователя, следствием чего явилось отсутствие указания на Ц.-р. стиль в литературе по стилистике, а также распространенное мнение, что данная сфера обслуживается не современным рус., а церковнославянским языком. В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где действительно представлен церковнославянский язык, а с другой стороны – выступления священнослужителей перед массовой аудиторией по радио, на митингах, по телевидению, в Государственной Думе, во время обряда освящения школ, больниц, офисов и т.д., осуществляемые не на церковнославянском, а на совр. рус. лит. языке, который и предстает в этом случае в виде особого функц. стиля – церковно-религиозного (в другой терминологии – религиозного , религиозно-проповеднического или религиозно-культового ; термин церковно-религиозный предпочтительнее, т.к. указывает одновременно и на сферу общественной деятельности, в которой он функционирует, и на религиозную форму общественного сознания, и на церковных деятелей как авторов соответствующих текстов, но не ограничивает его реализацию лишь жанром проповеди). Таким образом, сфера церковно-религиозной общественной деятельности оказывается сферой двуязычия .

Но если церковнославянский язык подробно изучен и описан, то изучение Ц.-р. функц. с. совр. рус. лит. языка только начинается; имеются описания жанров церковно-религиозного послания и храмовой проповеди; предстоит изучить жанры напутственного слова, надгробного слова и др. слов , речь священнослужителей в официальной обстановке, – т.е. все жанры и формы речи, в которых находит своё воплощение Ц.-р. функц. с.

Системность Ц.-р. с. отражается в таких параметрах соответствующих речевых жанров, как: а) содержательная сторона; б) коммуникативная цель; в) образ автора; г) характер адресата; д) система языковых средств и особенности их организации.

Содержание текстов, выдержанных в Ц.-р. с., позволяет выделить в нем две стороны: диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой, и модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, призывами, религиозными наставлениями, советами, восхвалением деятельности Церкви и т.д.: "Обращаясь к вам с пасхальным приветствием, я призываю вас благоуспешно продолжать служение Церкви и Отечеству в беспредельной преданности Христу, в верности Его заповедям и любви к каждому человеку и всему человеческому роду" (Пасхальное послание Алексия II, 1988). Эти две содержательные стороны Ц.-р. текстов соотносятся – соответственно – с содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной информацией (по И.Р. Гальперину). Специфической чертой содержательно-концептуальной информации (или модальной рамки содержательной стороны) является ее эксплицитный характер; она отражает религиозную идеологию и не допускает никаких инотолкований.

Коммуникативная цель текстов Ц.-р. с. всегда сложная, многоплановая : раскрывая диктумное содержание, автор одновременно стремится к эмоциональному воздействию на адресата, причем это эмоциональное воздействие связывается с определенным событием из библейской истории, из жизни апостолов, святых, деятелей Церкви и т.д., напоминая о котором, автор стремится к религиозному просвещению аудитории; отмечая важнейшие события в современной церковной и – шире – общественной жизни, автор достигает еще одной цели – пропаганды позитивной роли Церкви в жизни современного общества и, наконец, призывая к соблюдению христианских заповедей, к сохранению религиозных традиций, к соблюдению церковных установлений, автор преследует цель воспитания аудитории в религиозном духе. Таким образом, соединение эмоционально-воздействующей, религиозно-просветительской, религиозно-пропагандистской и воспитательно-дидактической целей реализует многостороннюю коммуникативную направленность Ц.-р. текстов.

Сложная коммуникативная цель формирует и , который в Ц.-р. с. оказывается также сложным, двуплановым : с одной стороны, это духовный пастырь, наставник мирян, а с другой, – одно из "чад Матери-Церкви" , испытывающий чувства радости, ликования или, напротив, чувства сожаления или скорби вместе со слушающими; это варьирование образа автора находит отражение, в частности, в варьировании языковой формы, обозначающей повествователя (я авторское / мы авторское / мы инклюзивное): "С радостным, светлым чувством я обращаюсь к вам со словами мира и любви о Христе…"; "Мы посетили Алма-Атинскую епархию в Казахстане…"; "И мы , чада Божии, возрадуемся ныне… и проследуем в Вифлеем" (Рождественское послание Алексия II, 1995–1996). Образ автора как посредника между Церковью – "наместницей Бога на Земле" – и верующими, народом, причем посредника, понимающего народ и близкого к нему, обусловливает отсутствие явного авторского волеизъявления в форме категорического приказа: долженствующе-предписывающий характер изложения в форме категорического императива Ц.-р. с. не свойственен: "Мы хотим, чтобы наши верующие не были ограничены только знакомством через средства массовой информации о том, как будет проходить празднование в Святой Земле или нашей первопрестольной столице Москве, а чтобы они лично приняли участие в Великом Юбилее в своей церковной общине, в своем родном городе, районе или селе" (Рождественское послание митрополита Ювеналия, 1998–1999). Даже в ситуации, когда автор выражает негативное отношение всей патриархии к событию (напр., к показу по телевидению фильма Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа"), он прибегает не к речевым жанрам приказа или категорического запрета, а к речевым жанрам просьбы и совета: "Этот фильм / который хотят показать по телевизору… / он нехороший… Там показывают сплошное кощунство… // Тем более это всё смешано / для нас с дорогим Священным Писанием / и Преданием / о Господе нашем Иисусе Христе // Поэтому пожалуйста / отнеситесь к этому серьёзно" (из храмовой проповеди – пример Н.Н. Розановой).

Адресат текстов Ц.-р. с. – это, с одной стороны, православные христиане, если текст звучит в церкви и адресован верующим, или более широкая аудитория, если текст обращен, напр., к слушателям радиопередачи, телезрителям и т.п., т.е. адресат обобщенный и массовый (по Н.И. Формановской). В случае же обращения священнослужителя к другим церковным деятелям различного ранга, – адресат прогнозируемый и конкретизируемый . Но всегда тексты, выдержанные в Ц.-р. с., обращены к массовой аудитории, следовательно, представляют собой публичную официальную речь , а потому Ц.-р. с. является книжным функц. стилем кодифицированного лит. языка .

Система языковых средств Ц.-р. с. включает лексические единицы четырёх пластов : 1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать, говорить, делать, каждый, тогда, Москва ); 2) общекнижную (восприятие, бытие, исконная роль, традиции, однако, весьма, придерживаться иных мировоззрений ); 3) церковно-религиозную (Господь Вседержитель, иноки и инокини, монашествующие, миряне, престольный праздник, богослужение, царство Божие, иерархи, боголюбивые пастыри, Святая Земля, освящение, жены-мироносицы ); 4) лексику с газетно-публицистической функционально-стилевой окраской (суверенные государства, боевики, сфера образования, преодоление трудностей, экономическая и социальная обстановка, проблемы беженцев и регионов ). Основной лексический ресурс стиля составляет лексика эмоционально-экспрессивно окрашенная, в частности архаически-возвышенная и эмоционально-оценочная (беспримерная преданность, возвеличить воинов, неземное величие, черпать вдохновение, преславный праздник ), употребление которой связано с реализацией тех коммуникативных целей, о которых шла речь выше: с воспитательно-дидактической целью и целью положительного эмоционального воздействия, направленного на формирование у адресата определенных морально-нравственных концептов. Грамматические ресурсы стиля включают такие морфологические и синтаксические средства, которые обеспечивают: 1) книжный характер стиля (в частности родительный присубстантивный, причастия и причастные обороты, пассивные конструкции); 2) архаическую стилистическую окраску речи (архаические морфологические формы, устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании); 3) создание экспрессивного эффекта (ряды однородных членов, суперлативы); напр.: 1) лето благости Господней; слова мира и любви; радующее сердце общение; восстанавливаемый в Москве Храм Христа Спасителя; 2) с любовию во Христе; изглаждена будет; ныне рождшемся; возлюбленные о Господе; на земли; миру горнему; хранить веру отеческую; Церковь небесная; 3) …поздравляю вас, дорогие мои, с этим светлым и благословенным праздником; важнейший; преизобильная; преславное; многополезное; радостнейший; наичестнейшие; благословеннейший . С негативной точки зрения арсенал грамматических средств стиля характеризуется отсутствием многокомпонентных усложненных предложений с разнородными синтаксическими связями, бессоюзного способа выражения подчинительных отношений, что связано со стремлением к доступности, понятности Ц.-р. текстов массовому адресату.

Целям усиления экспрессии и, в частности, создания эмоционально-оценочной стилистической окраски речи, служат, кроме использования оценочной и эмоционально-экспрессивно окрашенной лексики: а) обширная цитация; б) использование тропов и фигур речи (наиболее типичными из которых являются метафоры, эпитеты, повторы, градация, антитеза, инверсия, риторический вопрос); в) приемы усложнения композиции текстов; напр.: "Мы грешны и нечисты // А Она (Богородица) / Пречистая" (антитеза); "И действительно / кому и когда отказал Бог в благодати / просвещения / Кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога?" (риторический вопрос); (примеры Н.Н. Розановой).

В целом, с точки зрения языкового воплощения, изученные жанры Ц.-р. с. отличаются сочетанием общекнижных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими , а также архаически-торжественной и эмоционально-оценочной окраской , что отличает Ц.-р. с. от всех остальных книжных функц. стилей, в том числе – и от газетно-публицистического , с которым он сближается сложностью коммуникативной функции, массовым характером адресата и эмоционально-экспрессивной окрашенностью многих языковых средств, входящих в его систему. Однако указанные признаки, а также различная направленность воздействия, характер образа автора, отсутствие той открытости для стилистически сниженных, пейоративно-оценочных и даже нелитературных элементов, которая свойственна газетно-публиц. стилю, – все это не позволяет считать Ц.-р. с. "разновидностью" или "подстилем" газетно-публиц. функц. стиля совр. рус. лит. языка.

Лит. : Крысин Л.П. Религиозно-проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура / Памяти Т.Г. Винокур. – М., 1996; Шмелев А.Д. Функциональная стилистика и моральные концепты // Язык. Культура. Гуманитарное знание. Научное наследие Г.О. Винокура и современность. – М., 1999; Крылова О.А. Существует ли церковно-религиозный функциональный стиль в современном русском литературном языке? // Культурно-речевая ситуация в современной России. – Екатеринбург, 2000; Ее же: Можно ли считать церковно-религиозный стиль современного русского литературного языка разновидностью газетно-публицистического? // Стереотипность и творчество в тексте. – Пермь, 2001; Со Ын Ён, Речевой жанр современного церковно-религиозного послания.: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 2000; Розанова Н.Н. Коммуникативно-жанровые особенности храмовой проповеди // И.А. Бодуэн де Куртенэ: Ученый. Учитель. Личность / Под редакцией Т.М. Григорьевой. – Красноярск, 2000.

Кожина М.Н. К основаниям функциональной стилистики. – Пермь, 1968 (см. с. 160–175); Феодосий епископ Полоцкий и Глубокский. Гомилетика. Теория церковной проповеди, Моск. Духов. Академия. – Сергиев Посад, 1999; Войтак М. Индивидуальная реализация жанрового образца проповеди // Стереотипность и творчество в тексте. – Пермь, 2002; Makuchowska M. Język religijny // Język polski / Ред. St. Gajda. – Opole, 2001.

О.А. Крылова

Стилистический энциклопедический словарь русского языка. - М:. "Флинта", "Наука" . Под редакцией М.Н. Кожиной . 2003 .

Смотреть что такое "Церковно-религиозный стиль" в других словарях:

церковно-религиозный стиль

Церковно-религиозный стиль - Один из функциональных стилей современного русского литературного языка, обслуживающий сферу церковно религиозной общественной деятельности и соотносящийся с религиозной формой общественного сознания. Коммуникация в этой сфере включает… … Общее языкознание. Социолингвистика: Словарь-справочник

- – см. Церковно религиозный стиль …

- – разновидность устной формы литературного языка, которая находит выражение в различных типах публичных выступлений. В современной практике публичного общения в зависимости от сферы общения выделяют следующие роды О. р.: социально политическая,… … Стилистический энциклопедический словарь русского языка

Литература Великого княжества Литовского - ― литература, сложившаяся в XIV XVII веках на землях Великого княжества Литовского (нынешняя Белоруссия, Литва, частично Украина, Россия и Польша. Многоязычная литература Великого княжества Литовском развивалась на западнорусском,… … Википедия

литературные стили Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

Литературные стили - в риторике: обиходно разговорный, документально деловой, художественный, научный, публицистический, церковно религиозный функциональные стили; в них, в свою очередь, выделяются жанровые стили, или стили видов словесности: стиль гомилетики,… … Риторика: Словарь-справочник

Русская литература - I.ВВЕДЕНИЕ II.РУССКАЯ УСТНАЯ ПОЭЗИЯ А.Периодизация истории устной поэзии Б.Развитие старинной устной поэзии 1.Древнейшие истоки устной поэзии. Устнопоэтическое творчество древней Руси с X до середины XVIв. 2.Устная поэзия с середины XVI до конца… … Литературная энциклопедия

Как было сказано в главе 4, изучение церковно-религиозного стиля в светской филологической науке еще только начинается. Не все жанры церковно-религиозной современной речи (молитва, исповедь, напутственное слово, надгробное слово, послание, проповедь и др.) изучены полностью. К настоящему времени имеются исследования жанров церковно-религиозных посланий и проповедей. Как показывают проведенные исследования (Л.П. Крысий, Н.Н. Розанова, М. Войтак, С.А. Гостеева, О.А. Крылова, А.Д. Шмелев и др.), стиль этих жанров довольно близок, хотя есть и различия, определяемые в наибольшей степени различиями формы речи в этих двух случаях: послания представляют собой письменные тексты (впрочем, предназначенные для их оглашения в храмах), а проповеди всегда произносятся устно (хотя позже могут быть и опубликованы, тогда их тема определяется в названии: «Проповедь вдень памяти Вифлеемских младенцев», «Проповедь на притчу о богаче». (См.: Розанова 2000:238.)

Послание - это комплексный речевой жанр, поэтому он представляет собой (как и проповедь) систему целого ряда речевых жанров - таких, как приветствие, поздравление, напоминание (повествование) о том событии библейской истории, которое отмечается в этот день и которому посвящены послание или проповедь, вос­хваление Православной церкви, призывы к соблюдению евангельских заповедей и церковных установлений, поучение; кроме того, в тексты посланий и проповедей включаются элементы повествования, связанные с современными событиями из жизни Церкви, священнослужителей или страны, на которые автор хочет откликнуться и которым хочет дать свою оценку.

Сказанным определяется отбор и организация языковых средств, в состав которых входит не только нейтральная и общекнижная лексика, но и архаически-возвышенная лексика, а также лексика с газетно-публицистической функционально-стилевой окраской.

Примеры (из Пасхальных и Рождественских посланий Патри­арха Московского и всея Руси Алексия II):

(1) Возлюбленные о Христе Воскресшем Преосвященные архипастыри, честные пастыри и весь клир церковный, досточтимые иноки и инокини, боголюбивые миряне ~ чада нашей Святой Матери-Церкви, пребывающие в России, Странах Содружества Независимых Государств и Балтии, а также во многих других государствах мира на всех континентах!

Ныне мы празднуем Пасху Христову, Светлое Христово Воскресение! От всего сердца, с чувством духовного ликования поздравляю всех вас, дорогие мои, с этим светлым и благословенным праздником!

(2) Да озарится пасхальной радостью и светом каждый дом, каждая семья, каждая иноческая обитель! Пусть праздник Пасхи Христовой придет к тем, кто одинок, кто болен, кто пребывает в заточении, - ко всем, кто в эти пасхальные дни не может быть в храме и вместе со всей Церковью участвовать в праздничной молитве и в общем пасхальном торжестве/

В России, в других странах Содружества Независимых государств и Балтии постепенно преодолеваются наиболее тяжелые кризисные явления. Однако жизнь наших стран и народов продолжает оставаться весьма непростой. По-прежнему за порогом бедности находятся многие люди, честно и достойно трудящиеся на народное благо. Недостаточной остается забота властей и общества в целом о пожилых и немощных, многодетных семьях, детях-сиротах и других социально не защищенных людях. Не преодолены последствия кровопролитных межэтнических конфликтов.

Как ни для каких других, для текстов церковно-религиозных жанров важен образ автора. Как и коммуникативная цель, образ автора в текстах, реализующих церковно-религиозный стиль, является сложным, двусторонним. С одной стороны, это духовный пастырь, наставник всех мирян, а с другой, он сам - одно из «чад Матери-Церкви», как называют себя православные священнослужители. Отсюда и варьирование языковой формы, обозначающей повествователя: это может быть и «я авторское», за которым стоит образ наставника, и «мы авторское» с тем же значением, когда автор отъединен от адресата (ниже примеры 1 и 2); а может быть мы. инклюзивное т. е. мы «всеобщности», когда автор не отделяет себя от адресата (пример 3): 1) С радостным, светлым чувством я обращаюсь к вам со словами мира и любви о Христе... 2) Мы посетили Алма-Атинскую епархию в Казахстане... Мною посещены также епархии Тверская, ...; 3) И мы, чада Божий, возрадуемся ныне и проследуем в Вифлеем. Поэтому можно говорить об образе автора церковно-религиозных текстов как об образе посредника между Церковью - «наместницей Бога на Земле» - и верующими, народом.

Важной специфической чертой стиля, связанной с образом автора, является отсутствие авторского волеизъявления в форме категорического приказа. Хотя такой компонент содержания, как наставление, поучение, присутствует, однако долженствующе-предписующий характер изложения этому стилю чужд (в отличие от офици­ально-делового стиля). Например: Мы хотим, чтобы наши верующие не были ограничены только знакомством через средства массовой информации о том, как будет проходить празднование в Святой Земле или нашей первопрестольной столице Москве, а чтобы они лично приняли участие в великом Юбилее в своей церковной общине, в своем родном городе, районе или селе.

Даже в тех случаях, когда о каком-либо явлении у всех священнослужителей складывается отрицательное мнение, как в случае с показом по телевидению фильма Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа», то и в этом случае обращение к пастве не содержит категорического запрета, а строится как система речевых актов увещевания, совета и просьбы:

Этот фильм /который хотят показать по телевизору... /он нехороший... Там показывают сплошное кощунство... // Тем более это всё смешано/ для нас с дорогим Священным Писанием/и Преданием/ о Господе нашем Иисусе Христе // Поэтому пожалуйста / отнеситесь к этому серьезно (из храмовой проповеди - пример Н.Н. Розановой (Розанова 2000).

Воздействие проповеди и послания - это в первую очередь воздействие эмоциональное: автор стремится воздействовать не столько на рациональную, сколько на эмоциональную сферу адресата, широкого круга верующих. Поэтому стиль посланий и проповедей отличается эмоциональностью. В устной форме речи (в проповедях) это получает воплощение « в своеобразии просодического оформления текста (обилие растяжек, "риторические" паузы, замедление темпа, разного рода акцентные выделения и различные просодические средства выражения модальности). Ср.: Мы далеко (со слеза­ми в голосе) не понимаем / други наши / сколь необходимы молитвы для нас/ Пречистыя Матери Господа/и чтобы видеть эту необходимость / нужно о-о-око / или у-у-м / гораздо чище и светлее нашего // (Розанова 2000:236).

В письменных текстах (в посланиях) эта высокая степень экспрессии создается за счет повторов, риторических обращений, восклицательных предложений, и в обоих жанрах эту же функцию несет архаически-возвышенная лексика. Например:

Где нам на все взять силы и терпение, из какого источника черпать вдохновение?; Верны и непреложны слова апостольские и слова святительские!

Поздравление, пожелание нередко слиты воедино с наставлением (поучением):

Дорогие мои! Господь и Спаситель наш Иисус Христос да укрепит нас на жизненном пути, которым следует каждый из нас! Устами святого Апостола Павла Господь призывает нас жить в любви, а не в ненависти, в скорби быть терпеливыми, делать людям как можно больше добра, утешаться надеждой и в вере быть непоколебимыми.

Глава 1. Религиозно-проповеднический стиль современного русского литературного языка как лингвистическая проблема

§1. Языковые образования сферы религии

§2. Формы существования религиозно-проповеднического стиля

§3. Проблема «гибридности» языка текстов религиозно-проповеднического стиля

§4. О некоторых языковых особенностях религиозно-проповеднического стиля

1. Фонетика и орфоэпия

2. Лексика

3. Фразеология

4. Морфемика и словообразование

5. Морфология

6. Синтаксис

Выводы по Главе

Глава 2. Моральные концепты религиозно-проповеднического стиля и их аналоги в светском дискурсе

§1. О светской и религиозной этической картине мира

1. Из истории возникновения светского и религиозного значения лексем

2. Классификация этической лексики религиозно-проповеднического стиля

§2. Лексемы, соотносимые с общими этическими понятиями, и их аналоги в светском дискурсе

§3. Лексемы, соотносимые с добродетелями, и их аналоги в светском дискурсе

§4. Лексемы, соотносимые с грехами, и их аналоги в светском дискурсе

Выводы по Главе

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Гольберг, Инна Михайловна

События последних десятилетий XX века коренным образом изменили социальную и культурную ситуацию в нашей стране. В особенности это касается сферы религии. Деятельность священнослужителей, долгое время находившаяся на периферии общественного сознания, приобретает сегодня всё большую социальную значимость. Слово священника теперь можно услышать не только в храмах, но и по радио, телевидению, в парламенте, на митингах, на лекциях.

Нельзя не отметить своеобразие языка, используемого деятелями Русской Православной Церкви: при всем разнообразии индивидуальной манеры каждого из представителей духовенства, их речь объединяют некоторые общие закономерности в отборе и использовании особых лексических, морфологических и иных языковых средств. Приведем примеры такой речи:

Только благодать Господия, которая немощная врачует и оскудевающая восполняет, может помочь и укрепить меня в предстоящем мне служении: сохранении единства нашей Святой Православной Русской Церкви; открытии множества храмов и святых обителей, куда нужно поставить священнослужителей, чтобы они право правили слово Христовой истины" (из Слова Святейшего Патриарха Алексия П, произнесенного в Пюхтицком Успенском монастыре 6 июля 1990 года)1;

Ещё один год, прожитый нами, ушёл в вечность. К чему призывает нас Святая Церковь накануне нового года? Она призывает нас возблагодарить Господа за все милости, которые он ниспослал нам в минувшем году. Мы должны обратиться ко Господу и молиться, чтобы Господь простил нам все согрешения, в мимошедшем лете нами содеян

1 Цит. по: Кравченко, 1992, с. 20. ные. Мы будем просить, чтобы Господь благословил наступающее лето Своем благости, благословил люди Своя миром." (из Слова Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на новогоднем молебне в Богоявленском соборе 31 декабря 1993 года (Прил.1, 30)).

Этот своеобразный языковой феномен - особый стиль языка деятелей Русской Православной Церкви и верующих1 - привлёк наше внимание и стал объектом настоящего исследования.

Данная работа посвящена изучению религиозно-проповеднического стиля2 современного русского литературного языка. Под религиозно-проповедническим стилем мы понимаем такую функциональную разновидность русского литературного языка, которая обслуживает сферу религии. Здесь имеется в виду только сфера деятельности Русской Православной Церкви (РПЦ), вопрос о специфике языковых образований о других конфессий в работе не рассматривается. Особое внимание в настоящем исследовании уделяется вопросу функционирования лексических единиц, соотносимых с моральными концептами, в рамках религиозно-проповеднического стиля.

В современной отечественной лингвостилистике понятие религиозно-проповеднического стиля еще не получило широкого распространения, однако вопрос о выделении особой разновидности литературного языка, функционирующей в сфере религии, не является новым для лингвистической науки.

1 Вопрос о носителях религиозно-проповеднического стиля, а также проблема форм существования данного языкового образования специально рассматривается нами в §2 Первой главы.

2 Термин Л.П. Крысина (см., например, Крысин, 1994, с.70).

Языковые образования, обслуживающие другие конфессии, также заслуживают подробного рассмотрения, однако объём настоящего исследования не позволяет подвергнуть анализу эту проблему.

Так, чешские лингвисты вслед за Б. Гавранеком выделяют "философско-религиозную сферу деятельности" применительно к вопросу о функционально-стилевом расслоении литературного языка (см. об этом Havranek, 1963, с. 13; Краус, 1974, с.ЗО; Барнет, 1995, с. 175). Особенности «религиозного стиля» рассматриваются в работах словацкого исследователя Й. Мистрика (Mistrik, 1992). «Религиозный язык» активно изучается польскими языковедами (см. об этом подробно: Войтак, 1998). На эту проблему также обращала внимание американская социолингвистика, точнее, то её направление, в рамках которого разрабатывалась теория "языковых кодов малых социальных групп" (см., например, Gumperz, 1970).

Вопрос этот поднимался и в нашем языкознании1.

В 1973 году В.М. Живов и Б.А. Успенский в своей статье "Центр и периферия в свете языковых универсалий" (Живов, Успенский, 1973) среди лингвистических явлений, игнорируемых учёными-языковедами, называют и "ритуальную речь". Причиной отсутствия исследований на подобные темы авторы считают нестандартность, "периферийность" таких феноменов (указ. соч., с.24).

В 1975 году В.А. Аврорин в монографии "Проблемы изучения функциональной стороны языка" (Аврорин, 1975), выделяя "сферы человеческой деятельности со специфическими речевыми традициями", возникновение и существование которых является, по его мнению, "причиной и основой стилистической дифференциации языковых средств", называет и "сферу религиозного культа" (указ. соч., с.75). Там же В.А. Аврорин достаточно подробно описывает языковую и культурную ситуацию внутри этой сферы. Однако конкретное рассмотрение во

1 Проблема «православного языка» обсуждалась также в некоторых отечественных работах по литературоведению (см., например, Архангельский, 1994). проса о религиозно-проповедническом стиле и его значении для современного русского литературного языка в задачи автора не входило.

В 1976 году Л.Б. Никольский в книге "Синхронная социолингвистика (теория и проблемы)" (Никольский, 1976) говорит о необходимости пересмотра традиционной теории стилей и предлагает свою классификацию, в которой мы находим "ритуальный, или культовый стиль" (указ. соч., с.78). При этом конкретное описание этого стиля применительно к русскому языку в задачи Л.Б. Никольского также не входят.

Отсутствие каких бы то ни было исследований данной подсистемы как функциональной разновидности современного русского языка, возможно, объясняется не только иными задачами авторов перечисленных выше работ, но и политической ситуацией тех лет в нашей стране, которая давала о себе знать вплоть до конца 80-х годов XX века. Так, и в Лингвистическом энциклопедическом словаре, хотя и упоминается "сфера культа, социальная значимость которой у многих народов вызывает к жизни соответствующую функциональную разновидность языка" (Мурат, 1990, с.567), ничего не говорится о возможности существования подобного стиля в современном русском литературном языке.

Изучение современного религиозного дискурса начинается в 90-е годы XX века. Появляется ряд работ, в которых с той или иной степенью полноты затрагивается вопрос об особом стиле современного русского литературного языка, обслуживающем сферу религии.

1990-м году в журнале "Russian Linguistics" была напечатана статья М.И. Шапира "Язык быта / языки духовной культуры" (Шапир, 1990). Работа посвящена проблеме языков, норма которых складывается искусственно. К таким образованиям автор относит любой литературный язык (в том числе и русский литературный), а также языки духовной культуры. По мнению М.И. Шапира, литературный язык (в традиционном понимании данного термина) обслуживает "сферу официального быта" (указ. соч., с. 136), а языковые образования духовной культуры (к последним принадлежат языки науки, художественной литературы и религии) функционируют в соответствующей области духовной культуры. Такое явление автор определяет как социокультурное многоязычие. При этом каждый из языков духовной культуры "имеет в быту (официальном. - И.Г.) свой субститут - определенный функциональный стиль" (указ. соч., с. 141). Любой из этих стилей (в том числе и религиозно-проповеднический) является "переводом" с соответствующего языка духовной культуры на литературный язык.

В 1992 году А.А. Кравченко в своей дипломной работе "Опыт описания фонетической системы церковнославянского языка и современного литургического произношения" (Кравченко, 1992) говорит о том, что "литургическая деятельность имеет определенную отмеченность в структуре языка" и высказывает предположение о существовании "ещё одного, не выделяемого стилистами, функционального стиля русского языка (литургического стиля. - И.Г.)" (указ. соч., с. 20). Здесь же автор даёт ряд / ярких образцов такого стиля. Кроме того, А.А. Кравченко в данной работе приводит ещё один интересный для нас факт: комментируя проблему перевода церковнославянских богослужебных текстов на современные языки, он говорит о деятельности Белорусской Библейской Комиссии, которой был осуществлён перевод Евангелия на белорусский язык. В Предисловии к этому изданию сказано: "Главная цель предпринятого нашей Библейской Комиссией перевода - свободное вырабатывание литургического стиля белорусского языка"1. К сожалению, подробный

1 Цит. по: Кравченко, 1992, с. 13. анализ вопроса о литургическом стиле в задачи А. А. Кравченко не входил.

Относительно полно применительно к современному русскому литературному языку интересующая нас проблема нашла отражение в статье Л.П. Крысина "Об одной лакуне в системе функциональных стилей современного русского языка"; статья была напечатана в журнале "Русский язык в школе" за 1994 год (Крысин, 1994). Автор замечает, что "в существующих классификациях (функциональных стилей. - И.Г.) отсутствует функциональная разновидность, которая обслуживает сферу религии" (указ. соч., с.70). Причину этого Л.П. Крысин видит в том, что "ещё некоторое время назад деятельность священников и проповедников находилась на периферии социальной жизни" (т а м ж е). Сегодня же речь деятелей Церкви можно слышать чаще, религиозная литература получает широкое распространение. «Эти виды речевой деятельности, -пишет автор статьи, - характеризуются своеобразием в отборе и использовании словесных и синтаксических средств русского языка, что даёт основание для выделения особого религиозно-проповеднического стиля» (там же). Л.П. Крысин также приводит ряд языковых особенностей этого стиля, но в рамках статьи дать всеобъемлющую характеристику данного языкового феномена было невозможно. При этом автор уверен, что "религиозно-проповеднический стиль должен занять подобающее ему место в функционально-стилистической парадигме русского литературного языка и получить соответствующее описание в литературе по стилистике" (указ. соч., с.21)1.

А.Д. Шмелев в статье «Функциональная стилистика и моральные концепты» (Шмелев, 1999) предлагает несколько иные основания для

1 См. об этом также Крысин, 1996. выделения религиозно-проповеднического стиля. Согласно точке зрения А.Д. Шмелева, «основу специфики всякого функционального стиля составляет набор характерных для него речевых актов и принятый в нем способ маркировки иллокутивной силы высказывания» (указ. соч., с.217). При этом автор считает, что «безусловно специфичны, с точки зрения используемых функционально-стилистических средств, лишь два религиозных жанра: молитва и проповедь», но «отнесению их к одному и тому же функциональному стилю противится то, что их иллокутивный потенциал полностью различен» (указ. соч., с.223). Однако, по мнению А.Д. Шмелева, существует все же «нечто общее для самых разнообразных жанров религиозного дискурса, что отличает его от других видов дискурса на русском языке» - «особое употребление слов, соотносящихся с моральными концептами» (указ. соч., с.224-225). В статье приводится ряд конкретных примеров, доказывающих последнее утверждение. Данный тезис об особом употреблении этической лексики в религиозном дискурсе важен для настоящего исследования: часть нашей работы посвящена именно изучению особенностей функционирования этической лексики религиозно-проповеднического стиля.

Важно также отметить, что в последнее время появляются исследования, посвященные анализу конкретных жанров религиозно-проповеднического стиля, - работы В.В. Розановой, О.А. Крыловой, С.А. Гостеевой, JI.M. Майдановой, О.А. Прохватиловой и т.д. (см., например, Розанова, 2000; Крылова, 2000; Гостеева, 1997; Майданова, 1999, Про-хватилова, 1999).

Итак, актуальность настоящего исследования обусловлена назревшей необходимостью рассмотреть вопрос о правомерности выделения особого стиля, обслуживающего сферу религии, применительно к современному русскому литературному языку, а также дать описание различных аспектов этого языкового и культурного феномена.

Новизна работы определяется тем, что религиозно-проповеднический стиль недостаточно исследован и совсем не подвергался изучению с точки зрения концептуального анализа. Системное описание языкового выражения моральных концептов и реконструкция соответствующего фрагмента языковой картины мира - системы наивной этики - также предпринимается впервые.

Теоретическая значимость данной темы заключается в том, что раз-ноаспектное изучение религиозно-проповеднического стиля позволит с большей степенью полноты отразить функционально-стилистическую систему современного русского литературного языка. Результаты работы должны также внести вклад в общее представление о языковой концептуализации мира. В частности, они подтверждают положение о неединственности этических представлений, реконструируемых на основе анализа данных некоторого языка: в рамках одного национального языка могут сосуществовать разные этические системы, соответствующие различным разновидностям этого языка.

В практическом плане данный материал может быть использован в преподавании лексикологии, стилистики, истории русского литературного языка, а также (при условии определенной степени адаптации) на уроках русского языка и риторики в средней школе. Результаты исследования могут быть применены также в лексикографической практике для уточнения толкования слов, соотносимых с моральными концептами.

Цель исследования - выявление специфики религиозно-проповеднического стиля в аспекте функционирования лексических единиц, соотносимых с моральными концептами.

В процессе работы мы предполагаем решить следующие задачи:

Определить основания для выделения религиозно-проповеднического стиля современного русского литературного языка;

Описать особенности функционирования данного образования;

Дать краткую характеристику языковой системы религиозно-проповеднического стиля;

Исследовать элементы наивной этики религиозно-проповеднического стиля и сопоставить их с соответствующими элементами светского дискурса.

Материалом для исследования особенностей религиозно-проповеднического стиля являются магнитофонные записи речи деятелей Православной Церкви и верующих в официальной и неофициальной обстановке, записи теле- и радиопередач с участием духовенства, статьи "Журнала Московской Патриархии", специальная литература, адресованная верующим, и т.д.1.

Основной метод работы - наблюдение. Для обработки полученных данных используется сопоставительный и компонентный анализ.

Исследование базируется на данных современной семантики, лингвостилистики, социолингвистики, семиотики, истории русского литературного языка.

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. В системе функциональных стилей современного русского литературного языка можно выделить религиозно-проповеднический стиль -функциональную разновидность (подсистему) современного русского литературного языка, которая обслуживает сферу религии (сферу дея

1 Перечень источников, вышедших в печати, содержится в приложении 1 к настоящей работе. тельности РПЦ), и особенности которой обусловлены спецификой общения в данной сфере.

2. Религиозно-проповеднический стиль является единственным из всех функциональных стилей современного русского литературного языка, имеющим материально выраженный эталон построения высказывания. Таким образцом служит корпус богослужебных текстов на церковнославянском. Ориентация на образцовые тексты является причиной языковой «гибридности» религиозно-проповеднического стиля.

3. Для религиозно-проповеднического стиля характерна особая наивно-языковая этическая картина мира, отличная от соответствующей картины мира светского дискурса. Это проявляется в особом наборе и специфике функционирования лексических единиц, соотносимых с моральными концептами, в рамках данного стиля.

Работа состоит из введения, 2-х глав, кратких выводов к главам, заключения, списка литературы и двух приложений.

В первой главе рассматриваются общие вопросы, связанные с проблемами выделения, функционирования и характеристикой языковой системы религиозно-проповеднического стиля.

Вторая глава посвящена анализу этической лексики религиозно-проповеднического стиля современного русского литературного языка.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы и дается обзор перспектив дальнейшей разработки данной темы.

В списке литературы приведены как работы, цитируемые в диссертации, так и некоторые труды, изученные нами в качестве необходимой базы для настоящего исследования.

В приложение 1 дан список источников, послуживших материалом для лингвистического анализа религиозно-проповеднического стиля современного русского литературного языка.

Приложение 2 содержит перечень моральных концептов, которые с той или иной степенью полноты охарактеризованы во второй главе.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозно-проповеднический стиль современного русского литературного языка"

Выводы по Гпаве 2

Во второй главе были рассмотрены вопросы, связанные с наивно-языковой этической картиной мира религиозно-проповеднического стиля современного русского литературного языка. Нами также был проведен анализ этической лексики религиозно-проповеднического стиля в сопоставлении с соответствующими аналогами светского дискурса. При этом были сделаны следующие выводы.

Для религиозно-проповеднического стиля характерна особая этическая картина мира, отличная от этической картины мира светского дискурса. Специфика религиозной наивно-языковой этики находит свое выражение в следующем.

Во-первых, - в наличии единиц, существующих только в рамках религиозного дискурса (например, немолитвенностъ, нецерковность и т.д.).

Во-вторых, - в принадлежности к этической лексике религиозно-проповеднического стиля слов, которые в рамках бытового языка не относятся к единицам, соотносимым с моральными концептами (например, печаль, скука и т.д.).

В-третьих, - в особенностях значения и употребления лексем, называющих этические понятия и функционирующих как в религиозном дискурсе, так и бытовом языке (например, терпение, гордость и т.д.).

В-четвертых, - в самой организации наивно-языковой этической системы религиозно-проповеднического стиля, где строго противопоставлено «положительное» и «отрицательное» (в рамках светского дискурса подобная оппозиция существенно более размыта).

Специфика этической картины мира религиозно-проповеднического стиля - еще один аргумент в пользу самостоятельности данной подсис

123 темы среди других функционально-стилевых разновидностей современного русского литературного языка.

Заключение

В данной работе были рассмотрены некоторые вопросы, связанные с таким лингвистическим феноменом, как религиозно-проповеднический стиль современного русского литературного языка.

Нашей целью было выявление специфики религиозно-проповеднического стиля в аспекте функционирования лексических единиц, соотносимых с моральными концептами.

В процессе работы решены следующие задачи:

Определены основания для выделения такой функционально-стилевой разновидности современного русского литературного языка, как религиозно-проповеднический стиль;

Описаны особенности функционирования данного языкового образования;

Дана краткая характеристика языковой системы религиозно-проповеднического стиля на всех уровнях структуры;

Исследованы элементы наивной этики религиозно-проповеднического стиля в сопоставлении с соответствующими элементами светского дискурса.

При этом были сделаны следующие выводы.

1. Сферу религии (сферу деятельности РПЦ) в России обслуживают современный церковнославянский язык, являющийся культовым, строго монофункциональным языковым образованием, и современный русский литературный язык, представленный здесь одной из своих частей.

2. Часть русского литературного языка, обслуживающую религиозную сферу, мы называем религиозно-проповедническим стилем и определяем её как функционально-стилевую разновидность (подсистему) современного русского литературного языка, которая обслуживает сферу религии (сферу деятельности РПЦ) и особенности которой обусловлены спецификой общения в данной сфере.

3. Религиозно-проповеднический стиль и современный церковнославянский находятся в отношениях дополнительной дистрибуции. Церковнославянский функционирует только как язык Православного Богослужения, остальную часть сферы религии обслуживает религиозно-проповеднический стиль.

4. Религиозно-проповеднический стиль реализуется как в устной, так и в письменной форме, может быть представлен различными типами речи и функционально-коммуникативными разновидностями. Данный стиль может быть представлен разными жанрами.

5. Современный церковнославянский - традиционный язык Русской Православной Церкви, наиболее точно выражающий совокупность смыслов религиозной сферы, - оказывает многоаспектное влияние на религиозно-проповеднический стиль.

6. Влияние церковнославянского языка прослеживается в языковой «гибридности» религиозно-проповеднического стиля. В рамках данной подсистемы мы наблюдаем присутствие двух языковых пластов: лингвистические особенности, свойственные современному русскому языку, и языковые особенности, характерные для церковнославянского (последние выполняют функцию сигнализаторов сакральности произведения).

7. Религиозно-проповеднический стиль является единственным из всех функциональных стилей современного русского литературного языка, имеющим материально выраженный эталон построения высказывания - корпус богослужебных текстов на церковнославянском.

8. Для изучаемого стиля характерна также особая наивно-языковая этическая картина мира, отличная от соответствующей картины мира светского дискурса. Это проявляется в особом наборе и специфике функционирования лексических единиц, соотносимых с моральными концептами, а именно:

В наличии лексем, существующих только в рамках религиозного дискурса;

В принадлежности к этической лексике религиозно-проповеднического стиля слов, которые в рамках бытового языка не относятся к единицам, соотносимым с моральными концептами;

В особенностях значения и употребления лексем, называющих этические понятия и функционирующих как в религиозном дискурсе, так и бытовом языке;

В самой организации наивно-языковой этической системы религиозно-проповеднического стиля, где строго противопоставлено «положительное» и «отрицательное» (в рамках светского дискурса подобная оппозиция существенно более размыта).

Итак, существуют реальные основания для выделения религиозно-проповеднического стиля современного русского литературного языка.

Следует отметить, что сфера религии приобрела сегодня огромную значимость, стала в современном сознании полноправной областью социального взаимодействия. Всестороннее исследование проблемы религиозно-проповеднического стиля позволит выявить связанные с этим изменения в структуре современного русского литературного языка в целом.

Теоретическое осмысление проблемы религиозно-проповеднического стиля позволяет не только уточнить вопрос о функционально-стилевом расслоении современного русского литературного языка, но и выявляет некоторые новые направления для изучения вопросов, связанных с его историей. Результаты работы могут также внести вклад в общее представление о наивно-языковой концептуализации мира. В практическом же плане данный материал может быть использован в преподавании стилистики, лексикологии и истории русского литературного языка в высших учебных заведениях, а также применен в лексикографической практике для уточнения толкования слов.

В средней школе результаты исследования религиозно-проповеднического стиля могут быть использованы для преподавания русского языка и риторики. Так, например, мы считаем целесообразным проводить вместе с учениками анализ текстов, принадлежащих к религиозно-проповедническому стилю, с целью выявления различных лексических и грамматических пластов. Эта работа, на наш взгляд, обогатит словарный запас учащихся и позволит им с большей степенью точности понимать часто слышимые в храмах, по радио и телевидению тексты, произносимые деятелями РПЦ.

В связи со всем сказанным выше, мы хотели бы наметить некоторые перспективы изучения данной темы.

Заслуживают подробного анализа лингвистические особенности религиозно-проповеднического стиля на разных уровнях языковой системы. Необходимо также, по нашему мнению, детальное изучение каждой из форм существования данной стилевой разновидности. Интересным представляется продолжить сопоставление других фрагментов наивно-языковой картины мира религиозного и светского дискурса. Продуктивным будет также сравнительный анализ подсистем, обслуживающих сферу культа, в разных современных языках.

Список научной литературыГольберг, Инна Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. Л.: Наука, 1975. - 276с.

2. Азнаурова С.Э. Слово как объект лингвистической стилистики. (На материале англ. яз.). Автореф. дис. на соиск. учён, степени д-ра фи-лол. наук. М., 1974. - 35 с.

4. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Вып.35. М.: «Языки русской культуры», «Русские словари», 1997. С.272-299.

5. Апресян Ю.Д. Избранные труды. T.I. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995а. - 472с.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т.П. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 19956. - 767с.

8. Апресян Ю.Д., Богуславская О.Ю., Левонтшна КБ., Урысон Е.В. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. -М.: Русский словари, 1995. 558с.

9. Апресян Ю.Д., Богуславская О.Ю., Левонтина И.Б., Урысон Е.В. Образцы словарных статей нового словаря синонимов. ИРАН. СЛиЯ. 1992. №2. С.66-81.

10. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 136-137.

11. Арутюнова Н.Д. Истина и этика // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С.7-24.

12. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка: Культурные концепты. -М.: Наука, 1991. С.21-31.

13. Арутюнова Н.Д. Молчание: контексты употребления // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 106117.

14. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. - 338с.

15. Арутюнова Н.Д. Феномен второй реплики, или О пользе спора// Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. -М.: Наука, 1990. С. 175-190.

16. Арутюнова Н.Д. Феномен молчания // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. С.417-438.

17. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. - 895с.

18. Архангельский Александр Огнь бо есть. Словесность и церковность: литературный сопромат // Новый мир. 1994. №2. С.230-243.

19. Барнет В. Связь коммуникативной сферы и разновидности языка в славянских странах // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. Вып. XX. С. 173-188.

20. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - 424с.

21. Бельчиков Ю.А. Стиль в языкознании // Литературный энциклопедический словарь (Под общей редакцией В.М. Кожевникова, П.А. Николаева). М.: Сов. энциклопедия, 1987. С.442-443.

22. Библейская энциклопедия: В 2-х книгах. Репринтное воспроизведение издания 1891 года. М.: NB-press ■ ЦЕНТУРИОН АПС 1991.

23. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. -Брюссель: «Жизнь с Богом», 1973. 2357.

24. Богослужебный язык русской церкви: История. Попытки реформации. М.: Сретен. монастырь, 1999. - 411с.

25. Булыгина Т.В. Пражская лингвистическая школа // Основные направления структурализма. М.: Наука, 1964. С.46-127.

26. Булыгина Т.В., Крылов А.С. Система языковая // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. -М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С.452-454.

27. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Референция и смысл выражений мясопуст (мясопустная неделя) и сыропуст (сыропустная неделя) // ВЯ. 1997а. №3. С.40-48.

28. Булыгина Т.В., Шмелев АД. Человек о языке (Метаязыковая рефлексия в нелингвистических текстах) // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Издательство «Индрик», 1999. С. 146-162.

29. Булыгина Т.В., Шмелев АД. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: «Языки русской культуры», 19976. - 576с.

30. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.-416с.

31. Вежбицкая Анна. Семантические универсалии и описание языков. М.: «Языки русской культуры», 1999. - 780с.

32. Вежбицкая Анна. Сопоставление культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001а. - 288с.

33. Вежбщкая Анна. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Языки славянской культуры, 20016. - 272с.

34. Верещагин Е.М. Об относительности мирской этической нормы // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С.235-246.

35. Верещагин Е.М. Язык статического мира: замирание движения в славяно-русской гимнографии // Логический анализ языка: Языки динамического мира. Дубна: Международный университет природы, общества и человека «Дубна», 1999. С.244-253.

36. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики // ВЯ. т. 1955. С.60-88.

37. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов У Отв. ред. Г.А. Золотова. М.: Высш. шк., 1986.- 640с.

38. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика.- М.: Изд-во АН СССР 1963. 256с.

39. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 1980. - 27с.

40. Винокур Т.Г. О содержании некоторых стилистических понятий // Стилистические исследования. М.: Наука, 1972. С.7-107.

41. Войтак М. Проявление стандартизации в высказываниях религиозного стиля (на материале литургической молитвы) // Текст: Стереотип и тв-во: Межвуз. сборник науч. тр. Пермь: Изд-во ПГУ, 1998. С. 214-230.

42. Войтак М. Стилистика архипастырских посланий // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сборник науч. тр. Пермь, 2001.

43. Вопросы стилистики. Проблемы культуры речи. Межвуз. науч. сб. (вып. 25). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1993. - 168с.

44. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М.: Едитори-ал, УРСС, 2002. - 280с.

45. Вопросы стилистики. Устная и письменная формы речи. Меж-вуз. науч. сб. (вып. 23). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989. - 184с.

46. Гавранек Б. О функциональном расслоении литературного языка, пер. с чеш. И Пражский лингвистический кружок. М. : "Прогресс", 1967. С.432-444.

47. Гак В.Г. Актантная структура грехов и добродетелей // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С.90-97.

48. Гак В.Г. Истина и люди // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С.24-32.

49. Гак В.Г. Особенности библейских фразеологизмов в русском языке (в сопоставлении с французскими библеизмами) // ВЯ. 1997. №4. С.55-60.

50. Гальперин И.Р. О понятии "стиль" и "стилистика"// ВЯ. 1973. №3. С. 14-26.

51. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: «Просвещение», 1965. - 408с.

52. Гиппиус А.Л. Система формальных признаков языка древнерусской письменности как предмет лингвистического изучения // ВЯ. 1989. №2. С.93-110.

53. Гиппиус А.А., Страхов А.Б., Страхова О.Б. Теория церковно-славянско-русской диглоссии и её критика // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1988. №5. С.34-50.

54. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. -М.: "Высшая школа", 1984. 319с.

55. Гостеееа С.А. Религиозно-проповеднический стиль в современных СМИ // Журналистика и культура русской речи. М., 1997. Вып. 2.

56. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970. - 767с.

57. Грек А.Г. О словах со значением речи и молчания в русской духовной традиции // Логический анализ языка. Язык речевых действий. -М.: Наука, 1994. С. 117-125.

58. Гумбольдт В. фон О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. М.: Издательская группа «Прогресс», 2000. С.37-301.

59. Гухман М.М. Соотношение социальной дифференциации и других типов варьирования литературного языка // Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. М.: Наука, 1977. С.41-61.

60. Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1-4. М.: А/О Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

61. Дубровина К.И. Особенности библейской фразеологии в русском языке // Научные доклады ВШ. Филолигические науки. 2001. №1. С.91-99.

62. Едличка А. Литературный язык в современной коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. Вып. XX. С.38-135.

63. Ермакова О.П. Концепты совесть и зависть в их языковом выражении И Русский язык сегодня. Вып.1. Сб. статей. М.: «Азбуковник», 2000. С.375-386.

64. Жданова Л.А., Ревзина О.Г. «Культурное слово» милосердие П Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С.56-61.

65. Живое В.М. «Святость». Краткий словарь агиографических терминов. М.: «Гнозис», 1994. - 112с.

66. Живов В.М. Проблемы формирования русской редакции церковнославянского языка на начальном этапе // ВЯ. 1987. №1. С.46-66.

67. Живов В.М. Роль русского церковнославянского в истории славянских языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. М.: Изд. Моск. ун-та, 1988. С.49-91.

68. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 591с.

69. Живов В.М. Язык Феофана Прокоповича и роль гибридных вариантов церковнославянского в истории славянских литературных языков // Советское славяноведение. 1985. №3. С.70-86.

70. Живов В.М., Успенский Б.Н. Ценггр и периферия в языке в свете языковых универсалий // ВЯ. 1973. №5. С.24-34.

71. Зализняк Анна.А. Любовь и сочувствие: к проблеме универсальности чувств и переводимости их имен (в связи с романом М. Кундеры «Невыносимая легкость бытия») //RASK. №9/10. 1999.

72. Захарова С.П., Кормилицына М.А. Проблемы функционально-стилевой дифференциации русского литературного языка в трудах саратовских лингвистов //ВЯ. 1995. №4. С 123-132.

73. Иванов Вяч. Вс. Мёртвые языки // Лингвистический энциклопедический словарь. / Гл. ред. В.Н.Ярцева. М.: Сов. Энциклопедия, 1990. С.233-234.

74. Иеромонах Алипий (Гаманович). Грамматика церковнославянского языка. М.: Художественная лит., 1991. - 271с.

75. Камчатное A.M. Лингвистическая герменевтика. М.: Прометей, 1995. - 165с.

76. Каштанова Е.Е. Лингвокультурологические основания русского концепта любовь (аспектный анализ). Автореф. дис. на соиск. учён, степени к-та филол. наук. Екатеринбург, 1997. - 23с.

77. Классовский В.И. Грамматика славяно-церковного языка нового периода. 2-е изд., измен. - Спб.- М., 1867. - 207с.

78. Кожина МЛ., Мишланов В. A. Prewodnik ро stylistyce polskiey I I red. naukowy Stanislaw Gaida. Opole, 1995 // Филологические науки. M. 1997. №5. С. 116-120.

79. Колесникова B.C. Краткая энциклопедия православия. Путь к храму. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. - 589с.

80. Ко порская Е.С. Семантическая история славянизмов в русском литературном языке. -М.: Наука, 1988. 231с.

81. Котеская Там М., Шмелев А. Алешина с Машей статья (о некоторых свойствах русских «притяжательных прилагательных») // Scando-Slavica. vol.40. 1994.

82. Кошелев А.Д. К эксплицитному описанию концепта «свобода» // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С.61-64.

83. К проблеме богослужебного языка. Международная ассоциация по изучению и распространению славянских культур. Информационный бюллетень. Вып.28-29. М., 1996. С.7-95.

84. Кравецкий А.Г. Дискуссии о церковнославянском языке (1917-1943)//Славяноведение. 1993. №5. С.116-135.

85. Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковнославянского языка в России (конец XIX XX в.). - М.: Языки русской культуры, 2001. -400с.

86. Кравченко А.А. Опыт описания фонетической системы церковнославянского языка и современного литургического произношения (дипломная работа). М, 1992.

87. Крылова О.А. Можно ли считать церковно-религиозный функциональный стиль современного русского литературного языка разновидностью газетно-публицистического? // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сборник науч. тр. Пермь, 2001.

88. Крылова О.А. Существует ли церковно-религиозный функциональный стиль в современном русском литературном языке? // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000. С. 107117.

89. Крысгт Л.П. Об одной лакуне в системе функциональных стилей современного русского языка // РЯШ. 1994. №3. С.69-71.

90. Крысин Л.П. Религиозно-проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура: Сб. памяти Т.Г. Винокур. -М.: Наука, 1996. С. 135-138.

91. Крысин Л.П. Социальные ограничения в семантике и сочетаемости языковых единиц // Семиотика и информатика. Вып.35. М.: «Языки русской культуры», «Русские словари» 1997. С.299-319.

92. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения русского литературного языка. М.: Наука, 1989. - 186с.

93. Куссе Холъгер. Истина и проповедование. «Живое слово» архиепископа Амвросия (Ключарева, 1820-1901) и соотношение между гомилетикой и риторикой // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С. 78-85.

94. Левин Ю. И. Истина в дискурсе // Семиотика и информатика. Вып.34. М., 1994.

95. Левонтина И.Б. "Звёздное небо над головой" // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С.32-36.

96. Левонтина И.Б. Homo piger // Образ человека в культуре и языке. М.: Издательство «Индрик», 1999. С. 146-162.

97. Левонтина КБ., Шмелев АД. За справедливостью пустой // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С.281-293.

98. Лингвистический энциклопедический словарь. / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 682с.

99. Литвина З.Н. Лекции по старославянскому языку, прочитанные в МПГУ в 1991-1992 гг. (1-е и 2-е полугодие).

100. Литературный энциклопедический словарь (Под общей редакцией В.М. Кожевникова, П.А. Николаева). М.: Сов. энциклопедия, 1987. - 750с.

101. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. №1. С.3-10.

102. Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. -М„ 1993.

103. Лососий В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991. - 288с.

104. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек текст - се-миосфера - история. -М.: Языки русской культуры, 1996. - 464с.

105. MAC Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Институт лингвистических исследований; Под ред. А.П. Евгеньевой,- 4-е изд., стер. -М.: Рус. яз., Полиграфресурсы, 1999.

106. Максимов Л.В. О дефиниции добра: логико-методологический анализ // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 17-31.

107. Мельчук И.А., Жолковский А.К. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Vienna, 1984.

108. Майданова Л.М. Религиозно-просветительский текст // Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999. С. 172-194.

109. Мень А.В. История религии: В поисках пути, Истины и Жизни: В семи томах. Т. I. Истоки религии. М.: СП «Слово», 1991.- 287с.

110. Мечковская Н.Б. Язык и религия. Пособие для студентов гуманитарных вузов. М.: Агентство «ФАИР», 1998. - 352с.

111. Мифологический словарь. / Под ред. Е.М. Мелетинского. М.: Сов. энциклопедия, 1991. - 736с.

112. Муравьёв А. Сакральный язык в историко-церковной перспективе. // ЖМП. 1996. №7. С.63-65.

113. Мурат В.П. Функциональный стиль // Лингвистический энциклопедический словарь. / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. С.567-568.

114. Николина Н.А. Семантика и функции слова «АВОСЬ» в современном русском языке // Многоаспектность синтаксических единиц: Межвузовский сборник научных трудов. -М., 1993. С.157-168.

115. Николина Н.А. Типы межжанрового взаимодействия // Русский язык сегодня. Вып.1. Сб. статей. -М.: «Азбуковник», 2000. С.540-551.

116. Никольский Л.Б. Синхронная социолингвистика (Теория и проблемы). М.: Наука, 1976. - 168с.

117. Новоселов М.А. Этика, догмат и мистика в составе христианского вероучения. М, 1995.

118. НОСС Апресян Ю.Д., Богуславская О.Ю., Левонтина И.Б., Урысон Е.В., Гловинская М.Я., Крылова Т. В. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. -552с.

119. Падучева Е.В. Представление об истине в русских конфессиональных культурах // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С.85-93.

120. Панов М.В. История русского литературного произношения. ХУП1-ХХ вв. М: Наука, 1990. 456с.

121. Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М.: Высш. школа, 1979. - 256с.

122. Панова Л.Г. Грех как религиозный концепт (на примере русского слова «грех» и итальянского «peccato») // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 167-178.

123. Пеньковский А.Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С.148-155.

124. Перцов П.В. О последнем сонете Пушкина // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С.399-406.

125. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С.8-69.

126. Постовалова В. И. Этическая оценка другого и самооценка в православной духовной традиции (на материале эпистолярного наследия святителя Игнатия Брянчанинова) // Логический анализ языка: Языки этики. М,: Языки русской культуры, 2000. С.406-417.

127. Протоиерей Александр Мень. Таинство. Слово. Образ. Богослужение восточной Церкви. Л.: "Ферро-Логас", 1991. - 208с.

128. Протоиерей Г. Дьяченко. Полный церковно-славянский словарь. Репринтное воспроизведение издания 1900 г. М.: Издат. отдел Московского Патриархата, 1993. - 1120с.

129. Прохватилова О.А. Православная проповедь и молитва как феномен звучащей речи. Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1999.-364с.

130. Рождественский Ю.В. Словарь терминов. (Общеобразовательный тезаурус): Мораль. Нравственность. Этика. М.: Флинта: Наука, 2002. - 88с.

131. Русская грамматика. М.: Наука, 1980.

132. Русская разговорная речь. / Отв. ред. Е.А. Земская. М. : Наука, 1973. -485с.

133. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. / Отв. ред. Е.А. Земская. М.: Наука, 1981. - 276с.

134. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. / Отв. ред. Е.А. Земская. М.: Наука, 1983. - 238с.

135. Рябцева Н.К. Этические знания и их «предметное» воплощение П Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 178-183.

136. Сборник акафистов. Пермь: «Преображение», - 1992. - 704с.

137. Сиротинша О.Б. Межстилевая и внутристилевая вариантность языковой системы // Вопросы стилистики. Межстилевая и внутристилевая вариативность языковой системы. Межвуз. науч. сб. (вып.21). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1986. С.3-8.

138. Сиротинина О.Б. Труды академика В.В. Виноградова и современные проблемы стилистики // Междунар. юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения В.В. Виноградова: Тезисы докладов. М., 1995. С.190.

139. Скляревская Г.Н. Словарь православной церковной культуры. -Санкт-Петербург: «Наука», 2000. 280с.

140. Словарь ударений для работников радио и телевидения. / Под ред. Д.Э. Розенталя. 6-е изд. - М.: Рус. яз., 1985. - 810с.

141. СО Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. - 900с.

142. Со Ын Еи. Речевой жанр современного церковно-религиозного послания. Дис. на соиск. учён, степени к-та филол. наук. М, 2000. -189с.

143. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Сочинения в 2 т. T.I. М.: Мысль, 1990. С.47-581.

144. Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. М.: Наука, 1977. - 344с.

145. ССРЛЯ Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; Гл. ред. К.С. Горбачевич. - 2-е изд. -М.: Рус. яз., 1991.

146. Степанов Ю.С. «Бог есть любовь, «Любовь есть Бог». Отношение тождества константа мировой культуры // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. - М.: Наука, 1995. С.41-52.

147. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824с.

148. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: Наука, 1971. - 167с.

149. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288с.

150. Урысон Е.В. Дух и душа, к реконструкции архаичных представлений о человеке // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Издательство «Индрик», 1999. С. 11-26.

151. Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная анатомия // ВЯ. 1995. № 3. С.3-17.

152. Урысон Е.В. Языковая картина мира VS обиходные представления: (модель восприятия в русском языке) // ВЯ. 1998. №2. С.3-21.

153. Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка XVIII начала XIX века: Языковая программа Карамзина и её исторические корни. - М.: Изд-во МГУ, 1985. - 215с.

154. Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI -XVII вв.). М.: Аспект Пресс, 2002. - 558с.

155. Успенский Б.А. К вопросу о семантическом взаимоотношении системно противопоставленных церковнославянских и русских форм в истории русского языка // Wiener Slavistisches Jahrbuch. Bd.XXIl. С. 92100.

156. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI XIX вв.). - М.: Тнозис", 1994. - 240с.

157. Успенский Б.А. Языковая ситуация и языковое сознание в Московской Руси: восприятие церковнославянского и русского языка // Византия и Русь. М.: Наука, 1989. С.206-227.

158. Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и её значение для истории русского литературного языка. М.: Изд-во МГУ, 1983. - 144с.

159. Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аве-ринцев и др. 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 815с.

160. Флоренский ПЛ. У водоразделов мысли // Флоренский П.А. Соч. в 2-х т. Т. II. М., 1990.

161. Хабургаев Г.А. Дискуссионные вопросы истории русского литературного языка (древнерусский период) // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 9. Филология. 1988. №2. С.47-63.

162. Хабургаев Г.А. Старославянский язык. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Просвещение, 1986. - 287с.

163. Христианство. Энциклопедический словарь в 3-х т. / Под ред. С.С. Аверинцева. М.: Большая рос. энциклопедия, 1993.

164. Харитонов В.И. Концептуальный анализ фольклорной лексики, характеризующей нравственный мир человека. Автореф. дис. на соиск. учён, степени к-та филол. наук. Белгород, 1997. 18с.

165. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1-2. М.: Рус. яз., 1993.

166. Чистоеич НА. История перевода Библии на русский язык. -СПб: Стасюлевич, 1899. 347с.

167. Шанский Н.М. Евангельский текст и фразеология русского языка//РЯШ. 1995. №3. С.49-54; №4. С.55-58; №5.53-58; №6. С.54-60.

168. Шапир М.И. Теория "церковнославянско-русской диглоссии" и её сторонники//RL. 1989. V 13. № 3. С.271-311.

169. Шапир М.И. Язык быта / языки духовной культуры // RL. 1990. V. 14. №2. С. 129-147.

170. Шапир М.И. Язык этики или этики языка? О деонтологии науки // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. М.: Языки славянской культуры. 2001. С.257-267.

171. Шмелев А.Д. Жизненные установки и дискурсные слова // Aspekteja. Tampere, 1996.

172. Шмелев АД. Плюрализм этических систем в свете языковых данных // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С.З80-390.

173. Шмелев АД. Правда vs. истина в диахроническом аспекте (Краткая заметка) // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С.55-58.

174. Шмелев АД. Функциональная стилистика и моральные концепты // Язык. Культура. Гуманитарное знание: Научное наследие Г.О. Винокура и современность. М.: Научный мир, 1999. С.217-230.

175. Шмелёв Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: «Просвещение», 1977. - 335с.

176. Шмелёв Д.П. Русский язык в его функциональных разновидностях. -М.: Наука, 1977. 168с.

177. Шрейдер ЮЛ. Этика. Введение в предмет. М.: Текст, 1998.270с.

178. Щерба JI.B. Современный русский литературный язык // Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957. - 188с.

179. Язык и личность. М.: Наука, 1989. - 216с.

180. Язык церкви. Выпуск 1. М.: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 1997а. - 100с.

181. Язык церкви. Выпуск 2. М: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 19976. - 120с.

182. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. -685с.

183. Яковеико Е.Б. Сердце, душа, дух в английской и немецкой языковых картинах мира (Опыт реконструкции концептов) // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Издательство «Индрик», 1999. С.39-52.

184. Яковлева Е.С. О концепте чистоты в современном русском языковом сознании и в исторической перспективе // Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 200-216.

185. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Тнозис", 1995. - 344с.

186. Gumperz J. Types of Linguistics Communities // Readings in the Sociology of Language. -Mouton, 1970.

187. HavranekB. Studie о spisovnemjazyce. -Praha, 1963.

188. MistrikJ. Religiozny styl // Stilistika I. Opole, 1992.

189. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognitition: universals human concepts in culture-specific configurations. New York: Oxford Universiti Press, 1992.

Существование религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, функционирующей в сфере религии, было признано совсем недавно - на рубеже ХХ и XXI веков.

Такое положение дел обусловлено, прежде всего, тем, что, в силу причин экстралингвистического порядка, современная православная духовная речь долго оставалась за пределами научного изучения. В отечественной лингвистике и литературоведении исследователи обращались, главным образом, к анализу классических образцов русской церковно-проповеднической речи эпохи Средневековья.

Феномен современной духовной речи состоит в том, что в ней функционируют тексты на церковнославянском языке (Священное Писание, молитвы, псалмы) и речевые произведения на современном русском литературном языке (послания иерархов церкви, литургические проповеди, с которыми пастырь обращается к прихожанам, а также так называемая светская духовная речь, которая звучит за пределами храма). Это обстоятельство позволяет исследователям констатировать наличие двуязычия в рамках сферы религиозной коммуникации, что, в свою очередь, обусловливает необходимость решения вопросов, связанных с определением реального статуса церковнославянского языка в отношении к современному русскому литературному языку, с одной стороны, и с уточнением стилистической системы русского литературного языка - с другой [Прохватилова 2006: 19].

Идея о необходимости выделения и описания религиозно-проповеднического стиля как одного из функциональных стилей русского литературного языка принадлежит Л.П. Крысину, который в середине 90-х годов ХХ века в одной из своих работ обозначил проблему выявления жанрового многообразия и языковых характеристик духовной речи и наметил её стилистические признаки. В последующие годы эта идея была поддержана ведущими отечественными учеными и начата работа по изучению стилистической разновидности языка, функционирующей в сфере религии.

На сегодняшний день имеются описания некоторых жанровых разновидностей современной духовной речи (проповеди, молитвы, церковного послания), намечены ее основные стилистические параметры, многие из которых требуют уточнения и дополнения.

Современные подходы к изучению функциональных разновидностей литературного языка предполагают раскрытие как внеязыковых свойств стиля, так и тех лингвистических элементов и категорий, которые составляют его стилистическое «содержание». В данном параграфе предлагается описание экстралингвистических качеств и языковых особенностей религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, которая функционирует в сфере религии наряду с церковнославянским языком.

О.А. Прохватилова отдаёт предпочтение именованию религиозный стиль, поскольку в нем есть указание на важнейший, базовый критерий, который лежит в основе современных классификаций стилей, сферу употребления типа функционирования языка. Что касается других терминов, которые используются при описании данного стиля, религиозно-проповеднический и церковно-религиозный то в первом из них, по справедливому замечанию О.А. Крыловой, содержится ограничение реализации стиля жанром проповеди, а во втором, с точки зрения О.А. Прохватиловой, заключена скрытая тавтология (ср.: церковный `связанный с церковью, с религией, с богослужением"; церковь `религиозная организация духовенства и верующих, объединенная общностью верований и обрядности") [Прохватилова 2006: 20].

По мнению Прохватиловой, важнейшими экстралингвистическими признаками религиозного стиля, которые обусловливают системность его языковых характеристик, являются:

Совокупность видов коммуникации, актуальных для религиозной сферы общения, коллективная, массовая и личная коммуникации, а также особый вид гиперкоммуникация;

Специфический тип соотношения «говорящий слушающий» в религиозном общении;

Присущая монологическому религиозному тексту диалогичность;

Сочетание функций сообщения и воздействия, в которых реализуется просветительская и дидактическая направленность текстов религиозного стиля;

Стилевая доминанта, представляющая собой синтез в религиозных текстах элементов двух языковых систем русского староцерковнославянского и современного русского языков [Прохватилова 2006: 20].

Как известно, вид коммуникации является одним из важнейших признаков, определяющих содержательные и формальные свойства речевого произведения. Для ядерных жанров религиозного стиля, прежде всего храмовой проповеди, характерна принадлежность к сфере коллективной коммуникации, так как пастырская проповедь - это публичная речь, обращенная к коллективному адресату - верующим, собравшимся на богослужение. Есть также основания утверждать, что духовная проповедь, наряду с церковным посланием, существует и в условиях массовой коммуникации, поскольку современные технические средства дают возможность сегодняшним церковным иерархам и проповедникам существенно расширить свою аудиторию с помощью радио, телевидения и печатных СМИ. Кроме коллективной и массовой коммуникации, в религиозном общении возможна личная коммуникация (например, в исповеди).

Тексты религиозного стиля реализуются и в гиперкоммуникации. Это специфичный вид речевого общения, который актуален только для религиозной коммуникации и возникает при чтении молитвословий и Священного Писания или их цитировании в духовной проповеди, церковном послании или в текстах других жанров религиозного стиля. Гиперкоммуникация характеризуется особым статусом адресата и трансформацией языкового кода, связанной со спецификой восприятия сакральных текстов, сакрального Слова как воплощения Божественной сущности Спасителя. В терминах семиотики такое отношение к языковому знаку определяется как его неконвенциональная трактовка, при которой знак интерпретируется не как «условное обозначение некоторого денотата, а как сам денотат или его компонент». В аспекте формы гиперкоммуникация проявляется в асемантичности интонационного оформления речи, которая реализуется в ритмизации звучания духовных текстов, а также в интонационной невыраженности синтаксической структуры высказывания, синтаксических связей между его частями [Мечковская 1996: 73].

Экстралингвистические параметры религиозного стиля обусловливают его лингвистические характеристики, описание которых предполагает определение внутренней организации функционального типа речи, то есть совокупности языковых единиц, которые объединены общей задачей, целями речевого общения.

Система языковых средств духовной речи пронизана архаичными компонентами всех уровней, которые в сочетании с единицами современного русского литературного языка создают ее стилистическое своеобразие.

«На фонетическом уровне специфику звучания современной духовной речи обусловливает уникальное сочетание акустических признаков, отражающих особенности древней музыкально-тонической и современной акцентно-мелодической фонетических систем. Так, несмотря на господство современной орфоэпии, отмечается непоследовательное воспроизведение произносительных свойств, которые восходят к традициям старославянского произношения» [Прохватилова 2006: 21].

«Специфика лексической системы религиозного стиля может быть охарактеризована в плане семантики составляющих ее элементов, стилистической окраски входящих в нее единиц, а также исторической перспективы слов, используемых в религиозных текстах» [Прохватилова 2006: 22].

«Морфологический строй религиозного стиля носит именной характер: на 1 000 слов в религиозном тексте приходится 304 существительных и только 131 глагол. Между тем, специфика морфологического строя религиозного стиля определяется особенностями функционирования глагольных форм» [Прохватилова 2006: 22].

«К числу стилистических маркеров религиозного текста следует отнести настоящее богословского обобщения, которое обычно используется при обозначении речевого действия, происходившего в прошлом и не совпадающего с моментом речи. Особое значение форм настоящего богословского обобщения актуализирует традиционное для сферы религии представление о событиях Священной истории - Ветхого и Нового Заветов - как явлениях непреходящих, стоящих вне времени, поскольку с помощью таких форм в религиозных текстах (проповедях, посланиях) вводятся высказывания высоких духовных авторитетов, иерархов православия и христианства, что позволяет придать им обобщенно «вечный» смысл, усилить современность и актуальность содержания репродуцируемой речи» [Прохватилова 2006: 23].

«Синтаксические особенности религиозного стиля связаны с преимущественным использованием полных двусоставных распространенных предложений, императивных конструкций, высокой частотностью элементов эмоционального синтаксиса: вопросительных предложений; восклицательных предложений, синтаксических повторов. Синтаксические повторы зачастую сконцентрированы в риторически сильных позициях религиозного текста (вступлении и заключении), а также могут выступать в качестве сигналов перехода от одной композиционной части текста к другой, выполняя текстообразующую функцию» [Прохватилова 2006: 24].

«Предложенное описание общих стилевых признаков и специфических языковых средств, которые находят отражение в текстах, функционирующих в сфере религиозной коммуникации, безусловно, не является исчерпывающим. Однако оно позволяет увидеть, что религиозный стиль представляет собой особую подсистему современного русского литературного языка, в которой обнаруживается единство лингвистического и экстралингвистического» [Прохватилова 2006: 24].