В чем заключается основной смысл христианства, религии исторической. Вступительная лекция митрополита Волоколамского Илариона в рамках курса «История Церкви» на философском факультете Высшей школы экономики

Христианство самая распространенная религия на земном шаре. По данным ЮНЕСКО, в мире свыше 1 млрд. 300 млн. ее приверженцев, проживающих на всех континентах и почти во всех странах.

Согласно общепринятому мнению, христианство возникло в Iв.н.э. в восточных провинциях Римской империи (в Иудее). Основателем христианства считают Иисуса Христа. Вопрос о том, был ли Иисус Христос исторической личностью или мифологическим персонажем, является до сих пор дискуссионным. Большинство религиоведов считают его исторической личностью, проповедывающим новую религию. Греческое слово«Христос» есть буквальный перевод слова «Мессия» (с древнееврейского – помазанник).

Основные положения христианского вероучения сформулированы

в Библии («Священное Писание ») и

в постановлениях Вселенских Соборов, сочинениях отцов церкви и т.д. («Священное Предание »).

Священное Писание

Библия (греч. - книги) состоит из двух больших частей: Ветхого Завета и Нового завета. Христиане признают боговдохновенными обе эти части.

Ветхий Завет (39 книг)

Новый Завет состоит из 27 канонических книг:

четырех Евангелий (от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна), повествующих о жизни, учении, смерти и воскресении Христа;

книги Деяний святых апостолов, описывающей проповеднические подвиги апостолов, вдохновленных Святым Духом, сошедшим на них на 50-й день после Пасхи;

21 послания святых апостолов;

Апокалипсиса (с древнегреческого - «Откровения последних событий»), изображающего картины «конца времен», второго пришествия и Страшного суда.

Священное Предание

Постановления семи Вселенских соборов

1-го Никейского (325г.), сформулировавшего первую часть Символа веры дав определение божественности Иисуса Христа;

1-го Константинопольского (381 г.), сформулировавшего вторую часть Символа веры дав определение божественности Святого Духа;

Эфесского (431г.), давшего определение Иисуса Христа как слова Божьего, а Марии как Божьей Матери;

Халкидонского (451 г.), давшего определение Иисуса Христа как истинного Бога и истинного человека в одном лице;

2-го Константинопольского (553 г.), еще раз твердившего учение о Светой Троице и об Иисусе Христе;

3-го Константинопольского (680г.), подтвердившего истинное Человечество Иисуса Христа через признание его человеческой воли и поступков,

2-го Никейского (787 г.), провозгласившего икону как истинное выражение христианской веры и признавшего ошибочность иконоборческого движения.

Символ веры (лат кредо) состоит из 12 частей или«членов», и начинается словами«Верую во единого Бога-Отца. Вседержителя. Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым...». Далее Символ веры констатирует, что христианин верит и в единого Бога-Сына, ради нашего спасения сошедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, распятого за нас при Понтии Пилате и воскресшего на третий день и вознесшегося на небеса к своему отцу, и во второе пришествие для суда над живыми и мертвыми. Христианин также верит в Святого Духа, исходящего от Бога-Отца и говорившего через пророков; в единую Святую Соборную Апостольскую Церковь, в крещение, ради оставления грехов, в воскресение из мертвых и жизнь будущего века.

Как и в любой религии, в христианстве сформировался свой особый культ . Он включает в себя богослужения, таинства, обряды, посты, праздники, культ креста, святых и мощей.

Большую роль в христианском культе играют таинства . Православная и католическая церкви признаютсемь таинств :крещение, миропомазание, причащение, покаяние (исповедь), брак, священство, елеосвящение .

Крещение символизирует принятие человека в лоно христианской церкви. По христианскому вероучению, в таинстве крещения «прощается человеку первородный грех». Сам ритуал совершается в храме посредством погружения в воду или обливания. Чтобы сохранить душевную чистоту, полученную в крещении, чтобы возрастать и укрепляться в жизни духовной, нужна особая помощь Божия, которая, как считают христиане, подается в таинстве миропомазания.

Миропомазание заключается в том, что тело человека смазывают особым ароматическим маслом (миро). Перед миропомазанием священник читает молитву о ниспослании на человека Духа Святого, а затем смазывает ему крестообразно лоб, глаза, ноздри, губы, уши, грудь, руки и ноги.

Таинство причащения , или святой евхаристии (что означает «благодарственная жертва»), занимает важное место в христианском культе. Это таинство состоит в том, что верующие вкушают так называемое причастие, состоящее из хлеба и вина, веря в то, что они вкусили тела и крови Христовой и тем самым как бы приблизились к божеству.

Покаяние (исповедь) Православным и католикам вменяется в обязанность периодически исповедовать свои грехи перед священником, что является непременным условием для отпущения грехов, прощения виновного церковью от имени Иисуса Христа. Ритуал исповедования и отпущения грехов составляет основу таинства покаяния. Верующий исповедуется в грехах священнику, выступающему посредником между человеком и Богом.

Таинство брака , во время которого молодожены напутствуются на совместную жизнь от имени Иисуса Христа. Освящая брачный союз людей, христианская церковь как бы берет новую семью под свое покровительство. Она поучает, как должны вести себя в семье муж и жена, как они должны воспитывать детей и т.д.

Таинство елеосвящения (соборование) совершается над больным человеком и состоит в смазывании его деревянным маслом елеем. При этом священник читает молитву о ниспослании больному выздоровления.

При посвящения в духовный сан совершается таинство священства , во время которого епископ черезобряд рукоположения передает посвящаемому особого рода благодать, которой с этого момента новый священнослужитель будет обладать всю свою жизнь.

Направления христианства

Становление и развитие христианства представляло собой противоречивый процесс порождавший множество расхождений во взглядах отдельных христиан и общин. Вызванные различиями социальной и религиозной жизни христианских общин, эти расхождения приводили к образованию различных направлений в христианстве и церковным расколам.

Самым крупным был раскол в XIв., обусловленный разделением Римской империи на Западную и Восточную. На западе в связи с упадком, а потом и упразднением власти императора и распадом империи (около 476 г.), необычайно вырос авторитет главы церкви - римского епископа, получившего наименование папы. На востоке, где империя сохранилась, патриархи церквей (константинопольский, антиохийский, александрийский, иерусалимский) не могли получить такой власти.

Несмотря на настойчивые притязания на первенство во всем христианском мире Римского папы, восточные патриархи не желали подчиниться его власти. Организационные и догматические разногласия между восточной и западной церквами постепенно нарастали и привели к разрыву в 1054 г. С тех пор восточная ветвь христианства (православие ) и западная (католичество ) стали развиваться независимо друг от друга.

Ещё один раскол христианства произошел в период Реформации XVIв., когда из недр католицизма выделилось новое крупное направление в христианстве -протестантизм . В результате широкого антикатолического движения в Европе, явившегося одним из этапов борьбы нарождающейся буржуазии против феодализма - от католицизма откололось несколько европейских церквей получивших независимость.

Таким образом, с XVIв. в христианстве существуют три основных направления: католицизм , православие и протестантизм .

У этих трёх конфессий общим является Священное Писание, а различие проходит по содержанию Священного Предания, культовой практике и организации Церковного устройства.

Православие

Православие - одно из трех основных направлений христианства – исторически сложилось как его восточная ветвь. Оно распространено главным образом в странах Восточной Европы, Ближнего Востока, на Балканах. Богословские основы православия сформировались в Византии, где оно было господствующей религией в IV – XV веках.

Основой вероучения признаны Священное Писание (Библия) и священное предание (решения семи Вселенских Соборов IV- VIII веков, а также труды отцов церкви, таких, как Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин, Иоанн Златоуст).

В Символе веры, принятом на Никейском и Константинопольском Вселенских Соборах, эти основы вероучения сформулированы в 12 частях или членах:

«Верую во единого Бога, Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божьего, единородного, от Отца рождённого прежде всех времён, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, единосущного Отцу, Которым всё сотворено. Ради нас, людей, и для нашего спасения сошедшего с Небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и вочеловечившегося.

И распятого за нас при Понтии Пилате, и страдавшего, и погребённого.

И воскресшего в третий день, по Писанию.

И вознёсшегося на Небеса, и воссевшего одесную Отца.

И вновь грядущего во Славе, дабы судить живых и мёртвых, и Царству Его не будет конца.

И в Духа Святого, Господа, животворящего, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном равно поклоняемого и славимого, говорившего через пророков.

Во единую святую, соборную и апостольскую Церковь.

Признаю одно Крещение, для прощения грехов. Ожидаю воскресения мёртвых, И жизни будущего века. Аминь.»

В первом члене говорится о Боге как Творце мира – первой ипостаси Святой Троицы.

Во втором – о вере в Сына Божия, Иисуса Христа.

Третий – это догмат Боговоплощения, согласно которому Иисус Христос, оставаясь Богом, вместе с тем стал человеком, родившись от девы Марии.

Четвертый член Символа веры – о страдании и смерти Иисуса Христа. Это догмат искупления.

Пятый – о воскресении Иисуса Христа.

В шестом говорится о телесном вознесении Иисуса Христа на небо.

В седьмом – о втором, грядущем пришествии Иисуса Христа на землю.

Восьмой член Символа веры – о вере в Духа Святого.

В девятом – об отношении к церкви.

В десятом – о таинстве крещения.

В одиннадцатом – о будущем всеобщем воскресении мертвых.

В двенадцатом члене – о жизни вечной.

Важное место в православии занимают таинства, во время совершения которых, по учению церкви, на верующих сходит особая благодать. Церковь признает семь таинств: крещение, миропомазание, причащение, покаяние (исповедь), брак, священство, елеосвящение.

Католицизм

Другим крупнейшим (наряду с православием) направлением в христианстве является католицизм. Процесс обособления католицизма в христианстве начался еще в III – V веках, когда нарастали и углублялись экономические, политические, культурные различия между Западной и Восточной частями Римской империи.

Начало разделения Христианской Церкви на католическую и православную было положено соперничеством между Римскими Папами и Константинопольскими Патриархами за главенство в христианском мире.

Основой католического вероучения, также, как и православного, являются Священное Писание и священное предание. Однако, в отличие от православной церкви, католическая считает священным преданием постановления не только семи первых Вселенских соборов, но и всех последующих соборов католической церкви, а кроме того – папские послания и постановления.

Организация католической церкви отличается строгой централизацией. Римский папа – глава этой церкви – определяет доктрины по вопросам веры и морали. Сформировалось своеобразное учение о роли церкви в деле спасения. Считается, что основа спасения – вера и добрые дела. Церковь, по католическому учению (в православии этого нет), обладает сокровищницей “сверхдолжных” дел – “запасом” добрых дел, сотворенных Иисусом Христом, Богоматерью и святыми.

Церковь имеет правораспоряжаться этой сокровищницей, уделять из нее часть тому, кто в ней нуждается, то есть – отпустить грехи, даровать прощение кающимся. Отсюда учение об индульгенциях – об отпущении грехов за деньги или за какие-либо заслуги перед Церковью. Отсюда право папы сокращать срок пребывания души в чистилище.

Догмат о чистилище (место – промежуточное между раем и адом) есть только в католическом вероучении. Души грешников, на которых не лежат слишком большие смертные грехи, горят там в очищающем огне, а потом получают доступ в рай. Срок пребывания души в чистилище может быть сокращен добрыми делами (молитвами, пожертвованиями в пользу церкви), которые совершают в память об умершем его родные и близкие на земле.

Православная и протестантские церкви учение о чистилище отвергают. Кроме того, в отличие от православного вероучения, в католическом есть следующие догматы: о непогрешимости папы – принят на I Ватиканском соборе в 1870 году (Это привело к. расколу в католической церкви, т.е. к образованию национальных старокатолических церквей которые вернулись к вероучению первых семи Вселенских соборов и нередко именуются православными западного обряда.); о непорочном зачатии Девы Марии.

Католическое вероучение, как и православное, признает семь таинств, но понимание этих таинств в некоторых деталях не совпадает. Причащение производится пресным хлебом (у православных – квасным). Для мирян допускается причащение как хлебом и вином, так и только хлебом. При совершении таинства крещения окропляют водой, а не погружают в купель. Миропомазание (конфирмация) проводится в возрасте 13 –16 лет, а не в младенчестве. При этом подросток получает еще одно имя, которое он выбирает себе сам, а вместе с именем – образ святого, поступкам и идеям которого он намерен сознательно следовать. Таким образом, совершение этого обряда должно служить укреплению в вере. В отличие от православных священнослужителей, которые могут быть женатыми, у католиков безбрачие (целибат), обязательно для всего духовенства.

На II Ватиканском соборе (в 1962 – 1965 годах) начался процесс обновления католической церкви. В первую очередь это коснулось традиции богослужения. Например, разрешение проведения богослужений на любом языке, а не только на латыни, и активное миссионерское служение мирян.

Протестантизм

История протестантизма начинается с Мартина Лютера, который будучи профессором теологии в Виттенбергском университете (1483 - 1543 г.г.), в 1517 г. обнародовал 95 тезисов обосновавших необходимость реформ в католической церкви.

Эти тезисы исходят из того, что возможна непосредственная связь человека с Богом. Бунт Лютера против духовной и светской власти, его выступления против индульгенций, против претензий католического духовенства контролировать веру и совесть на правах посредника между людьми и Богом были услышаны и восприняты обществом чрезвычайно остро.

В ответ на обвинение его в ереси Лютер публично сжег папскую буллу, отлучавшую его от католической церкви. Протестанты отказались от признания верховенства римского папы и от использования латинского языка в качестве единственного официально допускавшегося для религиозного общения языка.

Суть протестантизма заключается в следующем: Божественная благодать даруется без посредничества церкви. Спасение человека происходит лишь через его личную веру в искупительную жертву Иисуса Христа. Миряне не отделяются от духовенства – священство распространяется на всех верующих. Из таинств признаются крещение и причастие. Верующие не подчиняются папе Римскому. Богослужение состоит из проповедей, совместных молитв и пения псалмов.

Большинство протестантов отвергают: монашество, крестное знамение, священные облачения, иконы. Если отличительной чертой католицизма является строго централизованная иерархическая церковь, то своеобразие протестантизма состоит в существовании множества различных независимых христианских движений, церквей и общин, автономных в своей религиозной жизни.

Объяснить эту множественность может помочь тезис Мартина Лютера: “Solо scriptura” (Только Писание) Признание единственным источником вероучения Священного Писания не могло не приводить к субъективизму в его толкованиях.

Множественность протестанских движений не исключает их объединения на национальном или международном уровне по принципу общей цели или одной деноминации.

по теме №4: «Христианство: православие»

Подготовил:

Студент 454 группы

Ровный Р.А.

Проверил:

Преподаватель

кафедры Г и СЭД

Стеклов Л.Г.

Белгород – 2008

О происхождении христианства написано огромное, по существу необъятное количество книг, статей и других публикаций. На этом поприще трудились и христианские авторы, и философы-просветители, и представители библейской критики, и авторы-атеисты. Это и понятно, поскольку речь идет об историческом феномене - христианстве, создавшем многочисленные церкви, имеющие миллионы последователей, занимавшем и до сих пор занимающем большое место в мире, в идейной, экономической и политической жизни народов и государств.

Христианство – наиболее распространенная мировая религия и одна из самых развитых религиозных систем мира. На начало третьего тысячелетия это самая многочисленная религия мира. И хотя христианство в лице своих последователей встречается на всех континентах, а на некоторых абсолютно господствует (Европа, Америка, Австралия), это как раз та единственная религия (если не считать ее разделения на многочисленные церкви, вероисповедания), которая характерна для западного мира в противовес восточному с его множеством различных религиозных систем.

Общее число ее последователей составляет около 2 миллиардов человек. Христианство – это собирательный термин для характеристики трех основных направлений: православия (Россия, Болгария, Румыния), католицизма (Италия, Испания, Франция, Португалия, Ирландия, Хорватия, Словения, Австрия, Польша, страны Латинской Америки, Венгрия, США) и протестантизма (Германия, Англия, США, Швейцария, скандинавские страны, Финляндия). В реальности христианство никогда не представляло собой единой организации. В многочисленных провинциях Римской империи оно приобретало свою специфику, приспосабливаясь к условиям каждого региона, к местной культуре, обычаям, традициям.

Вопрос №1. Возникновение христианства. Иисус Христос и его проповедь

Духовные предшественники христианства

Христианство возникло в Палестине в I в. н.э. Его родство с иудаизмом проявляется в том, что первая часть Библии, Ветхий завет, священная книга как иудеев, так и христиан (Вторая часть библии, Новый завет, признается только христианами и является для них главнейшей).

О несомненной близости первоначального христианства иудейской общине эссенов свидетельствуют также найденные в 1947г. свитки в районе Мертвого моря. Общность мировоззренческих принципов у эссенов и первоначальных христиан прослеживается:

В мессианизме - ожидания скорого прошествия спасителя;

В эсхатологических представлениях;

В истолковании идей греховности человека;

В обрядности;

В организации общин и отношении к собственности.

Относительно быстрое распространение христианства в малоазиатских провинциях Римской империи и в самом Риме было обусловлено рядом социально-исторических факторов. Начавшийся кризис античных порядков порождал всеобщую неуверенность в завтрашнем дне, чувство апатии и бесперспективности. Усилился антагонизм не только между рабами и свободными, но и между римскими гражданами и подданными провинций, между римской потомственной знатью и обогатившимися всадниками.

Римская религия, как и различные религиозные учения Востока, не могла дать утешение обездоленным и в силу своего национального характера не позволяла утверждать идею всеобщей справедливости, равенства, спасения. Христианство провозгласило равенство всех людей как грешников. Оно дало рабу утешение, надежду получения свободы простым и понятным способом - через познание божественной истинны, которую принес на землю Христос, чтобы навсегда искупить все человеческие грехи и пороки.

Христианская апологетика утверждает, что в отличие от всех остальных религий мира христианство не создано людьми, а дано человечеству Богом в готовом и законченном виде. Однако история религиозных учений свидетельствует о том, что христианство не свободно от религиозных, философских, этических и иных влияний. Христианство усвоило и переосмыслило предшествующие идейные концепции иудаизма, митраизма, древних восточных религий, философские воззрения. Все это обогащало и цементировало новую религию, превращало ее в мощную культурно-интелектуальную силу, способную противопоставить себя всем национально-этническим культам и превратиться в массовое национальное движение. Усвоение первоначальным христианством предшествующего религиозно-культурного наследия отнюдь не превращало его в конгломерат разрозненных представлений, а способствовало принципиально новому учению получить всеобщее признание.

Особенно заметное влияние на основы христианского вероучения оказали неоплатонизм Филона Александрийского (ок. 25 до н.э. - ок. 50 н.э.) и нравственное учение римского стоика Сенеки (ок. 4 до н.э. - 65 н.э.).

Филон Александрийский соединил понятие Логоса в библейской традиции, рассматривающей Логос в качестве внутреннего закона, направляющего движение Космоса. Логос у Филона - священное Слово, позволяющее созерцать Сущее. Иного пути познания Бога не существует, только через Логос - Слово. Учение Филона о прирожденной греховности всех людей, о покаянии, о Сущем как первоначале мира, об экстазе как средстве приближения к Богу, о логосах, среди которых Сын Божий- высший Логос и другие логосы, названные ангелами, - послужило одной из идейных предпосылок для христианских представлений об иерархии духовных начал, оказало заметное влияние на формирование христианства.

Нравственное учение христианства, в особенности о достижение добродетели, близко к взглядам Лукреция Аннея Сенеки. Главным для всякого человека Сенека считал достижение свободы духа посредством осознания божественной необходимости. Если же свобода не будет вытекать из божественной необходимости, то она окажется рабством. Только повиновение судьбе порождает невозмутимость духа, совесть, нравственные нормы, общечеловеческие ценности. Утверждение общечеловеческих ценностей зависит не от государственных требований, а всецело от общительности. Под общительностью Сенека понимает признание единство человеческой природы, взаимную любовь, всеобщее сострадание, заботу каждого человека о других, ему подобных, независимо от социального положения. Сенека в качестве нравственного императива признал золотое правило морали, которое звучало следующим образом: «Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обращались стоящие выше».

Близкая формулировка содержится в Евангелии от Матфея: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12).

Христианству были созвучны установки Сенеки о скоротечности и обманчивости чувственных удовольствий, забота о других людях, самоограничение в пользовании материальными благами, недопущение разгула страстей, гибельных для общества и человека, скромность и умеренность в повседневной жизни. Ему импонировали и сформулированные Сенекой принципы индивидуальной этики. Личное спасение предполагает строгую оценку собственной жизни, самоусовершенствование, обретение божественного милосердия.

Усвоение христианство различных элементов восточных культов, эллинистической философии не обедняло, а обогащало новую религию. Именно поэтому она относительно быстро вошла в общий поток средиземноморской культуры.

Две школы в понимании личности Иисуса Христа

Споры об Иисусе Христе привели к образованию двух основных школ - мифологической и исторической.

Представители мифологической школы считают, что наука не располагает достоверными данными об Иисусе Христе как исторической личности. Евангельские рассказы о нем, написанные много лет спустя после описанных в них событиях, не содержат реальной исторической основы. Кроме того, как исторические источники начала I в. ничего не говорят о столь неординарных событиях, как воскресение из мертвых, о чудесах, совершенных Христом, о его проповеднической деятельности. Одним из важных аргументов в пользу своей точки зрения мифологическая школа считала внепалестинское происхождение христианства, а также наличие аналогий со сказаниями о рождающихся, умирающих и воскресающих богах в других восточных культурах, наличие в Евангелиях большого числа противоречий, неточностей, разночтений.

Вторая - историческая - школа считает Иисуса Христа реальной личностью, проповедником новой религии, который сформулировал ряд принципиальных идей, заложивших основу христианского вероучения. Реальность Иисуса подтверждается реальностью целого ряда евангельских персонажей, таких, как Иоанн Креститель, апостол Павел, и других непосредственно связанных с Христом евангельской фабулой.

В распоряжении науки сейчас имеется ряд источников, подтверждающих выводы исторической школы. Так, в течение длительного времени содержащийся в «Древностях» Иосифа Флавия (37-после 100) фрагмент об Иисусе Христе считался позднейшей интерполяцией. В третьей главе 18-й книги речь пойдет о римском прокураторе Понтии Пилате и, между прочим, сказано следующее: «В то время жил Иисус, мудрый муж, если только его можно назвать человеком, ибо он был чудотворец, учитель людей, радостно воспринимавших возвещаемую им истину, и нашел много приверженцев среди иудеев и эллинов. Это был Христос. Хотя, по доносу знатных людей нашего народа, Пилат приказал распять его, его ученики, любившие его, остались ему верными... от него ведут свое название христиане, секта которых с тех пор не прекращается...». Однако найденный в 1971г. в Египте арабский текст «Древностей», выполненный египетским епископом Агапием в Хв., дает все основания предполагать, что Флавием описан один из известных ему проповедников по имени Иисус, хотя в описании Флавия не говорится о совершаемых Христом чудесах и его воскресение описывается не как факт, а как один из многочисленных рассказов на эту тему.

В других религиях основатель являлся не кем иным, как
проповедником учения нового или старого и давно забытого. Поэтому во всех других
религиях основатель не имеет того исключительного значения, какое имеет Господь
Иисус Христос в христианстве. Там основатель – учитель, провозвестник Бога,
возвещающий путь спасения. И не более. Учитель – только труба Бога, главное же –
то учение, которое он передает от Бога. Поэтому основатель в других религиях
всегда находится на втором плане по отношению к возвещаемому им учению,
основываемой им религии. Существо религии от него не зависит, он, так сказать,
заменим. Религия нисколько не пострадала бы, если бы ее возвестил другой учитель
или пророк. Например, буддизм спокойно мог бы существовать, если бы было
доказано, что Будды никогда не было, а был другой его основатель. Ислам спокойно
мог бы существовать, если бы вместо Мухаммеда оказался кто-то другой. Это
касается всех религий, потому что функции основателей этих религий заключались в
их учении, которое они предлагали людям. Учение составляло существо их служения.

А христианство мог бы основать, например, святой Иоанн Креститель? Он мог бы
сказать о нравственном учении, о некоторых истинах веры, но не было бы самого
главного – Жертвы! Без Крестной Жертвы Богочеловека Иисуса Христа нет
христианства! Можно понять теперь, почему весь огонь отрицательной критики был
направлен на упразднение Христа как реально существовавшей личности! Если Его не
было, если не было Того, Кто пострадал за нас. Кто принял крестную –
христианство рассыпается тут же. Идеологи атеизма это прекрасно
понимали.

Итак, если мы хотим выразить существо христианства не просто одним словом –
Христос, то скажем так: оно состоит в Кресте Христовом и Его Воскресении, через
которые человечество наконец получило возможность нового рождения, возможность
возрождения, восстановления того падшего образа Божия, носителями которого мы
являемся. Поскольку по так называемой естественной природе мы не способны к
единению с Богом, ибо ничто поврежденное не может быть причастно Богу, то для
единения с Богом, для осуществления Богочеловечества необходимо соответствующее
воссоздание человеческой природы. Христос восстановил ее в Самом Себе и дал
возможность сделать подобное каждому из людей.

Другой важнейший аспект, составляющий существо христианства, – это правильное
духовное устроение человека. И здесь христианство предлагает то, что
принципиально отличает его от учения всех других религий. Во первых, учение о
Боге, во-вторых, понимание существа и цели духовной жизни человека, далее –
учение о Воскресении и многое другое.

Итак, первое, что присуще только христианству, а не другим религиям, – это
утверждение, что Бог есть любовь. В других религиях то высшее, чего достигло
религиозное сознание в естественном порядке, есть представление о Боге как о
праведном, милостивом судии, справедливом, но не более. Христианство утверждает
нечто особенное: что Бог есть любовь и только любовь. К сожалению, это
христианское понимание Бога с трудом находит себе путь к сознанию и сердцу
человека. Бог-любовь никак не воспринимается «ветхим» человеческим сознанием.
Тем более что образ Бога-судии встречается и в Евангелии, и в посланиях
апостольских, и в святоотеческих творениях. Но какова специфика употребления
этого образа? Он имеет исключительно назидательно-пастырский характер и
относится, по слову святителя Иоанна Златоуста, «к разумению людей более
грубых». Как только же вопрос касается изложения существа понимания Бога, мы
видим совершенно другую картину. Утверждается с полной определенностью: Бог есть
любовь и только любовь. Он неподвластен никаким чувствам: гневу, страданию,
наказанию, мести и т.д. Эта мысль присуща всему Преданию нашей Церкви. Вот хотя
бы три авторитетных высказывания. Преподобный Антоний Великий: «Бог благ и
бесстрастен и неизменен. Если кто, признавая благосклонным и истинным то, что
Бог не изменяется, недоумевает, однако, как Он, будучи таков, о добрых радуется,
злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостив
к ним, то на сие надо сказать, что Бог не радуется и не гневается, ибо радость и
гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел
человеческих. Бог благ и только благое творит. Вредить же никому не вредит,
пребывая всегда одинаковым.

А мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом по сходству с Ним, а
когда становимся злыми, то отделяемся от Бога по несходству с Ним. Живя
добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от
Него. А сие значит не то, что Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не
попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом
молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение во грехах, то это не то
значит, что Бога мы ублажили или переменили, но что посредством таких действий и
обращения нашего к Богу уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы
способными вкушать Божию благость. Так что сказать: «Бог отвращается от злых»
есть то же, что сказать: «Солнце скрывается от лишенных зрения».

Святитель Григорий Нисский: «Ибо что неблагочестиво почитать естество Божие
подверженным какой-либо страсти удовольствия, или милости, или гнева, этого
никто не будет отрицать, даже из мало внимательных в познании истины Сущего. Но
хотя и говорится, что Бог веселится о рабах Своих и гневается яростью на падший
народ, потому что Он милует (см.: Исх. 33, 19), но в каждом, думаю, из таковых
изречений общепризнанное слово громогласно учит нас, что посредством наших
свойств провидение Божие приспособляется к нашей немощи, чтобы наклонные ко
греху по страху наказания удерживали себя от зла, увлеченные прежде грехом не
отчаивались в возвращении через покаяние, взирая на Его милость».

Святитель Иоанн Златоуст: «Когда ты слышишь слова «ярость» и «гнев» в
отношении к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова
снисхождения. Божество чуждо всего подобного, говорится же так для того, чтобы
приблизить предмет к разумению людей более грубых».

Таких цитат можно привести сколько угодно. Все они говорят о том же, что и
апостол Иаков: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог
не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и
обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1, 13-14).

Это – совершенно новое, уникальное в истории человечества понимание Бога.
Поистине, только Откровение Божие могло дать такое учение о Боге, ибо нигде в
естественных религиях мы не находим такого. В естественных религиях это было
немыслимо. И хотя две тысячи лет существует христианство, даже среди христиан
это малоприемлемо. Ветхий, страстный человек, господствующий в нашей душе, ищет
земной правды, карающей злодеев и награждающей праведников, и потому величайшее
откровение Божие о том, что Бог есть любовь и только любовь, никак не
принимается человеческим сознанием. По любви и только по любви, а не для
«удовлетворения» так называемой Правде Божией, не для «выкупа» Бог послал и Сына
Своего Единородного.

Вторая особенность христианства (в настоящее время
правильнее говорить – Православия) касается существа духовной жизни человека.
Христианство всецело устремлено на исцеление души, а не на заработок блаженства
и рая. Преподобный Симеон Новый Богослов указывает: «Тщательное исполнение
заповедей Христовых научает человека (т.е. открывает человеку) его немощи».
Обратим внимание, что подчеркивается преподобным Симеоном: исполнение заповедей
делает человека не чудотворцем, пророком, учителем, не достойным всяких наград,
даров, сверхъестественных сил – что является главнейшим следствием «исполнения»
заповедей во всех религиях и даже целью. Нет. Христианский путь ведет человека
совсем к иному – к тому, чтобы человек увидел глубочайшую поврежденность
человеческого существа, ради исцеления которой воплотился Бог Слово и без
познания которой человек в принципе неспособен ни к правильной духовной жизни,
ни к принятию Христа Спасителя.

Насколько несходно христианство с другими религиями! До чего близоруки те,
которые говорят об общем религиозном сознании, о том, что все религии ведут к
одной и той же цели, что все они имеют единую сущность. Как наивно звучит все
это! Только человек, совершенно не понимающий христианства, может говорить об
этом.

В христианстве «дела» открывают человеку его истинное состояние – состояние
глубочайшего повреждения и падения: с какой стороны ни прикоснись ко мне – я
весь болен. Только в сознании этой немощи у человека возникает правильная
духовная сила. Тогда становится человек силен, когда Бог входит в него. Апостол
Петр каким сильным себя чувствовал? И что? Апостол Павел что о себе пишет?
«Трикраты молил Бога». Результат: «Сила моя в немощи совершается». Оказывается,
только через познание себя, какой я есть на самом деле, в человека входит
Господь, и тогда действительно человек приобретает силу: «Если и небо упадет на
меня, не содрогнется душа моя», – говорил авва Агафон. А что же обетовано
человеку? Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Бог обещает ввести нас не в рай, а
в самое небо, и не Царство райское возвещает, а Царство Небесное». Преподобный
Макарий Египетский пишет: «Венцы и диадемы, которые получат христиане, не суть
создания». Не что-то тварное получает обновленный человек, он получает Самого
Бога! Обожение – так именуется наш идеал. Оно есть теснейшее единение человека с
Богом, есть полнота раскрытия человеческой личности, есть то состояние человека,
когда он становится поистине сыном Божиим, Богом по благодати. Какая
колоссальная разница между христианством и другими религиями!

Может быть, самым важным, о чем говорит христианство и что отличает его от
других религий и без чего христианству невозможно быть, является его величайший
догмат, выраженный в главнейшем христианском празднике, Пасхе, – догмат
Воскресения. Христианство говорит не просто о том, что христианская душа
соединяется с Богом, что душа будет испытывать те или иные состояния. Нет, оно
утверждает, что человек – это душа и тело, это единое духовно-телесное существо,
и обожение присуще не только душе, но душе и телу. В обновленном человеке все
изменяется, не только душа, ум, чувства, но и само тело.

Христианство говорит о воскресении как факте, который последует вследствие
Воскресения Христова. Каждый Христов не может не воскреснуть! Вспомните,
насколько вызывающе прозвучала проповедь апостола Павла в ареопаге о
Воскресении. Мудрецы восприняли ее как сказку, фантазию. Но христианство
утверждает это в качестве одного из центральных своих догматов. Весть о
Воскресении пронизывает все христианское сознание на протяжении всех 2000 лет.
Величайшие святые, достигшие озарения Божия и просвещения ума, утверждали со
всей силой и категоричностью эту истину. Она уникальна в истории религиозного
сознания человечества.

Христианство есть религия, которая не вне нас и которую мы можем созерцать
как некий умозрительный объект, рассматривая сходство и различия между ним и
другими объектами. Христианство по природе присуще человеку. Но христианином
человек становится только тогда, когда увидит, что не может избавиться от
мучающих его страстей, грехов. Помните, у Данте в «Аде»: «Так завистью пылала
кровь моя, что, если было хорошо другому, ты видел бы, как зеленею я». Вот оно,
мученье. Любая страсть приносит человеку страдания. И лишь когда он приступает к
христианской жизни, тогда начинает видеть, что такое грех, что такое страсть,
какой это ужас, начинает видеть необходимость Бога Спасителя.

В человеческом сознании постоянно идет борьба между ветхим и новым человеком.
Какого Бога выберет человек: Бога Христа или бога антихриста? Один Бог спасет и
исцелит меня, даст возможность стать истинным сыном Божиим в единении с Сыном
Словом воплощенным. Другой лживо обещает мне все блага земные на миг времени.
Что изберешь, человек?

Но в любом случае помни, что не розовые очки и не «мудрость» страуса,
зарывающего голову в песок при неизбежной опасности, спасет тебя от мира
страстей (т.е. страданий), живущих в душе, но лишь мужественный и честный взгляд
на самого себя, на свои так называемые силы и осознание своей глубокой духовной
нищеты откроет тебе истинное спасение и истинного Спасителя – Христа, в котором
заключено все твое благо вечной жизни.

21 февраля 2013 года митрополит Волоколамский Иларион, глава Отдела внешних церковных связей, председатель Синодальной библейско-богословской комиссии, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия, прочитал вступительную лекцию своего курса «История Церкви» на философском факультете Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Христианство - это историческая религия не просто в том смысле, что она появилась в какой-то момент человеческой истории. Для нас, христиан, историчность христианства связана, прежде всего, с тем, что в конкретный момент бытия человечества Бог захотел воплотиться и стать человеком.

О личности Иисуса Христа до сих пор спорят, реальность ее некоторые вообще не признают (таких сейчас осталось очень мало, а в советское время в учебниках по истории говорилось о том, что это выдуманная фигура, ее придумали евреи, которые захотели создать такое учение). Сейчас есть немало тех, которые полагают, что такая личность существовала, но считают, что Христос был обычным человеком. Так считают мусульмане, которые воспринимают Иисуса Христа как одного из пророков. Так считал, например, наш великий писатель Лев Толстой, считавший, что Христос был учителем нравственности, которому уже впоследствии, после Его смерти, приписали всякие чудеса, не существовавшие в действительности.

Самопонимание Церкви основывается на том, что Иисус Христос есть воплотившийся Бог, то есть Бог, Который восхотел стать человеком, и именно это событие воспринимается не только как начало церковной истории, но и как основной элемент ее содержательного наполнения, поэтому в каждом поколении христиан именно это событие переживается вновь и вновь. Когда мы говорим о том, что на протяжении веков Церковь празднует события земной жизни Спасителя - Рождество Христово, Его Воскресение, воспоминает на Страстной седмице страдания Христа, мы свидетельствуем, что это не просто напоминание об исторических моментах, но события Священной Истории, которые мы воспринимаем как часть собственного религиозного опыта. Именно поэтому очень трудно понять церковную историю извне, не будучи членом Церкви, не понимая смысл исторических событий.

Опять же, историю Церкви можно рассматривать с разных позиций и точек зрения. Можно приводить политические или экономические причины тех или иных событий в жизни Церкви, но если историк не ощущает общего смысла церковной истории, некой единой линии, которая проходит от Самого Христа и Его апостолов до наших дней, то ему очень трудно понять законы, по которым развивалась история Церкви, а это были иные законы, чем те, по которым развивается история человечества.

В чем было значение Боговоплощения, пришествия в мир Иисуса Христа? Прежде всего, в том, что люди совершенно по-новому смогли узнать Бога и узнать о Боге. Ведь в представлениях большинства древних верований (если говорить о монотеистических религиях) Бог представлялся неким очень далеким существом: Ему можно поклоняться и молиться, от Него можно даже иногда получать сигналы в виде громов и молний или иных явлений, однако дистанция между Ним и человеком настолько велика, что преодолеть ее совершенно невозможно. Поэтому самое главное чувство, с которым у древних людей было связано представление о Боге, - чувство страха: к Богу относились как к верховному существу, которое может, конечно, и поощрить за добрые дела, но прежде всего будет наказывать за дела злые. И все события в истории, в том числе стихийные бедствия, воспринимались именно как наказание Божие.

Такое мировосприятие сохраняется и сейчас во многих религиях. Распространено представление о том, что Бог наказывает за зло, поощряет за добро, что по окончании земной жизни человек перейдет в вечность, где это воздаяние станет окончательным: добрые люди получат в награду Царствие Божие, а злые люди получат в наказание вечные мучения. Такое представление сохраняется и в христианстве, но оно основано не на каких-то «механических» отношениях между Богом и человеком как между судьей и преступником - потенциальным или реальным. Оно основано на совершенно других взаимоотношениях - таких, которые мы пытаемся, например, выстроить в наших семьях, когда мать относится к ребенку не так, как судья относится к подсудимому, не как следователь относится к подследственному. При таком отношении многие проступки прощаются или в педагогических целях, или по любви, или по каким-то иным соображениям. И даже когда мать, может быть, и наказывает ребенка, то делает это не из мести, не из чувства правосудия, но прежде всего для того, чтобы ребенка научить.

Бог воплотился, чтобы создать совершенно новый тип взаимоотношений между Ним и человеком, чтобы Бога перестали бояться, чтобы люди увидели, что Бог не где-то далеко, не где-то на небесах за облаками, но рядом, среди людей. Это было совершенно новое религиозное ощущение, оно было свойственно апостолам и последующим поколениям христиан и выражалось в совершенно особых молитвенных формулах, в совершенно особых богослужебных традициях; оно, прежде всего, было связано у христиан с чувством единой общины, центром которой является Богочеловек Христос.

Христианская Церковь родилась из апостольской общины. Днем рождения Церкви является Тайная вечеря, когда Господь собрал учеников перед Своим страданием и по окончании обычной пасхальной трапезы (не вполне, впрочем, обычной, потому что совершалась та раньше Пасхи) Он преломил хлеб, раздал апостолам и сказал: «Примите, ешьте, это Мое Тело» (см. Мф. 26:26), а потом пустил по кругу чашу с вином, продолжив: «Пейте от нее - это Моя кровь Нового Завета, которая за вас проливается» (см. Мф. 26:28). Собственно, после этого события и произошли страдания Христа, когда Спаситель уже в буквальном смысле проливал кровь на Кресте.

В воспоминание Тайной вечери христиане стали собираться на свои богослужебные собрания, которые поначалу вообще не были похожи на богослужения. Это были трапезы, которые начинались вечером и могли продолжаться всю ночь. Они сопровождались молитвами, чтением и пением псалмов, проповедью, чтением Евангелия, когда оно было написано, - это произошло не сразу, а на определенном этапе истории христианской общины. Самым главным ощущением во взаимоотношениях с Богом стало ощущение, что Он не далекое существо, которое руководит жизнью людей, наказывает за зло и поощряет за добро, но Бог, Который находится среди нас.

В древнем Израиле было очень четкое представление о том, что Бога невозможно увидеть. Есть очень интересный рассказ в книге Исход о том, как вождь израильского народа Моисей после того, как уже совершил по непосредственному повелению Бога много различных дел, был призван на гору Синай для того, чтобы Господь открылся ему неким особым образом. Бог сказал Моисею: «Ты взойдешь на гору и там увидишь меня. Но ты не узришь Меня в лицо, потому что лицо Мое человек не может увидеть и остаться в живых, а увидишь Меня сзади» (см. Исх. 33:20). Потом говорится, что Моисей взошел на гору. Он увидел облако, и Господь прошел над ним. Моисей не смог узреть лицо Его, но увидел Бога сзади. Господь открылся ему с именем, которое обозначалось четырьмя буквами, поскольку в еврейской письменности были только согласные. Это имя сейчас транслитерируется как Яхве или Иегова и означает оно «Я есмь Сущий» (см. Исх. 3:14), то есть «Я Тот, Кто существует», «Я Тот, Кто обладает полнотой бытия». Таково было откровение Бога Моисею - откровение, о котором он потом рассказал народу.

Совершенно другое откровение было получено людьми, когда Бог Сам воплотился и стал человеком, потому что Бог принял на себя человеческий облик и люди, которые не могли бы своими физическими глазами зреть Бога, увидели Его через облик человека. С этим связано и то, например, что в Ветхом Завете существовал запрет на любые религиозные изображения - ведь раз Бог невидим, то и изобразить Его нельзя, и любое изображение Бога являлось ничем иным, как плодом человеческой фантазии. Но когда Бог воплотился и стал человеком, то этого Человека, которого все видели, можно изображать. И христиане стали Его изображать сначала в катакомбах на стенах, а затем и на иконах.

Для нас, христиан, икона - это не портрет Христа, а образ Богочеловека. Через человеческие черты мы узнаем Бога, о свойствах Бога узнаем через Человека, Который был одновременно Богом и действовал так, как желал, чтобы действовали мы. В этом, собственно, и была новизна христианства: оно связано с пришествием в мир Бога, Который, вочеловечившись, открыл совершенно новый путь взаимоотношений между Ним и человеком.

История Церкви развивалась в соответствии с вектором, который был задан Самим Христом: христиане призывались не к тому, чтобы составлять какую-то секту, некое отдельное от окружающего мира явление, а к тому, чтобы жить внутри этого мира, но быть его светом, быть солью земли. Иначе говоря, христиане призваны наполнять жизнь этого мира тем особым внутренним содержанием, которое было принесено на землю Иисусом Христом.

Можно спросить: а в чем основное значение пришествия Христа? Сказал ли Он что-то принципиально новое? Если посмотреть на нравственное учение Спасителя, то можно сказать, что на восемьдесят процентов оно состоит из повторения ветхозаветных заповедей. Некоторые из этих заповедей уточняются - Христос как бы возводит человеческую нравственность на новый уровень, когда говорит, например: «Вы слышали, что сказано древним: око за око и зуб за зуб, а Я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему и левую» (см. Мф. 5:38-39). Так Спасителем задается некая новая ступень в нравственном развитии человечества. Но ничего принципиально нового по сравнению с ветхозаветной нравственностью Христос в этот мир не принес. И Он не позиционировал Себя как пришедшего создать новую религию и разрушить то, что существовало до Него. Наоборот, Иисус Христос всегда говорил: «Я пришел не разрушить, но восполнить» (см. Мф. 5:17), то есть как бы довершить то Откровение, которое уже было начато в эпоху Ветхого Завета.

И неслучайно поэтому, что в историю Церкви мы ретроспективно включаем и всю ее предысторию, то есть Священную историю Ветхого Завета. Если вы зайдете в православный храм, в котором стоит многоярусный иконостас, то увидите, что, как правило, на одном из его ярусов представлены апостолы Христовы, а на другом, более высоком ярусе - пророки, те учители нравственности и духовной жизни, которых Бог посылал израильскому народу для того, чтобы они приготовили людей к пришествию Христа. Их мы почитаем наравне с христианскими святыми, хотя хронологически они предшествуют христианству.

История христианства включает в себя и прошлое, и настоящее, и будущее. Она не закончится, когда завершится история земного мира. Мы рассматриваем всю историю и жизнь человеческую из перспективы вечности, и эта перспектива придает нашей жизни особый смысл и особое содержание.

Христианство дает совершенно особую перспективу не только взаимоотношениям между человеком и Богом, но и собственно человеческой жизни, которая благодаря этому наполняется смыслом и содержанием. У человека появляется мотивация к тому, чтобы не делать зла, а творить добро, жертвовать собой ради других.

Конечно, кто-то может спросить: «А почему я должен жертвовать собой ради других? Почему жизнь вот этого человека дороже, чем моя собственная?» И этот вопрос не имеет ответа, если на него отвечать не из религиозной, христианской перспективы.

Христианство наполняет жизнь человека смыслом и тогда, когда тот страдает, когда человек находится на смертном одре, переходит в иную жизнь. Вам, молодым людям, эта тема не очень еще близка. Может, вы пока не задумываетесь о смерти, потому что кажется, что она где-то далеко. Но чем старше мы становимся, тем ближе становится этот момент нашей собственной истории, и от него мы никуда не уйдем. А ведь время от времени умирают и молодые люди - или от несчастных случаев, или от болезней, или по еще какой-либо причине.

Нам не хочется говорить или думать о смерти, но это реальность окружающего нас мира, это может случиться с каждым. И христианство дает ответ на сложные вопросы, наполняет смыслом все, что происходит в нашей жизни, и не только то, что приносит нам счастье, некие позитивные переживания, но и то, что представляется нам несчастьем.

Причем христианство позволяет ответить и на те вопросы, на которые не может ответить ни одна другая религия. Например, на вопрос, почему Бог попускает зло. Христианская традиция говорит о том, что Бог не создавал зло, что оно появляется в этом мире благодаря нашей собственной деятельности, нашей злой воле и всегда является действием свободного выбора человека.

Иной раз человек спрашивает: «А где же Бог? Ведь я страдаю, а Бог будто бы этого не видит. Вот я Ему молюсь, а Он будто не слышит меня. Я болею, возношу молитвы о выздоровлении, а здоровье не возвращается. Где же Бог?» Ответ на этот вопрос дал Сам Христос в Своей жизни. И это ответ не теоретический или абстрактный, а практический и жизненный. Бог Сам прожил человеческую жизнь, Сам прошел через те страдания, через которые проходят люди. И человек не может сказать, что когда он страдает, Бог где-то далеко, потому что Господь Сам вошел в эту гущу исторического процесса, Сам прожил такую жизнь, какую проживаем мы с вами, - жизнь, наполненную страданиями, жизнь короткую.

Он по человеческим меркам был большим неудачником, потому что Его не поняли, не приняли, Его подвергли допросам и ложно обвинили, Он был предан смертной казни. Но в перспективе вечности и в перспективе истории каждого человека эта жизнь и эта смерть имела совершенно особый смысл. В человеческом плане ее можно поставить в один ряд с другими жизнями и смертями тысяч и миллионов людей, но когда мы признаем, что Христос Богочеловек, что Он именно как Бог принял на Себя человеческую жизнь и страдания, тогда понимаем, что совершенно другие взаимоотношения складываются между нами и Богом. Бог уже не где-то далеко, а здесь, среди нас. Бог не смотрит безучастно или с какого-то большого расстояния на нашу жизнь, наши страдания, борьбу, болезни, проблемы, а вместе с нами страдает, вместе с нами болеет, переживает, вместе с нами умирает и открывает нам путь к воскресению и вечной жизни.

Этот христианский опыт очень по-разному переживался христианами на протяжении веков. Кто-то из христиан принимал такой жизненный подвиг, чтобы в максимальной степени постараться уподобиться Христу. Таких людей мы сейчас называем святыми, Церковь прославляет их память. Это, например, монахи, которые добровольно отказывались от семейного счастья, предавались аскетическим подвигам, соблюдали строгий пост и достигали таких высоких духовных состояний, что могли реально помогать людям в трудных жизненных обстоятельствах. Тем, кто не находил смыл в своей жизни, они помогали этот смысл обрести.

Таким образом христианство всегда приносило людям успокоение, счастье и осознание смысла собственной жизни. Это осознание может приходить от Самого Христа через собственный религиозный опыт человека, через чтение Евангелия, через участие в церковной жизни, в таинствах Церкви. Но оно может приходить и через других людей, через святых, которые были такими же людьми, как мы с вами, но решили подняться до той высокой нравственной планки, которую Сам Господь поставил в Евангелии, и на этом пути прошли до максимально возможного на человеческом уровне совершенства. На этих святых людей мы сегодня равняемся.

В своем историческом бытии Церковь накопила великие сокровища, которые все в совокупности мы называем словом «Предание». Что такое Предание Церкви? Это совокупность опыта всех поколений христиан от Самого Христа до наших дней. Источниками христианского вероучения являются Священное Писание и Священное Предание. Иной раз протестанты нам, православным, говорят: «А вот почему у вас есть что-то такое, чего нет в Писании? Допустим, в нем об иконах ничего не сказано, а у вас иконы есть». Мы отвечаем, что Священное Писание - не единственный авторитетный источник, поскольку само оно является частью Предания Церкви и появилось на определенном этапе развития Церкви. Было время, когда Евангелия еще не были написаны и у Церкви не было Священного Писания, и Церковь при этом жила вполне полнокровной и полноценной жизнью.

Евангелия и апостольские послания отражают начальный этап жизни Церкви. В этом смысле они для нас, христиан, особенно дороги и значимы, потому что именно из Евангелия мы узнаем о Христе. При этом в Евангелии мы читаем свидетельства тех людей, которые сами видели Христа, слышали Его, с Ним общались.

Но жизнь Церкви продолжалась и после этого, и на церковной почве зародилось свое богословие, своя культура, свое богослужение. Церковное богословие - не просто теоретическое осмысление каких-то аспектов религиозной жизни, но то, что рождалось, прежде всего, из опыта молитвы, из богослужения, из жизненного опыта людей; оно не является отвлеченной наукой. Богослов - это не человек, который сидит в кабинете, читает книги и на основе прочитанного составляет свои сочинения. Как говорили отцы Церкви IV века, богослов - это тот, кто умеет молиться. Если человек молится, то Сам Господь открывает ему то, что необходимо для его собственной жизни и для того, чтобы он свой опыт мог передать другим людям.

Конечно, у Церкви есть и своя культура, которая родилась из ее истории, из ее самопонимания. Эта культура включает в себя храмовую архитектуру, иконопись, церковное пение, литургическую поэзию и многое другое. Я думаю, что вы хорошо знаете видимые отличия христианских храмов от мечетей, внутреннего убранства церкви от интерьера синагоги. Эти различия всегда имеют под собой богословские основания и связаны с содержанием христианской веры - веры во Христа как Богочеловека, как Воплотившегося Бога.

На протяжении истории делались многократные попытки пересмотреть, переосмыслить христианство, «освободить» его от мистики, от чудес. Упоминавшийся уже мною Лев Николаевич Толстой поставил перед собой именно такую задачу. Он считал себя христианином, и его конфликт с Церковью был связан именно с тем, что Толстой выдавал свое учение за христианство, но как бы очищенное от позднейших наслоений. Он, в частности, отрицал догмат о Воскресении Христа и говорил, что такого события не могло произойти, поскольку оно не умещается в рамки физических законов, так же, как рождение Христа от Девы. Он говорил также о том, что невозможно ходить по воде и совершать другие чудеса. Толстой даже написал собственное «евангелие» на основе четырех Евангелий, выбросив все повествования о чудесах, о Воскресении Христовом. Церковь осудила Толстого, потому что это было не просто искажение христианского вероучения, но, по сути дела, антихристианское учение.

Суть христианства заключается не в нравственности, а в личности Христа Богочеловека. Ключевым догматом нашей веры является догмат о Воскресении Христа. Апостол Павел говорит: «Если Христос не воскрес, то вера наша тщетна, и наша проповедь тщетна» (см. 1 Кор. 15:12-14). Нам нечего проповедовать, если Христос не воскрес.

Воскресение Христово имеет для нас смысл потому, что Христос был воплотившимся Богом, но воскрес Он как человек, то есть Он в Своей человеческой жизни и в Своем человеческом естестве преодолел смерть и тем самым, как мы говорим, открыл путь к воскресению для всякой плоти. Иными словами, смерть перестает быть страшной для человека после того, как человек познал Христа. Тогда он понимает своим внутренним опытом через молитву, через богослужение, через религиозную жизнь, что смерть вписывается в эту жизнь совершенно естественным образом и является неотъемлемой ее частью. Смерть - не некая грустная и трагическая реальность, а переход из временного состояния в состояние вечное. И тогда, конечно, вся жизнь человека обретает совершенно новый смысл и новое содержание.

В дальнейших лекциях, которые вы услышите, и в фильмах, которые вы посмотрите, будет много сказано об историческом развитии Церкви, о том, как развивалось богословие, о христианских мыслителях, о христианском искусстве, о смысле иконы, о том, почему в Церкви богослужение совершается так, а не иначе.

В этой начальной лекции мне хотелось рассказать, прежде всего, о Христе и том, в чем заключается основной смысл христианства как богооткровенной и богочеловеческой религии и в то же время религии исторической.

митр. Антоний (Храповицкий)

Запад берёт из христианства то и настолько,
что и насколько совместимо с условиями
современной культурной жизни.

На такой вопрос многие из русских образованных людей скажут - обрядами. Нелепость подобного ответа до того очевидна, что он не заслуживает и внимания. Однако, немногим ближе к истине иное суждение, которое присуще людям богословски-просвещённым. Они скажут вам о filique, о главенстве папы и других догматах, кои отвергаются православием, и о тех догматах, - общих православию и латинству, - которые отвергают протестанты. Выходит, что православие лишено содержания, составляющего его исключительную принадлежность, одинаково чуждую европейским исповеданиям. Между тем историческое происхождение последних, выработавшихся одно из другого, заставляет думать, что все они одинаково чужды тех или иных сокровищ Христовой истины, потому что сомнительно допустить, чтобы из ереси могла выработаться другая, не сохранив в себе известной доли первой и не возвращаясь всё-таки к истинной Церкви.

Славянофильские богословы в лице Хомякова впервые постарались отметить разность истинной церкви от западных исповеданий не по тем или иным догматическим частностям, а со стороны общего превосходства внутреннего идеала истинной Церкви над Церквами инославными. В этом огромная заслуга Хомякова пред богословской наукой, и пред Церковью, и пред просвещённым Западом, который оценил её так же единодушно, как и русские литераторы, интересующиеся религиями. Оценка эта обнаруживается всего убедительнее тем, что все европейские богословы, относящиеся с симпатией к православию, говорят о нём именно в хомяковской формулировке вероисповедных страстей. В частности старокатолики, тяготеющие к православной Церкви и завязавшие продолжительную официальную переписку о сближении с нами своей общины, излагают именно хомяковские взгляды на главные вопросы, разделяющие, по их мнению, нас и старокатолицизм. Мы разумеем мысль о filioque, как о нововведении, прежде всего противном церковной дисциплине, которая велит „блюсти единение духа в союзе мира”, и на пресуществление в евхаристии, как на понятие, чуждое церковному преданию (которое учит о преложении ) и заимствованное у западных теологов.

Среди всех богословских сочинений, писанных русскими, небольшой том Хомякова является самым популярным как среди нашего просвещённого общества, так и заграницей. Не станем поэтому воспроизводить подробно его положений. Напомним, что он рассматривает разность вероисповеданий в их учении о 9-м члене Символа Веры - в учении о Церкви. Раскрывая православное учение об истине, совершенно искажённое и почти утраченное всем инославным Западом, Хомяков весьма ясно показывает нравственную ценность нашего духовного идеала, превосходство, вообще, нашей веры над инославием, которое утратило одну из наиболее святых и возвышающих душу истин христианства. Разумея под Церковью не столько власть, сколько взаимный союз душ, восполняющих друг друга своим таинственным общением со Христом, Который открывается верующим не по одиночке, но в их взаимной любви, по их единству (вселенский собор), Хомяков вносит во все требования церковной дисциплины и в самое познание божественной истины (что обусловлено авторитетом церковного предания), - вносит дух радостный, чуждый рабства, уносящий нас в необъятную широту общения с целым миром верующих, с целой вечностью.

Признавая без дальних слов, что православное учение о Церкви Хомяковым изложено правильно, и что он вообще достаточно обнаружил превосходство православия над западными исповеданиями, утратившими понятие о нравственном союзе верующих и в их религиозной жизни и религиозном познании и низведшими царствие Божие на степень или личного (индивидуального) подвига, или внешне-правовой государственной организации, признавая это и преклоняясь перед богословской и миссионерской заслугой Хомякова, мы утверждаем, однако, что его определение православия, или - что то же - истинного боготкровенного христианства в противовес европейским исповеданиям, неполно. Нам давно хотелось его восполнить.

На самом деле разность между нашей верой и инославием лежит гораздо глубже.

Догмат Церкви является, конечно, одним из важнейших; наше общение через Церковь должно воспроизводиться в сознании верующего человека постоянно. Но и помимо этого в определении прямого отношения каждой личности к Богу и к своей жизни чувствуется глубокая разность между инославным европейцем и православным христианином. Разностью этой проникнуты даже мелочи. Возьмём руководства духовной жизни. Одни из них, по которым мы учимся в школе и которые составляют содержание нашей богословской науки, догматической и моральной, заимствованы у католиков и протестантов; у нас опущены только известные всем и осуждённые церковными авторитетами прямые заблуждения инославия. Другие руководства нашей духовной жизни, общие образованным людям и народу, - как современникам, так и предкам нашим по вере до IX века и ранее, - составляют содержание богослужебных молитв, гимнов и нашу святоотеческую мораль.

Но замечательное дело! Между обоими родами этих руководств почти нет внутренней связи. Наших прологов, наших догматических гимнов (стихир и канонов), наших Четий-Миней не знают дипломированные богословы, а если иногда и знают, то не как религиозные мыслители, но как простые богомольцы, как любители церковного пения. Между тем эта славянская литература в толстых, неуклюжих книгах есть главная и почти единственная питательница и создательница действительной, живой русской веры и не только простонародной, но и просвещённой. Однако богословская наука не может даже подступить к ней, хотя бы из психологического интереса.

Возьмём теперь наиболее совершенных христиан, руководителей христианской жизни среди нас: иеросхимонаха Амвросия, о. Иоанна, еп. Феофана. Они не узкие фанатики, они благодарные воспитанники семинарий и академий, но отыщите в их поучениях заимствования или ссылки на наше школьное и учёное богословие. Не найдёте, кроме случайных оговорок!

Предложите им целые горы учёных томов в помощь их поучениям, они отнесутся к ним с уважением, и, поверьте, не найдут, что позаимствовать. То же испытывает и обыкновенный христианин, желающий осмыслить то или иное явление своей религиозной жизни. - Очевидно, что создававшаяся по западным принципам богословская наука наша, хотя бы и чуждая западных заблуждений, так далека от действительной духовной жизни православных христиан, так несродна ей, что не только не может руководить последней, но даже приблизиться к ней.

Этого не могло бы быть, если бы только в учении о Церкви заключалась рознь западного богословия от православного; но это произошло оттого, что западные религии изменили само понятие о христианской жизни, о её цели, её условиях.

Будучи ректором академии, я задал одному умному студенту тему: сравнить христианское нравоучение по епископу Феофану и Мартенсену. Мартенсен - маститый протестантский проповедник, признаваемый за лучшего моралиста-теолога, при том наиболее свободного от вероисповедных заблуждений. Еп. Феофан - просвещённый русский богослов, бывший ректор Петербургской академии. И что же? Оказалось, что христианская мораль под пером этих двух авторов явилась в совершенно различном, нередко до противоположности различном виде. Итог разностей формулирован так.

Еп. Феофан учит тому, как построить жизнь по требованию христианского совершенства, а западный епископ (sit vena verbo) берёт из христианства то и настолько, что и насколько совместимо с условиями современной культурной жизни. Значит, первый смотрит на христианство, как на вечный устой истинной жизни и требует от каждого ломать себя и жизнь до тех пор, пока она не войдёт в эту норму, а второй смотрит на основы современной культурной жизни, как на факт непоколебимый, и лишь в области существующих частных разновидностей его указывает те из них, которые наиболее одобрительны с христианской точки зрения. Первый требует нравственного героизма, подвига, второй высматривает, что бы из христианства годилось нам в нашем теперешнем жизненном устройстве? Для первого, человека, призванного к загробной вечности, в которой начнётся истинная жизнь, - исторически сложившийся механизм современной жизни, - ничтожный призрак , а для второго учение о будущей жизни - возвышенная, облагораживающая идея, помогающая нам лучше и лучше устраивать здесь реальную жизнь.

В разности этих двух учителей добродетели сказалась и разность западно-европейских религий и православной веры. Последняя исходит из понятия христианского совершенства или святости и с этой точки зрения даёт оценку наличной действительности, а Запад утверждается на status quo жизни и выгадывает тот минимум религиозных отправлений, при которых можно спастись, если и впрямь существует вечность.

„Вы указываете не на ложные верования, а на пониженное религиозное настроение Запада!” - скажут нам.

Да! - ответим мы; пока мы говорили о настроении, о вырождении западной религиозной жизни и мысли; сейчас укажем и на высокий принцип, ими утраченный.

Христианство есть подвиг добродетели, христианство есть жемчужина, для приобретения которой благоразумный купец Евангелия должен был распродать всё своё имущество. Исторически над этим самоотверженным решением, под взятием креста разумелись, по-видимому, различные подвиги: во время земной жизни Спасителя - вступление в число учеников, следовавших за ним; далее - исповедание веры и мученичество; затем, от Iv века и по ХХ - отшельничество и монашество. На самом деле эти разные виды подвига были лишь условиями одной идеи, одной цели - постепенного достижения на земле духовного совершенства, т.е. свободы от страстей, или бесстрастия, и обладания всеми добродетелями, как того просят себе все верующие в Ефремовой молитве, многократно повторяемой Великим постом в сопровождении многочисленных поклонов. „Сия есть воля Божия - святость ваша”, говорит апостол, а достигнуть её можно - лишь сделав её главнейшей, единственной целью жизни, если жить для того, чтобы достигнуть святости. В этом заключается истинное христианство; это - сущность православия в отличие от инославия западного. Восточные ереси в этом отношении, а следовательно по существу, гораздо ближе к православию, чем западные (разумеем наиболее сильную восточную ересь монофизитов, к которой близко примыкают армяне). Духовное совершенство личности остаётся и у них целью христианской жизни, а разность возникает только в учении к достижению этой цели.

Но разве западные христиане говорят, что стремиться к нравственному совершенству не нужно? Неужели они станут отрицать, что христианство заповедует нам совершенство?

Сказать они этого не скажут, но не в этом видят они сущность христианства, да и в понимании совершенства и в способах достижения его они разойдутся с нами на каждом слове; они даже не поймут нас ни в чём и не согласятся с тем, что именно нравственное совершенство личности есть цель христианской жизни, а не просто богознание (как полагают протестанты) или благоустроение Церкви (как полагают паписты), за что, по их мнению, Сам Бог даёт человеку нравственное совершенство в качестве возмездия.

Нравственное совершенство достигается путём самодеятельности, сложной работы над собой, внутренней борьбой, лишениями, в особенности же самоуничижением. Православный христианин, искренно и усердно выполняющий духовную дисциплину, уже тем самым проходит значительную часть этого подвига, потому что наша дисциплина вся устроена именно так, чтобы служить постепенному умервщлению страстей и приобретению благодатного совершенства. Этому способствует содержание наших богослужебных молитв, подвиги говения, постов и тот почти монашеский строй православной жизни, который указан нашим уставом и которого строго держались наши предки до Петра и держатся доныне люди, живущие началами культуры.

Говоря короче, православная вера есть вера аскетическая ; православное богословское мышление - то, которое не остаётся мёртвым достоянием школы, но влияет на жизнь и распространяется в народе, - оно есть исследование о путях духовного совершенствования. С этой именно точки зрения рассматриваются в наших стихирах и канонах как догматические определения, так и события священной истории, а равно и заповеди и ожидание страшного суда.

Конечно, всё это не чуждо и западным исповеданиям, но там спасение понимается, как внешнее воздаяние за известное количество добрых дел (внешних же), или за несомненную веру в Божество Иисуса Христа (протестантизм). Там не рассуждают и не умеют рассуждать о том, как постепенно должна освобождаться душа от своего подчинения страстям, как мы восходим от силы в силу к бесстрастию и полноте добродетелей. Есть там и аскеты, но жизнь их проникнута мрачным бессознательным выполнением давно установленных дисциплинарных требований, за что им обещано прощение грехов и будущая вечная жизнь. А то, что эта вечная жизнь уже явилась, как говорит св. апостол Иоанн, что это блаженное общение с Богом достигается неуклонным подвижничеством ещё здесь, как говорит пр. Макарий Великий, всего этого Запад не понимает.

Непонимание становится всё грубее и безнадёжнее. И современные западные богословы потеряли мысль о том, что цель христианства, цель пришествия Христова на землю есть именно нравственное совершенство личности. Они как бы помешались на вымысле, будто Христос Спаситель пришёл на землю для того, чтобы принести счастье какому-то человечеству каких-то будущих веков, тогда как Он со всею ясностью сказал о том, что Его последователи должны нести крест страданий, и что преследование их миром, их родными братьями, детьми и даже родителями будут постоянны, а к концу веков умножатся с особой силой. То благоустройство, которого ждут на земле поклонники „суеверия прогресса” (по удачному выражению С. А. Рачинского), обещано Спасителем в жизни будущей, но ни латиняне, ни протестанты не хотят с этим мириться по той простой причине (говоря откровенно), - что плохо верят в воскресение и сильно верят в благополучие настоящей жизни, которую, напротив, апостолы называют исчезающим паром (Иак. Iv, 14). Вот почему псевдо-христианский Запад не хочет и не может понять отрицания этой жизни христианством, которое велит нам подвизаться „совлекшись ветхаго человека с делами его и облекшись в новаго, который обновляется в познании по образу Создавшаго его” (Кол. III, 9).

„Христианство есть любовь к ближнему, а любовь - сострадание в скорбях”, заметят современные христиане и особенно христианки; „аскетизм же выдуман монахами”.

Не буду спорить против первого положения, как спорил Леонтьев; даже скажу так: если бы была возможна любовь без духовного подвижничества, без борения внутреннего и без внешних подвигов, то и последнее и первое были бы не нужны. Но любовь иссякла у людей именно тогда, когда они заговорили устами Лютера. Исполнилось слово: „и за умножение беззакония иссякнет любы многих”. Где нет подвига, где нет борьбы, там воцаряются страсти и беззакония, а где царит грех, там иссякает любовь и люди начинают ненавидеть друг друга (Мо. XXIv, 10). Обращаюсь ко второму положению. Правда, любовь выражается прежде всего в сострадании, но не столько внешним бедствиям ближних, сколько их греховности, а такое сострадание доступно только плачущему о собственных грехах, т.е. человеку подвизающемуся.

„Аскетизм выдуман монахами”… Одна московская дама выразилась ещё решительней: „всю вашу религию выдумали попы; я признаю только Иверскую и мученика Трифона (l’ Iverskaya et Triphon le martyr), а прочее всё глупости”. Но эти фразы показывают прежде всего, что наши образованные люди не понимают слова аскетизм.

Понятием этим вовсе не предрешается строй нашей жизни, и само по себе оно не включает в себя ни девства, ни постов, ни отшельничества. Аскетизмом, или духовным подвижничеством, называется жизнь, исполненная работы над собой, такая жизнь, целью которой является уничтожение своих страстей: блуда, самолюбия, злобы, зависти, объядения, лености и пр. и наполнение души духом целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви, которая никогда не бывает одинокой добродетелью, а лишь спутницей и совершительницей перечисленных свойств души.

Конечно, христианин, желающий идти своим путём, сам увидит, что придётся ему и от светской рассеянности удаляться, и плоть смирять, и помногу Богу молиться - но эти подвиги не имеют никакой конечной ценности в очах Божиих, а получают её только для нас самих как условие для стяжания даров духовных. Гораздо большую ценность имеют подвиги духовные, совершающиеся в сознании человека: самоукорение, самоуничижение, самопротивление, самопринуждение, внутрь пребывание, зрение загробного мира, стояние в чувствах, борение с помыслами, покаяние и исповедание, гнев на грех и на искушение и пр. упражнения - всё, что так мало знакомо современным образованным людям и столь понятно и известно всякому народному начётчику, прежнему и теперешнему. Вот тот алфавит духовный, о котором говорит святитель Тихон: „Два рода учёных и мудрых людей: одни учатся в школах от книг, и множайшие от них суть безумнейшие паче простых и безграмотных, яко и алфавита христианского не знают; ум острят, слова исправляют и красят, но сердца своего исправити не хотят. Другие учатся в молитве со смирением и усердием и просвещаются от Духа Святого и суть мудрейшие паче философов века сего; суть благочестивые и святые, и Богу любезные; сии хотя алфавита не знают, но добро всё разумеют; просто, грубо говорят, но красно и благоприятно живут. Сим, христианине, подражай” (III, 193). И в этом-то и состоит существеннейшее содержание истинного христианства как подвига жизни, содержание, забытое западными исповеданиями, но составляющее центр православной богословской литературы, которая истолковывает всё Откровение божественное, все события и изречения Библии прежде всего в применении к этим ступеням духовного совершенствования. Воплотившийся, смирившийся и воскорбевший о грехе нашем Спаситель принёс в лице Своём и в общении с Собой возможность именно этого духовного делания, и в нём заключается наше спасение. Но одни совершают его (Фил. II, 12) добровольно и сознательно, проходя духовную жизнь, другие проходят последнюю почти помимо воли, исправляясь посылаемыми от Бога страданиями и исполняя церковную дисциплину, третьи только перед смертью очищают раскаяньем свою рассеянность и получают просвещение за гробом, сущность же христианского подвига заключается в аскетизме, в работе над своей душой; в этом же состоит и сущность христианского богословия.

Если проследить все заблуждения Запада, - как те, которые вошли в его вероучение, так и присущие его нравам, передаваемые нам через „окно Европы”, - то увидим, что они все коренятся в непонимании христианства, как подвига постепенного самоусовершенствования человека.

Таково латино-протестантское учение об искуплении, как отмщении на Иисусе Христе оскорблённого Адамом божественного величия, - учение, выросшее из феодальных понятий - о рыцарской чести, восстанавляемой пролитием крови оскорбителя; таково материальное учение о таинствах; таково их учение о новом органе божественного Откровения в виде римского папы, каков бы ни был он по своей жизни; учение о заслугах должных и сверх-должных. Таково же, наконец, учение протестантов о спасающей вере, с отвержением всей церковной организации.

В этих заблуждениях ясен взгляд на христианство, как на нечто чуждое нашему сознанию и совести, нечто условное, как на конкордат с Божеством, неизвестно почему требующим от нас признания каких-то непонятных формул и воздающим за это вечным спасением. Чтобы оградить себя от естественно поднимающихся возражений, западные богословы усилили учение о полной, будто бы, непостижимости не только Существа Божия, но и божественного закона и требовали в лице схоластиков, в лице Лютера и в лице даже современного Ричля, признать разум врагом веры и бороться с ним, в то время как Отцы Церкви, в лице Василия Великого и даже Исаака Сирина, считают врагом веры не разум, а глупость человеческую, рассеянность, невнимание и упрямство. Если от ложных религиозных верований перейдём к нравственным убеждениям западников, то у некоторых из них найдём просто извращение христианских заповедей, и эти извращения так въелись в уклад западной жизни общественной и личной, что никакие культурные пертурбации, опрокинувшие христианские алтари, разрушившие королевские престолы, не могли опровергнуть однако этих диких и безнравственных предрассудков.

Так Господь проповедует всёпрощение, а западная мораль - месть и пролитие крови; Господь велит смиряться и считать себя греховнее всех, а Запад ставит превыше всего „чувство собственного достоинства”; Господь велит радоваться и веселиться, когда нас поносят и изгоняют, а Запад требует „восстановления чести”; Господь и апостолы называют гордость „бесовской”, западники - благородством. Последний русский нищий, иногда даже полуверующий инородец, тайно поклоняющийся керемети, лучше разбирает добро и зло, чем подобные моралисты тысячелетней западной культуры, так печально смешавшей обрывки христианства с ложью классицизма.

И в основании всех заблуждений лежит неразумение простой истины, что христианство есть религия аскетическая, что христианство - учение о постепенном исторжении страстей, о средствах и условиях постепенного усвоения добродетелей; условия эти - внутренние, заключающиеся в подвигах, и - отвне подаваемые, заключающиеся в наших догматических верованиях и благодатных священнодействиях, у которых единственное назначение: врачевать человеческую греховность и возводить нас к совершенству.