1936 — родился 3 января четвертым ребенком в семье начальника ОРСа леспромхоза Михаила Андрияновича и Александры Михайловны Рубцовых.

Родственники поэта. В центре - отец.

В автобиографии сообщит: «Я, Рубцов Н. М., родился в 1936 году в Архангельской области в с. Емецк. В 1940 г. переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла мать, и я был направлен в Никольский д/д Тотемского района Вологодской области, где окончил 7 классов Никольской НСШ в 1950 г. В том же 1950 году я поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где окончил 2 курса, но больше не стал учиться и ушел. Подал заявление в Архангельскую мореходную школу, но не прошел по конкурсу.

В настоящий момент подаю заявление в Тралфлот. Н. Рубцов 12.09.52г.».

После смерти матери 29 июня 1942 года старших детей взяли родственники, а младшие — Николай и Борис — попали в Красковский детский дом.

Детский дом в с.Никольское Тотемского р-на Вологодской области,

где в 1943-1950 гг. жил Н.Рубцов (дом после реставрации)

С октября 1943 г. Николай Рубцов воспитывается в Никольском детском доме. Памяти матери посвящены стихотворения «Аленький цветок», «Детство», а село Никольское с храмом Николая Угодника увековечено в знаменитых строках «Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу...».

1945-м годом датировано одно из самых ранних стихотворений Николая Рубцова «Зима», написанное под влиянием «Детства» И. Сурикова.

Сохранился рассказ учительницы литературы: «Коля любил читать стихи и читал хорошо. Встанет, расставит ноги, смотрит куда-то вдаль и декламирует, а сам, кажется, мысленно, — там, с героями стихотворения».

Детские годы

1950—1952 — Николай Рубцов кончил семилетку и, по его словам, «рвался к морю». Но попытка поступить в Рижскую мореходку закончилась неудачей.

Возвращается в Никольское и поступает в Тотемский лесотехнический техникум.

Летом 1952 года, кончив два курса «лесного» техникума и, главное, получив паспорт, еще раз пытается пройти конкурс в «мореходку», но теперь уже Архангельскую. Вновь неудачно. Поступает на Тралфлот — подручным кочегара на тральщике РТ-20 «Архангельск». Об этих годах сообщит скупо: «Учился в нескольких техникумах, ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Все это в разной мере отозвалось в стихах».

1953 — поступает учиться в горный техникум в заполярном городе Кировск.

Приютино. 1955 г.

1954—1955 — бросает техникум и переезжает к брату Алексею в село Приютино под Ленинградом. Работает слесарем-сборщиком на артиллерийском испытательном полигоне.

1956—1959 — действительная служба на Северном флоте в заполярном городе Североморске, где находилась база флота.

Северный флот

Годы службы на эсминце прошли под знаком поэзии Сергея Есенина, которого именно в это время Россия открывала заново. Рязанский прозаик Валентин Сафонов, служивший с Николаем Рубцовым, рассказывает: «Коля прочитал все, что было у меня о Есенине... Брат прислал мне двухтомник Есенина, вышедший в 56-м в Госиздате. Светло-сиреневый переплет, зеленое пятно неприхотливого пейзажа на обложке. Вот это был праздник! Мне и теперь они дороже многих нарядных изданий... Тогда, в машинном отделении, мы не читали друг другу собственных стихов. Даже, кажется, и в голову не пришло такое — читать себя. Говорили только о Есенине».

В годы службы Николай Рубцов посещает литературное объединение при флотской газете «На страже Заполярья», начинает печататься.

1959—1960 — после демобилизации, с ноября начинает работать кочегаром на Кировском (бывшем — Путиловском) заводе, живет в заводском общежитии. «С получки особенно хорошо, — сообщает он другу, — хожу в театры и в кино». Начинает заниматься в литобъединении «Нарвская застава». Поступает в вечернюю школу.

1961 — выходит коллективный сборник «Первая плавка» с пятью стихотворениями Рубцова.

1962 — 24 января Николай Рубцов выступает с чтением стихов на вечере молодой поэзии в ленинградском Доме писателей. Знакомится с Глебом Горбовским и с другими ленинградскими молодыми поэтами. Подготовил рукописный (самиздатовский) сборник из 37 стихотворений «Волны и скалы», в который вошли такие известные в будущем стихи, как «Видения на холме», «Березы», «Добрый Филя», раздел «звукозаписных миниатюр». По предисловию к сборнику можно судить об отношении молодого поэта к официозным литературным и окололитературным кругам. Николай Рубцов заявляет: «И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические» рыла, которыми кишат литературные дворы и задворки».

Обложка первого стихотворного сборника Рубцова

Сдает экстерном экзамены за среднюю школу. Представляет рукописный сборник «Волны и скалы» на творческий конкурс в Литературный институт. Поступает в Литературный институт.

Начало московского периода жизни поэта.

1963 — июлем этого года датирован первый вариант стихотворения «В горнице». В течение года написаны: «Я буду скакать по холмам...» и другие стихотворения, ставшие рубцовской классикой. «В моей памяти, — вспоминает Вадим Кожинов, — Николай Рубцов неразрывно связан со своего рода поэтическим кружком, в который он вошел в 1962 году, вскоре после приезда в Москву, в Литературный институт. К кружку этому так или иначе принадлежали Станислав Куняев, Анатолий Передреев, Владимир Соколов и ряд более молодых поэтов — Эдуард Балашов, Александр Черевченко, Игорь Шкляревский и другие. Нельзя не подчеркнуть, что речь идет именно о кружке, а не о том, что называют литературной школой, течением и т.п. Правда, позднее, к концу шестидесятых годов, на основе именно этого кружка сложилось уже собственно литературное явление, которое получило в критике название или, вернее, прозвание — «тихая лирика». Более того, течение это, вместе с глубоко родственной ему и тесно связанной с ним школой прозаиков, прозванных тогдашней критикой «деревенщиками», определило целый этап в развитии отечественной литературы».

Но к этому же периоду вхождения в литературу относятся и первые исключения Николая Рубцова из Литературного института, как значилось в приказе: «с немедленным выселением из общежития».

1964—1965 — в конце июня Николай Рубцов вновь отчислен из Литературного института, 15 января 1966 года — вновь восстановлен, но на заочном отделении, что фактически лишало его возможности иметь хоть какой-то свой «угол» в Москве. О годах учебы в Литинституте бытует немало легенд, связанных в основном с «недостойным поведением Рубцова Н.М.» в ЦДЛ и «нарушением общественного порядка» в общежитии. Очевидцы рассказывают, как однажды он устроил «застолье» с классиками — Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Блоком, сняв их портреты со всех этажей и собрав у себя в комнате. Сокурсники застали его «чокающимся»: «Ваше здоровье, Александр Сергеевич!.. Ваше, Михаил Юрьевич!..» Утром, под надзором коменданта общежития, он послушно разнес и развесил портреты, но продолжал бурчать: «Не дали раз в жизни в хорошей компании посидеть...»

Не менее ощутимой была и такая административная мера, как «снятие со стипендии», которая тоже не единожды применялась к Николаю Рубцову, оставляя без средств к существованию.

Лето проводит в Николе. «Здесь за полтора месяца, — сообщает он в письме к Александру Яшину, — написал около сорока стихотворений. В основном о природе, есть и неплохие, и есть вроде бы ничего. Но писал по-другому, как мне кажется. Предпочитал использовать слова только духовного, эмоционально-образного содержания, которые звучали до нас сотни лет и столько же будут жить после нас». А в письме к другу земляку-вологжанину Сергею Викулову сообщал: «Все последние дни занимаюсь тем, что пишу повесть (впервые взялся за прозу), а также стихи, вернее, не пишу, а складываю в голове. Вообще я никогда не использую ручку и чернила и не имею их. Даже не все чистовики отпечатываю на машинке — так что умру, наверное, с целым сборником, да и большим, стихов, «напечатанных» или «записанных» только в моей беспорядочной голове».

"Много серой воды, много серого неба..."

Перевоз на реке Сухоне близ Тотьмы.

В августовском номере журнала «Октябрь» появляется первая крупная публикация Николая Рубцова в «толстом» столичном журнале. Среди опубликованных стихотворений — «Звезда полей», «Взбегу на холм и упаду в траву!..», «Русский огонек». В октябрьском номере «Октября» появляется еще одна подборка Николая Рубцова — «Памяти матери», «На вокзале», «Добрый Филя», «Тихая моя родина!..». Он сдает в набор первую книгу «Лирика» в Архангельском книжном издательстве, подписывает договор с издательством «Советский писатель» на книгу «Звезда полей».

1966—1967 — проводит в странствиях: Вологда — Барнаул — Москва — Харовск — Волго-Балтийский канал — Вологда. Николай Рубцов принимает участие в обычных для того времени писательских поездках, выступлениях в сельских клубах, Домах культуры, библиотеках. Вологодский поэт Александр Романов так описывает публичные выступления Николая Рубцова: «Николай Рубцов стихи читал прекрасно. Встанет перед людьми прямо, прищурится зорко и начнет вздымать слово за слово: «Взбегу на холм и упаду в траву...» Не раз слышал я из уст автора эти великие «Видения на холме», и всегда охватывала дрожь восторга от силы слов и боль от мучений и невзгод Родины. А потом — «Меж болотных стволов красовался восток огнеликий», — и воображение мое уносилось вместе с журавлиным клином в щемящую синеву родного горизонта. А затем — «Я уеду из этой деревни», — и мне приходилось прикрываться ладонью, чтобы люди, сидевшие в зале, не заметили моих невольных слез... Вот какими были выступления Николая Рубцова!»

На литературном семинаре

К лету 1967 года вышла книга «Звезда полей», ставшая звездным часом поэта. «Эпопею издания сборника стихов Рубцова я знал хорошо, — вспоминал однокурсник Анатолий Чечетин. — Заходили с ним в издательство, когда еще только созревал договор, и на других этапах. Уже тогда я понимал, какое важное дело совершает Егор Исаев, отстаивая, проводя и «пробивая» почти в целости-сохранности эту подлинно поэтическую книжечку стихов, явившуюся к нам словно из другой галактики».

1968 — в журналах появилось несколько рецензий на «Звезду полей», по ней Николай Рубцов защитил диплом в Литературном институте и 19 апреля был принят в Союз писателей. Получил в Вологде комнату в общежитии.

Ранней весной исполнилась давнишняя мечта поэта: он побывал на родине Есенина — в селе Константинове. В августе-сентябре гостит в деревне Тимониха — у Василия Белова. Там написана поэма-сказка «Разбойник Ляля».

1969 — вышла третья книга Николая Рубцова «Душа хранит» (Архангельск). Закончились годы скитаний, бытовой неустроенности: Николай Рубцов получил скромную, но все-таки отдельную однокомнатную квартиру. Казалось, что налаживается и личная жизнь поэта...

1970 — вышла четвертая книга Николая Рубцова «Сосен шум», изданная благодаря хлопотам Егора Исаева, в том же «Советском писателе». Появились публикации в «Нашем современнике», «Молодой гвардии».

К этому времени относятся стихотворения — «Судьба», «Ферапонтово», «Я умру в крещенские морозы...».

Биография и эпизоды жизни Николая Рубцова. Когда родился и умер Николай Рубцов, памятные места и даты важных событий его жизни. Цитаты поэта, фото и видео.

Годы жизни Николая Рубцова:

родился 3 января 1936, умер 19 января 1971

Эпитафия

«И сняли беднягу с поста
Хранителя слова и воли…»
Из стихотворения Альберта Леонардова памяти Рубцова

Биография

Биография Николая Рубцова - история жизни талантливого поэта, погибшего от руки любимой женщины. Жизнь Рубцова никогда особо не баловала ни материальными благами, ни любовью. «Я умру в крещенские морозы», - однажды написал Рубцов, тем самым словно предсказав свою трагическую кончину. Смерть Рубцова наступила 19 января - как раз в Крещенскую ночь.

Когда отца Рубцова призвали на фронт, Николай сам был еще совсем ребенком и попал в детдом - его мама скончалась в начале войны. Как это нередко случалось в послевоенные годы, отец и сын потеряли связь и увиделись снова лишь только через несколько лет после войны, когда юноша уже получил профессию и работал. Но до этого Николаю пришлось пройти через все то, через что проходили детдомовские дети во время войны - через голод и нищету.

Детдомовские учителя сразу отметили Николая как талантливого ученика. Свои стихи он начал писать уже в третьем классе. И уже тогда был заметен чувственный, ранимый характер будущего поэта. Правда, с поэзией свою будущую жизнь Николай Рубцов не связывал - он мечтал о мореходке! Но, увы, ни в Рижскую, ни в Архангельскую мореходные школы Рубцов не прошел, поэтому какое-то время даже работал кочегаром на корабле. Зато срочную службу Рубцов проходил в звании матроса и старшего матроса на эсминце «Острый». Тогда же было опубликовано его первое стихотворение. Когда молодой матрос демобилизовался и поселился в Ленинграде, он стал вхож в местные литературные кружки и объединения, познакомился с молодыми поэтами, выпустил свой сборник. Благодаря участию друзей и коллег Рубцов поверил в свой литературный талант и поступил в Литературный институт. Его полюбили читатели, хотя поначалу Рубцова и сравнивали с Есениным, но затем разница стала очевидна: Есенин описывал эпоху печальных перемен, а Рубцов - эпоху исчезновения и вымирания деревни. Все, о чем писал Рубцов, отзывалось в сердцах его почитателей: недолговечность, мимолетность жизни, одиночество и трагическая судьба человека. Многие стихотворения Рубцова стали текстами для популярных песен.

Ему было тридцать с небольшим лет, когда поэтические таланты и заслуги Рубцова были официально отмечены, и ему выделили квартиру в Вологде, где он и прожил свои последние недолгие годы. Смерть Рубцова наступила именно в этой квартире. Между ним и его возлюбленной произошла бытовая ссора, в результате которой поэт был задушен. Похороны Рубцова прошли в Вологде, могила Рубцова находится на Пошехонском кладбище города.

Линия жизни

3 января 1936 г. Дата рождения Николая Михайловича Рубцова.
1950 г. Выпуск из детдома в Никольском, поступление в Тотемский лесотехнический техникум.
1952 г. Окончание техникума, работа кочегаром на флоте.
1953 г. Поступление в горный техникум в Кировске.
1956-1959 гг. Служба на Северном флоте в Североморске.
1961 г. Выход коллективного сборника с несколькими стихотворениями Рубцова.
1962 г. Выступление на вечере поэзии в Доме писателей в Ленинграде, написание сборника «Волны и скалы», поступление в Литературный институт.
1965 г. Отчисление Рубцова из института.
1966 г. Восстановление в институте на заочное отделение.
1967 г. Выход книги Рубцова «Звезда полей».
1968 г. Защита диплома в институте, вступление в Союз писателей.
1969 г. Выделение Рубцову собственной квартиры в Вологде.
1970 г. Выход книги Рубцова «Сосен шум», написание стихотворения «Я умру в крещенские морозы…»
19 января 1971 г. Дата смерти Рубцова.

Памятные места

1. Село Емецк в Архангельской области, где родился Рубцов.
2. Дом-музей Н. Рубцова в селе Никольском Вологодской области (бывший детский дом, где жил поэт).
3. Хибинский технический колледж (бывший Кировский горно-химический техникум), где учился поэт и где сегодня установлена мемориальная доска Рубцову.
4. Литературный институт им. М. Горького, который окончил Рубцов.
5. Дом Рубцова в Вологде, в котором он жил последние годы жизни и где был убит.
6. Памятник Рубцову в Вологде.
7. Музей «Литература. Искусство. Век XX» в Вологде, посвященный творчеству Николая Рубцова и композитора Валерия Гаврилина.
8. Пошехонское кладбище, где похоронен Рубцов.

Эпизоды жизни

Рубцова несколько раз исключали из Литературного института за «недостойное поведение». Так, например, известна история, когда Рубцова застали в его комнате с портретами Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Блока, которые тот снял с этажей общежития. Рубцов «чокался» и разговаривал с классиками. Когда Николая заставили вернуть все портреты по местам, он, развешивая их, ворчал: «Не дали раз в жизни в хорошей компании посидеть…»

За несколько дней до гибели Рубцова он и Людмила Дербина подали заявление на брак, они должны были пожениться 19 февраля. Людмила Дербина, уверявшая, что смерть Николая Рубцова - результат всего лишь необходимой самозащиты, была осуждена на восемь лет. Через шесть лет она была выпущена на свободу досрочно. После своего освобождения Дербина не раз в интервью утверждала, что причиной смерти Рубцова стал инфаркт, который произошел во время ссоры между ней и поэтом.

Завет

«Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей…»

Фильм о жизни и творчестве Николая Рубцова

Соболезнования

«Многие очевидцы отмечают, что в последние недели и месяцы жизни Рубцов выглядел больным, «безмерно уставшим человеком». У него были страхи и печальные предчувствия. Он часто думал о смерти, говорил о ней в стихах и с друзьями. Все больше и больше накапливалась сакральная, судьбоносная энергия этих слов. И, наконец, такая нависла тяжесть, что слова не могли не воплотиться… Парадокс состоит в том, что, чем талантливей человек, тем грозней его слова, тем неизбежней слова его становятся плотью событий…»
Вячеслав Белков, писатель

«Душа его жаждала просветления, жизнь - успокоения. Но она, жизнь, повторюсь, плохо доглядывает талантливых людей. И Господь, наградив человека дарованием, как бы мучает, испытует его этим. И чем больше оно, дарование, тем большие муки и метания человека».
Виктор Астафьев, писатель

Биография и стихи Николая Рубцова

Рубцов Николай Михайлович

(3.01.1936, пос.Емецк Архангельской обл. - 19.01.1971, Вологда)

Поэт. Николай Рубцов

Отец Рубцова был начальником ОРСа леспромхоза, мать, Александра Михайловна, - домохозяйкой. В семье росло шестеро детей. Во время военных бедствий в Вологде умерли две сестры и мать будущего поэта, следы отца затерялись (долгое время Рубцов считал его погибшим на фронте, но в 1950-х гг. они встретились; умер Михаил Андрианович в 1962 г. в Вологде). В 1942 г. Рубцов попал в детский дом под Вологдой, а в 1943 г. - в Никольский детдом Тотемского района Вологодской области, где находился до четырнадцати лет. Село Никольское стало малой родиной поэта: «Здесь для души моей родина!» - признавался он в письме к А.Яшину. В 1950 г. Рубцов окончил семилетку, «учился в нескольких техникумах, но ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Служил четыре года на Северном флоте» (из автобиографии). С 1959 по 1962 г. Рубцов живет в Ленинграде, работает на Кировском заводе, участвует в литературной жизни города. Летом 1962 г. другом поэта, литератором Борисом Тайгиным, была выпущена первая машинописная поэтическая книга Рубцова - «Волны и скалы» (переиздана в 1998 г. там же, в Ленинграде). Осенью 1962 г., закончив экстерном среднюю школу, Рубцов поступает в Литературный институт им. М.Горького в Москве, позднее переводится на заочное отделение, живет в основном в Вологде и в с. Никольском. В 1964 г. в журнале «Октябрь» появилась подборка его стихотворений, замеченная критикой, но подлинную известность принесла Рубцову первая московская книга «Звезда полей» (1967). Всего при жизни поэта были опубликованы четыре сборника стихотворений: «Лирика» (Архангельск, 1965), «Звезда полей» (М., 1967), «Душа хранит» (Архангельск, 1969) и «Сосен шум» (М., 1970). Окончательно Рубцов поселился в Вологде в 1967 г. Он трагически погиб в ночь на Крещение. Дату своей гибели поэт предсказал в стихотворении «Я умру в крещенские морозы...».

Личная сиротская судьба Рубцова, его трагическое восприятие жизни совпали в своих основных чертах с народным мироощущением. В центре его поэзии - раскол в современном мире, сиротство личности и ее трагическая судьба. Устойчивые мотивы сиротства и странничества в поэзии Рубцова дополняют друг друга. Основой образности его стихотворений стала традиционная символика лирической народной песни. Большое место поэт также отводит религиозной символике (ставя ее в один ряд с природной) и символике образа России. Родина для Рубцова - это идеал святости, идеал неизменный. Ценностно-смысловая ориентация в его художественном мире, его «тема души» направлены на современность, которая является лишь «мгновением вечности» во всей жизни Родины.

В художественном мире Рубцова душа имеет разные значения в своей взаимосвязанности с миром. Но наиболее определенно высказана его этическая и эстетическая позиция в программном стихотворении «Душа» («Философские стихи»). В нем поэт, отталкиваясь от православно-христианской традиции этического интеллектуализма видеть в разуме высшую часть души («Соединясь, рассудок и душа Даруют нам светильник жизни - разум!»), выражает свою самую сокровенную мысль: душа - это не только эстетическая ценность, но и одновременно - цель:

Но я пойду! Я знаю наперед,

Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,

Кто все пройдет, когда душа ведет,

И выше счастья в жизни не бывает!

Оригинальность Рубцова заключается в том, что он сумел традиционные стилевые формы объединить с языком и мышлением своего времени, придал современному языку классическую простоту в ее сложнейшей внутренней гармонии.

Поэтические мотивы в лирике Рубцова включены в сложную систему ассоциативных связей: фольклорных, литературных, общеупотребительных, контекстуальных (в тексте отдельных стихотворений, в их цикле, во всем творчестве поэта, в его литературном окружении и т. д.), в том числе и связей интуитивно-мистических.

Многие строки поэта вошли в русский язык, стали крылатыми, в них сконцентрирован нравственный опыт народа.

Общая, объединяющая тема рубцовской философской лирики вовсе не оригинальна: смысл человеческой жизни… Поиск этого смысла, духовное странствование по Руси нынешней и минувшей - вот подлинное содержание поэзии Рубцова.

Новаторство его творчества проявилось в отношении к традиции, в восстановлении ее и несовпадении с нею. Этическая и эстетическая насыщенность, совершенно сознательно создаваемая поэтом, трагедийность вызывают неповторимый художественный эффект. Можно сказать, что Николай Рубцов пришел к сердцу читателя не броскостью внешней стороны стиха; он знал, чем живет это сердце, в чем его боль…

Но не в уходе, не в прощании, не в оплакивании прошлого истинность рубцовской поэзии, а в восстановлении и утверждении народных идеалов. «Цель художества есть идеал», - писал А.С.Пушкин.

Духовная высота Рубцова - человеческая душа, не замутненная «философией» практицизма. «Сама природа русского духа давно нуждалась в появлении именно такого поэта, чтобы связать полувековой трагический разрыв отечественной поэзии вновь с христианским мироощущением. И жребий этот пал на Николая Рубцова, и зажегся в нем свет величавого распева и молитвенной исповеди» (А.Романов).

Именем поэта названы одна из малых планет, улицы в Вологде и Санкт-Петербурге, в с. Никольском создан музей Рубцова, памятники ему открыты в городах Тотьме, Вологде, Череповце, в Емецке. На доме № 3 по улице Яшина, где жил и погиб поэт, установлена памятная доска. Ежегодно присуждается Всероссийская литературная премия «Звезда полей» им. Николая Рубцова, действуют Рубцовские центры в Вологде, Санкт-Петербурге, Москве, Дзержинске, Сургуте и других городах, проводятся Рубцовские дни и научные конференции.

Стихи Николая Рубцова

ТИХАЯ МОЯ РОДИНА
В. Белову

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.
Тихо ответили жители:
- Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать -
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

СТИХИ
Стихи из дома гонят нас,
Как будто вьюга воет, воет
На отопленье паровое,
На электричество и газ!

Скажите, знаете ли вы
О вьюгах что-нибудь такое:
Кто может их заставить выть?
Кто может их остановить,
Когда захочется покоя?

А утром солнышко взойдет, -
Кто может средство отыскать,
Чтоб задержать его восход?
Остановить его закат?

Вот так поэзия, она
Звенит - ее не остановишь!
А замолчит - напрасно стонешь!
Она незрима и вольна.

Прославит нас или унизит,
Но все равно возьмет свое!
И не она от нас зависит,
А мы зависим от нее...

УТРО
Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети, -
Воспрянув духом, выбегу на холм
И все увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг - везде о них тоскую.
И, разлюбив вот эту красоту,
Я не создам, наверное, другую...

ГУЛЯЕВСКАЯ ГОРКА
Остановись, дороженька моя!
Все по душе мне - сельская каморка,
Осенний бор, Гуляевская горка,
Где веселились русские князья.

Простых преданий добрые уста
Еще о том гласят, что каждодневно
Гуляла здесь прекрасная царевна, -
Она любила здешние места.

Да! Но и я вполне счастливый тип,
Когда о ней мечтаю втихомолку
Или смотрю бессмысленно на елку
И вдруг в тени увижу белый гриб!

И ничего не надо мне, пока
Я просыпаюсь весело на зорьке
И все брожу по старой русской горке,
О прежних днях задумавшись слегка...

СОСЕН ШУМ
В который раз меня приветил
Уютный древний Липин Бор,
Где только ветер, снежный ветер
Заводит с хвоей вечный спор.

Какое русское селенье!
Я долго слышал сосен шум,
И вот явилось просветленье
Моих простых вечерних дум.

Сижу в гостинице районной,
Курю, читаю, печь топлю.
Наверно, будет ночь бессонной,
Я так порой не спать люблю!

Да как же спать, когда из мрака
Мне будто слышен глас веков,
И свет соседнего барака
Еще горит во мгле снегов.

Пусть завтра будет путь морозен,
Пусть буду, может быть, угрюм.
Я не просплю сказанье сосен.
Старинных сосен долгий шум...

* * *
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких -
Попробуй их останови! -
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.

Задолго до смерти Николай Рубцов написал знаменитое стихотворение,
Рубцов не выбирал своей судьбы, он только предугадывал ее. Загадочной
выглядит взаимосвязь поэзии Рубцова его жизни. По его стихам точнее, чем по
документам и автобиографиям, можно проследить его жизненный путь. Многие
настоящие поэты угадывали свою судьбу, легко заглядывали в будущее, но в
Рубцове провидческие способности были с необыкновенной силой. Когда сейчас
читаешь написанные им незадолго до смерти стихи, охватывает жуткое чувство
нереальности:

Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат березы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый,
Разобьется с треском, и в потемки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое…
Я не верю вечности покоя!

Конечно, многие поэты угадывали свою судьбу. Но Рубцов не только совершенно точно предсказал день своей гибели, он предсказал и то, что будет после его смерти.
Невозможно видеть вперед так ясно, как видел Николай Рубцов. Николай Рубцов
был убит 19 января 1971года. В нашей жизни все случается так, как
случается. И это и есть высшая справедливость. Другой справедливости, по
крайней мере здесь, «на том берегу», как говорил Рубцов, нет и не будет.

М И Н И С Т Е Р С Т В О О Б Р А З О В А Н И Я

Р О С С И Й С К О Й Ф Е Д Е Р А Ц И И

Администрация Тульской области

Департамент образования и высшей школы

Муниципальная общеобразовательная средняя школа

Р Е Ф Е Р А Т

за курс среднего (полного) общего образования

п о л и т е р а т у р е

Тема «Тема Родины в творчестве Н. Рубцова»

выпускницы XI класса

Учитель-консультант

Дата получения задания:

Дата окончания работы:

Дата защиты:

город Тула.

I. Биография поэта:

1. Детство и юность.

2. Учёба в институте.

3. Творчество.

II. Тема Родины в творчестве Н. Рубцова:

1. Ранние стихотворения.

2. Тема Родины как одна из главных в поэзии Рубцова.

3. Анализ стихотворения «Я буду скакать...».

III. Список использованной литературы.

Николай Рубцов.

“Мое слово верное прозвенит!
Буду я наверное, знаменит!
Мне поставят памятник на селе!
Буду я и каменный навеселе!”

“…Боюсь я, как вольная сильная птица,

Поэт, о котором пойдет речь, родился не в конце прошлого литературного и даже не в начале нынешнего, блоковского, века, а в самом разгаре
Советской эпохи. Популярность поэзии Николая Рубцова возникла почти сразу же после гибели поэта. Труден на Руси путь к признанию. Прощаясь на кладбище с покойным поэтом Николаем Рубцовым, писатель Виктор Астафьев сказал: « Человеческая жизнь у всех начинается одинаково, а кончается по по- разному. И есть странная, горькая традиция в кончине многих больших русских поэтов, все великие певцы уходили из жизни рано и, как правило, не по своей воле…»

На могиле Рубцова стоит мраморная плита с барельефом поэта. Внизу по мрамору бежит строчка из его стихов: «Россия, Русь! Храни себя, храни!» - которая звучит словно последнее завещание Рубцова этой несчастной и бесконечно любимой поэтом стране, что не бережет ни своих гениев, ни саму себя…

Так написать мог только истинный поэт, живший болью своей эпохи, патриот земли родной в самом высоком смысле этого слова, потому что мысль
«храни» перерастает здесь рамки личного.

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Со всех сторон нагрянули они -

Иных времен татары и монголы.

Сохраняя любовь и память к своему изначальному, родимой деревеньке, городу, к речке детства, мы тем самым сохраняем любовь к Отчизне.

Ему было шесть лет, когда умерла мать и его отдали в детдом.
Шестнадцать, когда он поступил кочегаром на тральщик. Он служил в армии, вкалывал на заводе, учился... На тридцать втором году жизни впервые получил постоянную прописку, а на тридцать четвертом - наконец-то! - и собственное жилье: крохотную однокомнатную квартирку. Здесь, спустя год, его и убили...
Вот такая судьба. Первую книгу он выпустил в шестьдесят пятом году, а через двадцать лет его именем назвали улицу в Вологде. Н. Рубцову исполнилось бы всего пятьдесят, когда в Тотьме ему поставят памятник. И это тоже судьба.
Как странно несхожи эти судьбы... И как невозможны они одна без другой!

«Николай Рубцов - поэт долгожданный. Блок и Есенин были последними, кто очаровывал читающий мир поэзией - непридуманной, органической. Полвека прошло в поиске, в изыске, в утверждении многих форм, а также - истин...
Время от времени в огромном хоре советской поэзии звучали голоса яркие, неповторимые. И все же - хотелось Рубцова. Требовалось. Кислородное голодание без его стихов - надвигалось...»

«Стихи его настигают душу внезапно. Они не томятся в книгах, не ждут, когда на них задержится читающий взгляд, а, кажется, существуют в самом воздухе. Они, как ветер, как зелень и синева, возникли из неба и земли и сами стали этой вечной синевой и зеленью...»

«Стихи Рубцова выражают то, что невыразимо ни зримым образом, ни словом в его собственном значении... Образ и слово играют в поэзии Рубцова как бы вспомогательную роль, они служат чему-то третьему, возникающему из их взаимодействия».

Эти высказывания Г. Горбовского, А. Романова, В. Кожинова - лучшее свидетельство тому, каким великим поэтом был Николай Рубцов.

О родителях Николая Рубцова известно немного. Отец поэта - Михаил
Андриянович Рубцов родился в деревне Самылково на Вологодчине. Работал он продавцом в сельпо. В двадцать первом году женился на Александре
Михайловне. В Самылкове родились первые их дети - три дочери: Рая, Надежда,
Галина - и сын Альберт. Николай Рубцов был пятым ребенком в семье и родился уже в Емецке Архангельской области.

«Первое детское впечатление, - рассказывал он, - относится к тому времени, когда мне исполнился год. Отца помню. Оказывается, это мы отца провожали. Его забрали, так мы с ним прощались. Это было в Емецке в начале
37-го. Отца арестовали, ну, как многих тогда. Он год был в тюрьме, чудом уцелел... Отцу сообщили среди ночи, что он свободен. Он сначала не поверил, а потом собираться стал». Вернувшись из тюрьмы, Михаил Андриянович сразу пошел на повышение. Его перебросили в Няндомское райпо.

Няндома запомнилась Николаю Рубцову особенно остро. В этом небольшом городке, в доме, стоящем почти вплотную к железнодорожной насыпи, на его глазах умерла старшая сестра- Надежда (Рая скончалась еще до рождения
Николая). Надежду он любил. Ей было шестнадцать лет. На всю жизнь осталась в нем боль этой утраты, всю жизнь считал он, что, если бы Надежда не умерла так рано, не было бы и в его жизни того безысходного сиротства, через которое предстояло пройти ему.

14 января 1941 года Михаил Андриянович Рубцов выбыл из Няндомы в
Вологодский горком партии. 26 июня 1942 года внезапно умерла Александра
Михайловна Рубцова. В последнее время она иногда жаловалась на сердце, но мысль о смерти никому из близких и в голову не приходила. Все случилось неожиданно. Николай вместе с братом возвращались из кинотеатра. «Возле калитки нашего дома нас остановила соседка и сказала: «А ваша мама умерла».
У нее на глазах показались слезы. Брат мой заплакал тоже и сказал мне, чтоб я шел домой. Я ничего не понял тогда, что такое случилось...» Эти события нашли отражение в стихотворении «Аленький цветок»:

Домик моих родителей

Часто лишал я сна, -

Где он опять, не видели?

Мать без того больна-

В зарослях сада нашего

Прятался я, как мог.

Там я тайком выращивал

Аленький свой цветок...

Кстати его, некстати ли,

Вырастить все же смог...

Нес я за гробом матери

Аленький свой цветок.

Через два дня умирает самая младшая сестра - полугодовалая Надежда
Рубцова. Отец - он уже получил повестку на фронт – позвал свою сестру
Софью Андрияновну помочь в беде:

Мать умерла.

Отец ушел на фронт.

Соседка злая не дает проходу.

Я смутно помню утро похорон

И за окошком скудную природу...

Тетка забирает старших детей - Галину и Альберта - к себе, а младших -
Николая и Бориса - ожидает Красковский дошкольный детдом. Молча, таясь от всех, предстояло шестилетнему Рубцову пережить эту, кажется, достойную пера
Шекспира драму, когда не ты выбираешь свою несчастливую судьбу, а тебе ее выбирают. И оттого, что выбирают самые близкие, самые родные люди, - еще тягостней, еще больней... Тогда-то и наползают в душу поднимающиеся из-под земли сумерки:

Откуда только -

Как из-под земли! -

Взялись в жилье

И сумерки, и сырость...

Но вот однажды

Все переменилось,

За мной пришли,

Куда-то повезли.

20 октября 1943 года вместе с группой детей, вышедших из дошкольного возраста, его отправляют в Никольский детский дом под Тотьмой. Младший брат остался в Краскове. Рвалась последняя ниточка, связывающая Николая с семьей, с родными...

Я смутно помню позднюю реку,

Огни на ней, и скрип и плеск парома,

И крик «Скорей!», потом раскаты грома

И дождь... Потом детдом на берегу.

Как вспоминает Антонина Михайловна Жданова, воспитательница младшей группы, в которую попал Рубцов, жили тогда в детдоме очень трудно. В спальне иногда было холодно. Не хватало постельного белья. Спали на койках по двое. Дети со всем смирились. Ни на что не жаловались. При детдоме было свое подсобное хозяйство, работали все, в том числе и младшеклассники. Об этих днях сам Рубцов писал позднее так:

Вот говорят, что скуден был паек

Что были ночи с холодом, с тоскою, -

Я лучше помню ивы над рекою

И запоздалый в поле огонек.

До слез теперь любимые места!

И там, в глуши, под крышею детдома,

Для нас звучало как-то незнакомо,

Нас оскорбляло слово «сирота».

И все-таки многие верили, в том числе и Коля Рубцов, что после войны родители их вернутся и обязательно возьмут их из детдома, - этой верой только и жили, тянулись со дня на день…Николай Рубцов на исходе войны еще не знал, что отец давно уже демобилизовался и, вернувшись в Вологду, устроился работать в отдел снабжения Северной железной дороги - на очень хлебное по тем временам место... Про сына, отданного в детдом, Михаил
Андриянович так и не вспомнил. Да и зачем вспоминать, если он снова женился, если уже пошли дети...

В 1946 году Николай Рубцов закончил с похвальной грамотой третий класс и начал писать стихи. Может быть, стихи и спасли его. Рубцову удалось пережить горечь разочарования в своих надеждах, но и в его стихи плеснуло мертвой смутной водой:

И так в тумане смутной воды

Стояло тихо кладбище глухое,

Таким все было смертным и святым,

Что до конца не будет мне покоя...

Время, проведённое Рубцовым в детдоме, было «тревожным». Не хватало школьных принадлежностей, одежды и других необходимых вещей. Коля запомнил единственный «огонёк» в этой жизни – воспитательницу Нину Ильиничну: не случайно слова «как сама ее добрая душа» почти без изменения вошли в стихотворение:

Спасибо, скромный русский огонек...

Среди тревог великих и разбоя

Горишь во мгле, и нет тебе покоя...

Рубцов в то время был хрупким мальчиком «с черными бездонными глазами и очень располагающей к себе улыбкой». Он хорошо играл на гармошке, хорошо учился, выделялся какой-то особой непосредственностью и доверчивостью.
«Учили в Никольской школе, конечно, плохо. Например, преподавателем русского языка и литературы, физкультуры и географии был один человек. Об особых знаниях тут говорить не приходилось. Зато были книги».

В детдоме все жили с повышенной активностью. Но Рубцов все-таки не потерялся, сумел стать заводилой и среди детдомовцев.

12 июня 1950 года Николай Рубцов получил свидетельство об окончании семи классов и в тот же день уехал в Ригу поступать в мореходное училище. Но документы у Рубцова там не приняли - ему не исполнилось еще пятнадцати лет.
Годы спустя Рубцов написал стихотворение «Фиалки»:

Я в фуфаечке грязной

Шел по насыпи мола,

Вдруг тоскливо и страстно

Стала звать радиола:

Купите фиалки!

Вот фиалки лесные!

Купите фиалки!

Они словно живые!

Как я рвался на море!

Бросил дом безрассудно

И в моряцкой конторе

Все просился на судно.

Умолял, караулил...

Но нетрезвые, с кренцем,

Моряки хохотнули

И назвали младенцем...

Для четырнадцатилетнего Рубцова рижская неудача была тяжела еще и потому, что всё эти годы ему внушали, в какой замечательной стране он родился. Но духа и воли Рубцову было не занимать, и он уехал учиться в техникум в Тотьму. В стихотворении «Подорожники» Николай Рубцов писал:

Топ да топ от кустика до кустика -

Неплохая в жизни полоса.

Пролегла дороженька до Устюга

Через город Тотьму и леса.

«Неплохая в жизни полоса...» растянулась почти на два года.

В последние детдомовские годы и годы, проведенные в техникуме, Рубцов словно бы и забыл, что у него есть отец. Никому из его знакомых тех лет не запомнилось, чтобы он пытался восстановить связь с отцом, братом, сестрой, теткой... Быть может, только однажды и попытался рассказать Николай «все накопившееся на душе за эти долгие годы бесконечного молчания». Случилось это уже в 1951 году, когда Рубцов писал сочинение на заданную в техникуме тему: «Мой родной уголок».

На следующий год, нанимаясь кочегаром на тральщик, Николай напишет в автобиографии: «В 1940 году переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году». Несмотря на то, что, начиная с 1953 года, Рубцов регулярно встречается с отцом, в 1963 году он повторит свое утверждение: «Родителей лишился в начале войны».
Впрочем, взаимоотношения с отцом в 1951 году не кончаются...

В Спасо-Суморинском монастыре (в лесном техникуме) Рубцов провел два года, лишь изредка наезжая отсюда в Николу. Но уже в летние каникулы после первого курса ехать ему оказалось некуда - 22 июля 1951 года Никольский детдом закрыли. А через полгода Рубцову исполнилось шестнадцать, и, получив паспорт, в конце лета 1952 года он уезжает в Архангельск.

Была сурова пристань в поздний час,

Искрясь, во тьме горели папиросы,

И трап стонал, и хмурые матросы

Устало поторапливали нас.

И вдруг тоской повеяло с полей

Тоской любви! Тоской свиданий кратких!

На мглистый берег юности своей.

На этот раз встреча с морем, о котором так мечтал Рубцов и в детдоме на берегу Толшмы, и в полуразрушенном, превращенном в лесотехникум старинном монастыре, состоялась.

Забрызгана крупно

отправления

И тральщик

тралфлота

треста «Севрыба»

промышлять

в океан...

Вспоминая через десять лет о своей работе на тральщике, Николай Рубцов напишет:

Никем по свету не гонимый,

Я в этот порт явился сам

В своей любви необъяснимой

К полночным северным судам.

И все-таки работа на тральщике оказалась непосильной.23 июля 1953 года
Рубцов принес заявление на расчет. Через три дня Николай уехал в Кировск.
Решил поступить в горный техникум. Время для поездки Рубцов выбрал не самое удачное. 27 марта 1953 года, вскоре после смерти Сталина, был опубликован
Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об амнистии. Тем не менее амнистировалось довольно много заключенных, и летом поток уголовников хлынул из лагерей. На вокзале Рубцова обокрали, и добираться до Кировска ему пришлось на крыше вагона. В самом вагоне ехали амнистированные уголовники. Что делал Рубцов, бросив техникум, известно только из его стихов:

Жизнь меня по Северу носила

И по рынкам знойного Чор-Су.

Еще известно, что и в солнечно-знойных краях не сумел отогреться поэт. В
1954 году он написал в Ташкенте:

Да! Умру я!

И что ж такого?

Хоть сейчас из нагана в лоб!

Может быть,

Гробовщик толковый

Смастерит мне хороший гроб.

А на что мне

Хороший гроб-то?

Зарывайте меня хоть как!

Жалкий след мой

Будет затоптан

Башмаками других бродяг.

И останется все,

На Земле,

Не для всех родной...

Будет так же

Светить Светило

На заплеванный шар

По этому стихотворению видно, что Рубцов понял, что превращается в не нужного никому и не несущего в себе ничего, кроме озлобления, бродягу. Он почувствовал, что выбранный им путь - не тот Путь, который назначено пройти ему.

В марте 1955 года он приезжает в Вологду и разыскивает здесь отца. Как проходила первая встреча с отцом, Рубцов никому не рассказывал. Он вообще мало рассказывал о своей жизни. Не из-за замкнутости или необщительности, а просто потому, что трудно было говорить об этом. В поселке под Ленинградом и обосновался Альберт Михайлович Рубцов, к которому приехал в 1955 году
Николай. Как отличник боевой и политической подготовки, он получил право посещать занятия литературного объединения при газете «На страже
Заполярья».

После побывки в Приютино в 1957 году началась в Рубцове та внутренняя, неподвластная ему самому работа, которая и сделала Рубцова великим поэтом... Подтверждением ее служат не те флотские стихи, что публиковались на страницах газеты «На страже Заполярья» или в альманахе «Полярное сияние», а, к примеру, первый, написанный еще тогда вариант «Элегии»...:

Стукнул по карману - не звенит,

Стукнул по другому - не слыхать.

В тихий свой, безоблачный зенит

Улетают мысли отдыхать.

Но очнусь, и выйду за порог,

И пойду на ветер, на откос

О печали пройденных дорог

Шелестеть остатками волос...-

Осенью 1959 года Николай Рубцов демобилизовался. Демобилизовавшись, Рубцов еще не решил наверняка, где осесть и чем заняться на «гражданке». Может быть, в деревню подамся...- прощаясь, сказал он В. Сафонову.

Демобилизовался Николай Рубцов двадцатого октября, а в ЖКО Кировского завода устроился только 30 ноября. В 1960 году Николай Рубцов поступил в девятый класс школы рабочей молодежи номер сто двадцать. В мае 1961 года устроился работать шихтовщиком в копровый цех Кировского завода и поселился в общежитии на Севастопольской улице, в комнате номер шестнадцать (Рубцов почти до самой смерти не имел постоянного адреса - снимал «углы», ночевал у товарищей и знакомых), где и были написаны стихи, вошедшие в сокровищницу.
Первые стихи настоящего Рубцова:

Россия, Русь - куда я ни взгляну…

За все твои страдания и битвы

Люблю твою, Россия, старину,

Твои леса, погосты и молитвы,

Люблю твои избушки и цветы,

И небеса, горящие от зноя,

И шепот ив у омутной воды,

Люблю навек, до вечного покоя…

Стихотворение «Видения на холме» задумывалось как чисто историческое, но, обращаясь к России, поэт вдруг ощутил в себе силу родной земли и неслучайно строки, призванные, по мысли поэта, нарисовать картину военного нашествия давних лет, неразрывно слились с картиной современного ему хрущевского лихолетья.

Кресты, кресты…

Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу

Траву жуют стреноженные кони.

Заржут они - и где-то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,

И надо мной - бессмертных звезд Руси

Спокойных звезд безбрежное мерцанье…

В шестьдесят первом году написано Рубцовым и стихотворение «Добрый Филя»:

Мир такой справедливый,

Даже нечего крыть...

Филя! Что молчаливый?

А о чем говорить? –

где, пока еще на уровне вопроса, смутной догадки осознание собственной неустроенности и личной несчастливости начинает сливаться в стихах Рубцова с сознанием несчастливости и неустроенности общей русской судьбы. В таком большом городе, как Ленинград, даже и узкий круг пишущих людей всегда весьма неоднороден. Первое время Николай Рубцов активно посещает занятия литературного объединения «Нарвская застава» и литературный кружок при многотиражке «Кировец». Первые стихи Рубцова были напечатаны в самодеятельных сборниках молодых поэтов, издаваемых в Ленинграде в литературном объединении «Нарвская застава»:

Сколько водки выпито,

Сколько стекол выбито,

Сколько средств закошено,

Сколько женщин брошено!

Где-то финки звякали,

Где-то дети плакали…

Эх, сивуха сивая,

Жизнь была… красивая!

Конечно, это стихотворение Николая Рубцова не могло быть напечатано в то время в каком-нибудь солидном издательстве. В 1962 году было написано стихотворение « Жалоба алкоголика»:

Ах, что я делаю, зачем я мучаю

Больной и маленький свой организм?

Ах, по какому же такому случаю?

Ведь люди борются за коммунизм!

Скот размножается, пшеница мелется,

И все на правильном таком пути…

Так замети меня, метель-метелица,

Ох, замети меня, ох, замети!

Я жил на полюсе, жил на экваторе -

На протяжении всего пути,

Так замети меня, к едрене матери,

Метель-метелица, ох, замети…

Таких стихов написано Рубцовым немало, но считать их главными в наследии
Рубцова нельзя. Лето 1962 года. Николай Рубцов получает аттестат зрелости, заканчивает издание своей книжки «Волны и скалы» и, взяв очередной отпуск, уезжает в Николу. Рубцов же, возвращаясь из отпуска, заезжает на несколько дней к отцу. Об этом свидании он писал в стихах:

Есть маленький домик в багряном лесу,

И отдыха нынче там нет и в помине:

Отец мой готовит ружье на лису

И вновь говорит о вернувшемся сыне...

Вернувшись в Ленинград, Рубцов нашел извещение из Литературного института.
На конторском бланке сухо было написано, что он прошел творческий конкурс и приглашается для сдачи вступительных экзаменов. Экзамены Николай Рубцов сдавал, как все, в установленные сроки. Четвертого августа он написал на четверку сочинение, шестого получил пятерку по русскому языку и тройку по литературе, восьмого - четверку по истории и десятого - тройку по иностранному языку. Отметки, конечно, не блестящие, но достаточно высокие, чтобы выдержать конкурс. 23 августа появился приказ № 139, в котором среди фамилий абитуриентов, зачисленных на основании творческого конкурса и приемных испытаний студентами первого курса, значилась под двадцатым номером и фамилия Николая Михайловича Рубцова.

29 сентября 1962 года Михаил Андриянович Рубцов умер от рака. Рубцов был на похоронах отца...

Возвращаясь из Вологды, Рубцов заехал в Ораниенбаум: был день рождения
Генриэтты Михайловны. Рубцов приехал прямо из Вологды, Приехал Рубцов в
Ораниенбаум вечером 25 октября, а утром уехал. Уезжал Рубцов, уже зная, что у него будет ребенок...

20 апреля 1963 года здесь, в Николе, у Рубцова и родилась дочка Лена... Сам
Рубцов в это время жил уже в Москве.

Рубцов поступил в Литературный институт, когда ему исполнилось двадцать шесть с половиной лет.

Конечно, в общежитии Литинститута нищета переносилась легче, но двадцать семь лет - достаточный возраст, чтобы не замечать ее. Рубцова раздражало, что друзья специально приводят своих знакомых посмотреть на него - как в зверинец... Очень точно передает состояние Николая в Литинституте Борис
Шишаев: «Когда на душе у него было смутно, он молчал. Иногда ложился на кровать и долго смотрел в потолок... Я не спрашивал его ни о чем.

Можно было и без расспросов понять, что жизнь складывается у него нелегко.
Меня всегда преследовало впечатление, что приехал Рубцов откуда-то из неуютных мест своего одиночества. И в общежитии Литинститута, где его неотступно окружала толпа, он все равно казался одиноким и бесконечно далеким от стремлений людей, находящихся рядом. Даже его скромная одежда, шарф, перекинутый через плечо, как бы подчеркивали это».

Рубцов сблизился с кружком московских писателей, которые помогли ему опубликовать лучшее из написанного в те годы: «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…», «Тихая моя родина…», «Звезда полей», «Русский огонек», «Видения на холме», «Памяти матери» и другие. О стихах Рубцова писали критики, что сделаны они хорошо, но за стихами встает человек совершенно ясного, определенного характера - грустный человек…, что в стихах Рубцова повторы тем А.Фета, А.Блока, С.Есенина. На это Николай
Рубцов ответил так:

Я переписывать не стану

Из книги Тютчева и Фета,

Я даже слушать перестану

Того же Тютчева и Фета,

И я придумывать не стану

Себя особого, Рубцова,

За это верить перестану

В того же самого Рубцова,

Но я у Тютчева и Фета

Проверю искреннее слово,

Чтоб книгу Тютчева и Фета

Продолжить книгою Рубцова!..

Но чаще и с каждым годом все грознее и неотвратимее уже не в озорном воображении, не в глубинах подсознания, а почти наяву возникнут страшные видения:

Кто-то стонет на темном кладбище,

Кто-то глухо стучится ко мне,

Кто-то пристально смотрит в жилище,

Показавшись в полночном окне...

Когда читаешь или слушаешь воспоминания о Рубцове, охватывает странное чувство. Рубцова видели в коридорах общежития, встречали на городских улицах, запомнили то в очереди у пивного ларька, то в редакции какого- нибудь журнала. Знавшие Рубцова тщательно припоминают разговоры, добросовестно описывают прокуренные комнаты общежития Литературного института, всплывают даже самые незначительные детали.

Почти все письма Рубцова и воспоминания, касающиеся жизни Рубцова в деревне, относятся к 1964 году, может быть, самому страшному и трудному году в жизни поэта...

Рубцов был человеком с обостренным чувством Пути. Когда читаешь его стихи, все время мелькают слова «путь», «дорога», служащие не столько для обозначения каких-то определенных понятий реального мира, сколько для фиксации особого состояния души поэта. Даже в шутливых стихах движение в пространстве зачастую несет особый нравственный смысл:

Я уплыву на пароходе,

Потом поеду на подводе,

Потом еще на чем-то вроде,

Потом верхом, потом пешком

Пойду по волоку с мешком

И буду жить в своем народе...

Еще в 1963 году была написана Рубцовым «Прощальная песня»:

Я уеду из этой деревни...

Будет льдом покрываться река,

Будут ночью поскрипывать двери,

Будет грязь на дворе глубока.

В «Прощальной песне» Николая Рубцова поражает не только магия горьковатой печали, но и почти очерковая точность, с которой он рисует детали быта русской деревни. Неподдельно искренне звучат строки этого шедевра русской лирики:

Не грусти! На знобящем причале

Парохода весною не жди!

За недолгую нежность груди.

В самые тяжелые периоды своей жизни Рубцов возвращался на Родину - в свою вологодскую деревню, с которой всегда ощущал «самую жгучую связь». И не было другого пути у него. Это произошло и после исключения его из
Литературного института. Именно в тяжелые минуты его жизни должна была слиться его поэтическая судьба с судьбой народной. Среди деревенской нищеты и униженности не покидает Рубцова ощущение правильности принятого решения, истинности избранного пути. Именно там, в глухой вологодской деревни пишет
Николай Рубцов стихотворение «Душа», напечатанное после его смерти под заголовком «Философские стихи»:

За годом год уносится навек,

Покоем веют старческие нравы, -

На смертном ложе гаснет человек

В лучах довольства полного и славы!

Так рисует Рубцов образ «счастливого человека, достигшего полного благополучия, но тут оспаривает это благополучие:

Последний день уносится навек…

Он слезы льет, он требует участья,

Но поздно понял важный человек,

Что создал в жизни ложный облик счастья!

Ложь навязываемого ему «облика счастья» открылась Рубцову не в Москве или
Ленинграде, а в нищей вологодской деревушке, среди серых изб и покосившихся заборов, где он жил, отрезанный бездорожьем и безденежьем от всех своих литературных знакомых. Счастье - это не внешнее благополучие, а осознание единственности избранного пути, невозможности другого:

…Я знаю наперед,

Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,

Кто все пройдет, когда душа ведет,

И выше счастья в жизни не бывает!

В этой вологодской деревне написано одно из самых прекрасных стихотворений
Николая Рубцова « Звезда полей»:

Звезда полей во мгле заледенелой,

Остановившись, смотрит в полынью.

Уж на часах двенадцать прозвенело,

И сон окутал родину мою…

Звезда полей! В минуты потрясений

Я вспоминал, как тихо за холмом

Она горит над золотом осенним,

Она горит над зимним серебром…

Она восходит ярче и полней,

Горит, горит звезда моих полей…

Рубцов не выбирал своей судьбы, он только предугадывал ее. Загадочной выглядит взаимосвязь поэзии Рубцова его жизни. По его стихам точнее, чем по документам и автобиографиям, можно проследить его жизненный путь. Многие настоящие поэты угадывали свою судьбу, легко заглядывали в будущее, но в
Рубцове провидческие способности были с необыкновенной силой. Когда сейчас читаешь написанные им незадолго до смерти стихи, охватывает жуткое чувство нереальности:

Я умру в крещенские морозы.

Я умру, когда трещат березы,

А весною ужас будет полный:

На погост речные хлынут волны!

Из моей затопленной могилы

Гроб всплывет, забытый и унылый,

Разобьется с треском, и в потемки

Уплывут ужасные обломки.

Сам не знаю, что это такое…

Я не верю вечности покоя!

Невозможно видеть вперед так ясно, как видел Николай Рубцов. Николай Рубцов был убит 19 января 1971года. В нашей жизни все случается так, как случается. И это и есть высшая справедливость. Другой справедливости, по крайней мере здесь, «на том берегу», как говорил Рубцов, нет и не будет.

Все умрем.

Но есть резон

В том, что ты рожден поэтом,

А другой - жнецом рожден…

Все уйдем.

Но суть не в этом…

Поэты любят родину по-разному. Есть любовь открытая, любовь державная, государственная, прозвучавшая в свое время у Пушкина, как эхо бородинского салюта:

От потрясенного Кремля

До недвижного Китая,

Стальной щетиною сверкая,

Не встанет русская земля?

Есть другая любовь, более скрытая от постороннего взгляда. Она вырывается в ту минуту, когда поэту, чтобы жить дальше, необходимо почувствовать себя источником чувства. Это любовь то упрямая, то светлая, но не блистающая, такая, какой она предстает перед нами в одном из стихотворений Лермонтова:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что не знаю сам?..

Как бы то ни было, эти два русла любви вот уже полтора века, то разбиваясь на ручейки, то образуя целые реки, несут свои воды в море русской поэзии и по сегодняшний день... Николай Михайлович Рубцов любит
Отчизну и пишет стихи для того, чтобы понять, за что же он ее любит. За то, что она у поэта одна. Другой нет и не будет. За то, что в этой земле похоронена его мать. За то, что куда бы он ни уезжал, он все равно рано или поздно возвращается обратно.

Эта смертная связь росла и крепла всю жизнь, и благодаря ей в душе поэта рождаются самые высокие чувства и светлые мысли. С каждым годом вырастает значение этой связи и углубляется ее смысл. И поэт, обращаясь к скромному одинокому огоньку, горящему в окне русской избы среди бездорожного поля, произносит тихие слова благодарности:

За то, что, с доброй верою дружа,

Среди тревог великих и разбоя

Горишь, горишь, как добрая душа,

Горишь во мгле - и нет тебе покоя...

Добро и красота смыкаются, становится ясно, что родина для поэта - не только земля, но и высшее духовное начало, воплощение добра и справедливости.

Жажда странствий в юности владела душой поэта, и он отдал этой страсти щедрую дань, как и многие его сверстники. Его стихи о море образуют в книге мажорную ноту, в которой, однако, уже можно услышать неясное желание возвращения:

Я, юный сын морских факторий,

Хочу, чтоб вечно шторм звучал.

Чтоб для отважных вечно - море,

А для уставших - свой причал...

С годами, гул морей, и звуки шторма, и лихое веселье легкого на подъем человека окончательно уступили место негромким речам, полным лирической правды:

Острова свои обогреваем

И живем без лишнего добра,

Да всегда с огнем и урожаем,

С колыбельным пеньем до утра...

Лирический поэт вправе видеть жизнь такой, какой он хочет видеть ее.
Состояние его души сливается с родной природой, с преданиями родины, с атмосферой ее жизни, и это слияние образует тот удивительный мир, в меру условный (но в меру и существующий) мир, которым наполнены книги Н.Рубцова.
Это мир размеренной и необходимой работы, мир тихих лесных дорог северной
Руси, долгих осенних дождей, от которых разливаются реки.

Спасали скот, спасали каждый дом

И глухо говорили: - Слава богу!

Слабеет дождь... вот-вот... еще немного...

И все пойдет обычным чередом.

А ведь именно присутствием своего мира отличается истинный Поэт.
Лирический поэт пишет стихотворение, когда какое-то впечатление от жизни вдруг нарушило его творческий покой, пишет для того, чтобы усилием сердца при помощи творчества вернуть утраченное равновесие. Если бы можно было зафиксировать этот процесс, то сейсмограф выписал бы кривую, подобную той, которая образуется при подземных толчках: возбуждение, усилие сердца, исход, покой...

Рукой раздвинув темные кусты,

Я не нашел и запаха малины,

Но я нашел могильные кресты,

Когда ушел в малинник за овины...

..................................................

Пускай меня за тысячу земель

Уносит жизнь! Пускай меня проносит

По всей земле надежда и метель,

Какую кто-то больше не выносит!

Где каждый смертный свято погребен

В такой же белой горестной рубашке...

Это уже песня... Ну, конечно: некрасовская или есенинская, словом, русская традиция в книгах Н.Рубцова существует еще и в том, что его стихи естественно, незаметно вдруг переходят в песню, вернее, не в песню, а в песенную стихию:

Не грусти на знобящем причале,

Парохода весною не жди!

Лучше выпьем давай на прощанье

За недолгую нежность в груди.

Стихи молодого поэта не отличаются большим своеобразием. Отражается в них повседневность матросской службы с выходами в дозор, учебными атаками, мечтами об отпуске и встрече с близкими ("Утро на море", "Морская служба",
"В дозоре", "Возвращение", "Учебная атака", "Море"). Кое-какой опыт был у него со школьных лет, но говорить об устойчивых навыках поэтической работы в ту пору, когда он пришел служить на флот, не приходится. Написаны стихи
"как надо" - дисциплинированно. Но я бы не сказал, что созданы они по приказу, что ли, - в них выразилось вполне искреннее единство молодого стихотворца с друзьями по литобъединению - в понимании поэзии и с товарищами по службе - в понимании воинского долга.

Отношение к поэзии определилось поначалу как к делу "прикладному", должному служить целям воинской подготовки. Между тем уже по ранним стихотворным опытам видно, что Н. Рубцов умеет улавливать интересные детали, находить свежие образы, динамически передать развитие событий.
Порою молодой поэт схематичен, не всегда справляется с композицией, однако слово он хорошо чувствует, умеет строить фразу, добиться интонационной точности строки, учится находить соответствие картины и настроения.
Едва ли не большую роль в творческом становлении Н. Рубцова сыграли стихотворные опыты совсем иного плана. Эти стихи, в которых поэт всецело отдаётся своим настроениям, чаще всего невеселым, отчаянным, злым. Цикл таких стихов создан Рубцовым в отпускную пору осенью 1957 года в Приютино под Ленинградом.

Стихи такого рода он писал иногда и после службы на флоте, живя в
Ленинграде. Молодой поэт выплескивал свою душу в строки, желая, кажется, добиться только полного совпадения переживания и слова, - и во многом достигал своей цели.

Напряженность душевной жизни поэта отражают его стихотворения "Не пришла", "Соловьи" - в них Н. Рубцов уже овладевает стихией настроений.
Цикл "Звукописные миниатюры" открывает творческую лабораторию молодого поэта - поиск образа в единстве звука и слова. Примером могут служить стихотворения "Левитан" и "Старый конь", которые поэт опубликовал еще при жизни, избавив их от излишней "звукописности". Необычно в своей
"геометрической" образности стихотворение Н. Рубцова "Утро перед экзаменом"
(1960), а "В кочегарке" - опыт своего рода "производственных" стихов.
Подобные стихотворения индивидуальны каждое в своем роде, и Николай Рубцов не стремится без конца использовать однажды найденный прием. Постепенно вычерчивается определённый круг интересов поэта, выявляются излюбленные приемы в их внутренней, содержательной осмысленности. Начинает складываться собственный поэтический мир Николая Рубцова в его органичной многомерности и полнозвучии.

Обращаясь теперь к флотским впечатлениям (главным образом периода работы на рыболовецком траулере), Н. Рубцов гораздо разнообразнее, чем раньше, в выборе тем, в изображении картин и передаче настроений. Он умеет показать азарт труда, передать настроение работающего рыбака, с усиленным вниманием присматтривается к сценам берегового быта. "В океане", "Хороший улов", "Старпомы ждут своих матросов" - эти стихотворения теперь хорошо известны читателям.

Пытается Н. Рубцов также набросать зарисовку в стихах о деревенском мужичке - "Леской хуторок" (так первоначально называлось стихотворение
"Добрый Филя"). Находят отражение в его стихах и полузабытые деревенские впечатления ("Я забыл, как лошадь запрягают...", "Эхо прошлого", "На гуляний").

Кажется, будто он вполне усвоил тот сторонний взгляд на деревню, который характерен для "среднего" горожанина. Взгляд, в сущности, насмешливо-снисходительный, лишенный реального понимания явлений.
Связывающие с миром северной деревни, из которого поэт вышел, стихи в сборнике "Волны и скалы" он объединил в цикл "Долина детства", открыв его одноименным стихотворением, видимо, считая его особо важным для себя. Эти стихи - первые подходы Н. Рубцова к теме, которая станет главной в его творчестве.

Постепенно тема скитаний отошла на второй план как лишь одна из многих составляющих жизни и размышлений о ней; поэт искал родину в стихах, а нашел он ее в своей жизни. Впрочем, припомним, - и раньше образ родины возникал в искренних и цельных стихотворениях Рубцова: "Деревенские ночи"
(1953), "Первый снег" (1955), "Березы" {1957):

Все люблю без памяти в деревенском стане я,

Будоражат сердце мне в сумерках полей

Крики перепелок, дальних звезд мерцание,

Ржание стреноженных молодых коней...

"Деревенские ночи"

К началу 60-х годов восприятие поэтом родины обогащается историческим чувством, которое отчетливо звучит уже в стихотворении "Видения в долине"
(1960). Да, это ныне хрестоматийное стихотворение "Видения на холме", лишь избавленное поэтом от красивости и многословия в стремлении высветить сквозную мысль о родине, ее тревожных судьбах. "Россия, Русь! Храни себя, храни!" - эти пронзительные строки воспринимаются сегодня как эпиграф ко всему творчеству, ко всей жизни Рубцова.

Уже к лету 1962 года, когда составлялся машинописный сборник "Волны и скалы", Николай Рубцов вполне отдавал себе отчет в том, что стоят и значат те или иные его стихотворения, умел их четко разграничить. "Кое-что в сборнике (например, некоторые стихи из цикла "Ах, что я делаю?"), - отмечал он в предисловии, - слишком субъективно. Это кое-что интересно для меня как память о том, что у меня в жизни было. Это стихи момента...> Как видим, самооценка здесь очень верна и определенна, - так же и в других случаях.

От русской деревни, близкой с детства, Николай Рубцов ушел к широким океанским просторам, в тесноту городов с пестротой их быта, чтобы снова вернуться к сельщине и оттуда увидеть, с учетом всего своего опыта, весь мир и человека в нем.

В беспокойной жизни своей поэт обрел не только живую чуткую душу, - а ей были доступны "звуки, которых не слышит никто", - но и чувство истории, и чувство пути. Без этих качеств истинного поэта не бывает. Обрел он их не сразу, в настойчивом поиске своей индивидуальности, в упорном отстаивании своей самобытности.

Так, спустя примерно год, подготавливая для издательства свою первую книгу, в справке "Коротко о себе" Н. Рубцов проницательно замечал: "Давно уже в сельской жизни происходят крупные изменения, но до меня все же докатились последние волны старинной русской самобытности, в которой было много прекрасного, поэтического". Тут заявлен зрелый и свежий взгляд на явления жизни, который широко утвердит себя в литературе гораздо позже.

В Москву Николай Рубцов приехал уже автором таких стихотворений, как
"Добрый Филя", "Видения на холме", и вскоре нашел среди московских литераторов круг людей, ему духовно родственных; в их числе поэты Станислав
Куняев, Анатолий Передреев, критик Вадим Кожинов. Однако прошло два года прежде чем стихи Рубцова появились в журналах: самобытность признается и понимается, к сожалению, далеко не сразу.

Особенно заметными были две публикации в журнале "Октябрь", а в 1965 году в Северо-Западном издательстве вышла и первая книжечка. Уже в ней были представлены многие стихотворения, которые теперь переходят из сборника в сборник: "Видения на холме", "Звезда полей", "Русский огонек", "Осенняя песня" и другие.

Нечастое явление в поэзии!.. Уже к этому времени молодой поэт обладал собственным, хорошо поставленным голосом, чувствовал свое место в современной литературе. Книгой, утвердившей имя и репутацию Николая
Рубцова, стала "Звезда полей" (1967)-с нею он успешно защитил свой творческий диплом в Литературном институте, получил признание читателей и критики.

Человек по натуре своей беспокойный, не привыкший к оседлости, Рубцов не мог долго жить в Москве. К тому же он переведен на заочное отделение. В конце 1964 года он уже у себя на родине, в селе Никольском. Сказывается неустроенность быта, но он много работает. Примечательно его письмо той поры Сергею Викулову, тогда ответственному секретарю Вологодской писательской организации:

"Все последние дни занимаюсь тем, что пишу повесть (впервые взялся за прозу), а также стихи, вернее, не пишу, а складываю в голове. Вообще я почти никогда не использую ручку и чернила и не имею их. Даже не все чистовики отпечатываю на машинке так что умру, наверное, с целым сборником, да и большим, стихов, "напечатанных" или "записанных" только в моей беспорядочной голове..."

И в самом деле, сколько их утрачено - стихов, незаписанных и даже записанных...

Через год поэт снова у себя на родине, и, посылая один из своих шедевров - "Осенние этюды" - в районную газету, он пишет другу-журналисту
Василию Елесину: "Очень полюбил топить печку по вечерам в темной комнате.
Ну, а слушать завывание деревенского ветра осенью и зимой то же, что слушать классическую музыку, например, Чайковского, к которому я ни разу не мог остаться равнодушным". Непритязательные слова, но при чтении стихов
Рубцова, наверное, могут припомниться.

Любимые края дороги поэту и в весеннюю пору, когда "высоко над зыбким половодьем без остановки мчатся журавли", и в долгую зиму, когда "снег лежит по всей России, словно радостная весть", и в жаркий день, когда "зной звенит во все свои звонки". Однако осень с ее дождями и ветром, увядание - ближе душе поэта, задевает самые сокровенные струны в ней. Краски он использует сдержанные, нередко позволяя себе писать стихи, так сказать, "в черно-белом исполнении" (как, например, "лошадь белая в поле темном вскинет голову и заржет"; или: "в чистых снегах ледяные полынные воды"). В его лирике преобладает грустная интонация, но ей присуще бесконечное разнообразие вариаций* "Всего прочнее на земле печаль...", - мог бы повторить Н. Рубцов вслед за Анной Ахматовой. Тем не менее он вовсе не пессимист по натуре, хотя и оптимистической его поэзию я не рискнул бы назвать, - просто эти слова в силу своей полярности не способны отразить многообразия возможных типов мироощущения.

Мил Николаю Рубцову образ необозримого российского простора с бескрайностью лесов, болот и полей. Романтической таинственностью полон этот образ, в котором грезится что-то сказочное, призрачное. Впечатление создается не столько пластически, сколько намеком, музыкой, настроением.
Поэт идет обычно от немногих реальных примет пейзажа. Ветер, замерзающая вода, пустой сенной сарай под елкой на высоком берегу - и уже не только ширь, но и глубина картины схвачена, и открыт простор воображению. Такова
"Ночь на перевозе", а этому стихотворению созвучны "На реке
Сухоне", "Вологодский пейзаж" и многие другие стихи.

Горестное чувство утраты и близкое ему сознание недостижимости мечты нередко посещают поэта. Прекрасна привычность родного края, но все равно тревожит неизведанное: ведь "где-то есть прекрасная страна, там чудо все и горы, и луна, и пальмы..." ("Пальмы юга"). Живя радостью встречи с отчей стороной, будучи убежден, что "мир устроен грозно и прекрасно, что легче там, где поле и цветы", поэт тем не менее с болью чувствует:

Но даже здесь... чего-то не хватает...

Недостает того, что не найти...

"Зеленые цветы"

Если Рубцов меньше, чем Бунин, увлекается изобразительностью, то музыкальность стиха роднит их вполне - как основа поэзии. "Для меня главное это найти звук. Как только я его нашел - все остальное дается само собою",
- отмечал Бунин. Звук, напевность, мелодический строй стиха часто оказываются организующим началом в лирике Рубцова. Им был принят поэтический завет А. Фета: "Что не выскажешь словами - звуком на душу навей". Но в характере музыки рубцовских стихотворений больше сходства с мелодикой Я. Полонского и С. Есенина, - оба они во многом идут от городского романса. "Песня", "Морошка", "Над вечным покоем", "Прощальная песня" и некоторые другие стихи Н. Рубцова, несомненно, близки этой традиции.

Поэт иронизирует над плоскими выводами из сложной жизненной проблемы, понимая необратимость прогресса. Всем и каждому, любя или не любя, придется привыкать к тому, что несет с собой стремительный двадцатый век. Важно только не растерять в его скоростях, в стремительности движения те добрые нравственные традиции, что веками создавала трудовая Россия.
Думается, именно в этом ключ к пониманию лирического мира, созданного Н.
Рубцовым.

В свою очередь, для самого Н. Рубцова особое значение обрел интерес к прошлому; взгляд в былое давал возможность осознать прекрасную значимость бытия человека на земле. В обыденности текущего дня, его озаряя, за картинами милой ему северной природы открывалась Николаю Рубцову глубина национальной истории. Недаром же "безбрежное болото, на сотни верст усыпанное клюквой", овеяно для Н.Рубцова "сказками и былью прошедших здесь крестьянских поколений" ("Осенние этюды"). Чувствовать связь времен для него было естественно, и она ему равно внятна как под башнями Кремля, так и
"в родной глуши".

Во многих стихотворениях Николая Рубцова предстает трудовая деревня
("Жар-птица", "Острова свои обогреваем", "Жара" и др.). Трудолюбие, стойкость в испытаниях, уважительное отношение людей друг к другу, приветливость, безусловная и истинная доброта - те нравственные достоинства, которые видит поэт в своих немногословных героях. Эти свойства народного характера выработаны всем ходом национальной истории, и именно таковыми: извечными и присущими сегодняшнему человеку, - предстают они в стихотворениях "Видения на холме", "Шумит Катунь", "Русский огонек".

А превыше всего ценит Николай Рубцов в человеке его привязанность к родине; к земле, на которой трудится он, выращивая хлеб свой; к природе, окружающей человека, наделяющей его своими дарами. Да ведь и сам человек- дитя природы. И видит поэт ширь родного северного края, бездонность неба, глубину вод, всей прекрасной необъятностью мира четко поверяя свои тревоги, заботы, чувства.

Отдельные конкретные детали исторического прошлого мало занимают Н.
Рубцова, - он воспринимает былое как реально существующее. "Что-то божье в земной красоте" увидел некогда древний зодчий и однажды из грезы - "как трава, как вода, как березы" возникло "диво-дивное в русской глуши"
("Ферапонтово"). В дальнем поселке, где с упоением внимает Рубцов сказанью старинных сосен, ему "слышен глас веков" ("Сосен шум"). Дыхание вечности поэт ощущает всюду. На древних дорогах о ней напомнит то полусгнивший овин, то "хуторок с позеленевшей крышей". А что представится, когда "по холмам, как три богатыря, еще порой проскачут верховые"?.. Видения обретают реальность в приметах пейзажа, того же, что и в древности: облака над дорогой - "в пыли веков мгновенны и незримы", и так же, как века назад,
"июльские деньки идут в нетленной синенькой рубашке"... ("Старая дорога").
Отблеск вечного видел поэт в этих необозримых далях с журавлями да коновязями, - и тем прекраснее они становились для него. Вечное и прекрасное сливается у Рубцова в пленительно неповторимом образе
Родины: вечна красота Отчизны и прекрасен дух народа, вынесенный из всех потрясений его тысячелетней истории.

Широко по Руси предназначенный срок увяданья

Возвещают они, как сказание древних страниц.

Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье

И высокий полет этих гордых прославленных птиц...

А вот романтическая сказка, безудержная в фантазии, мощная по напряженности духовной жажды, бьющейся в ней: "Я буду скакать..."

Не в прошлом, а в вечном идеал прекрасного у Николая Рубцова.
Утверждая прекрасное и вечное как основу нравственного мира личности, его поэзия служит будущему.

Лирика Н. Рубцова, поначалу казавшаяся многим оторванной от бурного течения современности, явилась острым и прямым откликом на явления научно- технической революции с ее стремлением к стандартизации, с ее безразличием к природе и извечным нравственным ценностям. Другое дело, что в мире социализма есть возможности предотвратить нежелательные последствия научно- технического прогресса. К этому и звал своей поэзией Николай Рубцов, вовсе не открещиваясь от движения вперед и веря в правоту и разумную волю людей:

И какое может быть крушенье,

Если столько в поезде народу?

Жизнеутверждающая и грустная, зовущая к раздумью и действию, поэзия
Николая Рубцова настраивает душу человека на волны добра и участия к людям.
Без поучений и назиданий зовет она к сострадательности и совестливости, а в хаосе противоречивых случайностей помогает открыть гармоничность целого мира... Ушел из жизни поэт, но его стихи продолжают жить, выполняя свое святое предназначение - содействовать духовной связи между людьми в нашем сложном и многотрудном мире:

Когда заря, светясь по сосняку,

Горит, горит, и лес уже не дремлет,

И тени сосен падают в реку,

И свет бежит на улицы деревни,

Когда, смеясь, на дворике глухом

Встречают солнце взрослые и дети, -

Воспрянув духом выбегу на холм

И все увижу в самом лучшем свете.

Деревья, избы, лошадь на мосту,

Цветущий луг - везде о них тоскую.

И, разлюбив вот эту красоту,

Я не создам, наверное, другую...

Поэтический мир Рубцова одновременно и узнаваем, и многообразен в своих проявлениях. Если попытаться дать ему вначале общую характеристику, без анализа конкретных текстов, то это, во-первых, мир крестьянского дома и русской природы. В этом мире – снаружи – чаще всего “Много серой воды, много серого неба, / И немного пологой родимой земли, / И немного огней вдоль по берегу…”, внутри же – “книги, и гармонь, / И друг поэзии нетленной, / В печи берёзовый огонь”. Граница же (стена дома) постоянно преодолевается, становясь почти условной. Замкнутое пространство дома способствует размышлениям лирического героя о своей индивидуальной судьбе, безграничное пространство природы почти всегда выводит к ощущению хранимой в нём истории и судьбы народа.

Личная судьба рубцовского героя скорее несчастливая, нежели наоборот, – и она является точным слепком с судьбы поэта. Та же бесприютность и сиротство, та же неудачная любовь, заканчивающаяся разлукой, разрывом, утратой. Наконец, самое тягостное – предчувствие скорой и неотвратимой смерти.

И всё же удивительная органичность, способность ощутить себя необходимой, пусть и малой, частицей природы и народа, гармонизирует хотя бы на время внутренний мир героя, мучимый противоречиями.

Это, однако, лишь “первое приближение”.

Взгляд Рубцова чаще обращён в прошлое. Точнее – к русской старине.
Очень редко поэт находит её в городе (“О Московском Кремле”), почти всегда
– в селе и открытом природном пространстве. Старина у Рубцова сохранена не только в рукотворных памятниках:

…тёмный, будто из преданья,

Квартал дряхлеющих дворов

Но и в мироощущении поэта:

…весь простор, небесный и земной,

Дышал в оконце счастьем и покоем,

И достославной веял стариной…

И всё же есть в этом просторе такие места, стихии и звуки, к которым поэт в поисках образов и голосов ушедшей “былой Руси” обращается в первую очередь.

Неведомый сын удивительных вольных племён!

Я буду скакать по следам миновавших времён…

Это первая строфа одного из лучших стихотворений Рубцова, написанного в 1963 году. “Холмы задремавшей отчизны” и есть то любимое лирическим героем Рубцова место, которое позволяет ему вырваться из “малого” времени в
“большое” и увидеть движение истории.

Сходным образом рождается выход в “большое” время в стихотворении
“Гуляевская горка” и – особенно интересно – в “Видениях на холме”:

Взбегу на холм и упаду в траву.

И древностью повеет вдруг из дола!

В видении, сменяющем в середине стихотворения “картины грозного раздора”, не стоит искать прямых исторических иллюзий, но это не мешает искренности и глубине тревоги за настоящее и будущее России:

Россия, Русь, храни себя, храни!

Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времён татары и монголы.

Они несут на флагах чёрный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов в окрестностях России.

И всё же очнувшийся от видений лирический герой оказывается наедине с тем, что даёт ему надежду и успокоение, – “безбрежным мерцаньем”
“бессмертных звёзд Руси”.

Гармония, впрочем, может обретаться в поэтическом мире Рубцова и иначе.

“Переведённый” в русскую поэзию ещё Жуковским образ сельского кладбища находит такое же элегическое, по существу, воплощение и у Рубцова. В стихотворении “Над вечным покоем” (1966) “святость прежних лет”, о которой напомнило герою “кладбище глухое”, умиротворяет его сердце, наполняя естественным, очень “природным” желанием:

Когда ж почую близость похорон,

Приду сюда, где белые ромашки,

Где каждый смертный / свято погребён

В такой же белой горестной рубашке.

Писать свои чистые, грустные и в высшей степени светлые стихотворения помогало - главенствующее - чувство, выраженное Н. Рубцовым с такой емкостью и определенностью:

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Да, любовь к Родине! Неистребимая, мучительная и всепоглощающая нежность к ее зеленым лугам и золотистым осенним лесам, ее медленным водам и терпким ягодам, томливым полдням и прохладным вечерам - всему-всему, без чего не мыслил он ни своей жизни, ни своего творчества. Как была чужда ему ложная стыдливость умствующих стихотворцев, убеждающих себя и читателя, что они не говорят о любви к Родине потому, что любят истинно, а не на словах!.. Обычно этим прикрывается хроническая неспособность к любви.

А Николай Рубцов с первых же строк так заговорил о своем чувстве к
России, что еще задолго до выхода в свет его поэтических сборников о нем знали, спорили, декламировали стихи, пели рубцовские песни.

Выросший сиротой, он знал одну-единственную мать - Россию и ей посвятил свои лучшие песни, лучшие минуты подъема и вдохновения.

Повышенная ранимость, застенчивость и целомудрие уживались в нем с безоглядной русской удалью, "порой переходящей даже в забубенность; доверчивость и открытость души соседствовали с замкнутостью, а нередко и с болезненной подозрительностью... Но вот он становился ясным и добрым, как солнечное утро. Ходил по улицам, улыбаясь знакомым, наклонялся с каким-то разговором к детям, дарил конфеты или желтые листья. И дети, безошибочно чувствуя доброту, тянулись к нему и радовались.

Он признавался, что жизнь его идет полосами: то светлая, то опять черная. Он был непростым человеком, и жизнь его не была простой.

Детдом, тяжелая работа на заводе и траловом флоте, морская военная служба и крушение первой любви, которая навсегда останется самым печальным его воспоминанием... И все это при таком обнаженном сердце... Но свойство оставаться доверчивым и добрым, несмотря ни на какие жизненные неурядицы и несчастья, умение не озлобляться из-за них - очень важно и дорого для поэта
Николая Рубцова. Прочитайте вновь стихотворение о воробье, который живет зимой очень горько и голодно, но который "не становится вредным от того, что так трудно ему", - и вам понятней будет характер самого поэта.

Метут по вечерней земле январские метели, качаются из стороны в сторону зябкие березы, и сквозь холодную мглу дрожливо светят зимние огни.
Шумит порывистый ветер и несет вдоль неровной дороги сухой перекатный снег, но сквозь весь этот неутихающий шум отчетливее и больнее проступает такой знакомый и близкий глуховатый, но внятный рубцовский голос:

Зачем же, как сторожевые,

На эти грозные леса

В упор глядят глаза живые,

Мои полночные глаза?

Нет, они смотрят не только "на эти грозные леса", они смотрят в душу.
Словно ночная метель и вьюга - самое подходящее время для этого, потому что в такие часы душа отзывчива и обнажена, беззащитна и одинока; и нет у нее той дневной уверенности и свободы - и той напускной лихости, с которой мы правим свое каждодневное дело, уверяя себя и окружающих, что оно бессмертно, как, впрочем, и мы сами...

Мысль поэта всегда крупна и исторична, хотя и не высказывается впрямую, в лоб. Она растворена в самой ткани стиха, естественно развиваясь в ней и уходя в бесконечность. У Николая Рубцова, если можно так выразиться, "умная душа". Переполнявшее его чувство, его любовь и нежность к родной земле способствовали раннему повзрослению сердца и вызреванию собственного мировоззрения. Драматическое, а порой и трагическое восприятие окружающего мира придало его поэзии ту степень серьезности и подлинности, которая с полным правом позволяет говорить о близости Николая Рубцова к традициям поэтической классики.
Когда-то Есенин советовал молодым стихотворцам, чтоб они искали родину, без которой не может получиться хорошего поэта. Николай Рубцов родился с этим чувством родины, ему не надо было ее искать. Он много объехал земель и многое видел, но не было для него родней и ближе северной и скудной на урожай, но щедрой на душевное тепло земли. Не зря он говорил в своей
"Звезде полей":

Звезда полей горит, не угасая,

Для всех тревожных жителей земли,

Своим лучом приветливым касаясь

Всех городов, поднявшихся вдали.

Но только здесь, во мгле заледенелой,

Она восходит ярче и полней,

И счастлив я, пока на свете белом

Горит, горит звезда моих полей...

Чтобы лучше понять поэта Н. Рубцова и его отношение к Родине, рассмотрим стихотворение «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны...».

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,

Я буду скакать по следам миновавших времен...

А мимо неслись в торопливом немолкнущем шуме

Весенние воды, и бревна неслись по реке...

Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно

Пустынно мерцает померкшая звездная люстра,

И лодка моя на речной догнивает мели.

И храм старины, удивительный, белоколонный,

Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, -

Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,

Что, все понимая, без грусти пойду до могилы...

Отчизна и воля - останься, мое божество!

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье

И тайные сны неподвижных больших деревень.

Никто меж полей не услышит глухое скаканье,

Никто не окликнет мелькнувшую легкую тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник

Расскажет в бреду удивленной старухе своей,

Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,

Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей...

Стихотворение написано в 1963 году и открывает сборник «Видения на холме». Я считаю, что оно представляет собой поэтический монолог лирического героя.

Первая строка в стихотворении всегда очень важна:

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны...

Кто этот всадник? Куда он скачет? Невольно вспоминается стихотворение
С. Есенина «Не жалею, не зову, не плачу...»:

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Видимо, есть в рубцовском стихотворении характерные для русской поэзии краски, которые по эмоциональному воздействию сближают его со стихотворением Есенина.

Лирического героя стихотворения «Я буду скакать...» и автора, по- моему, не разделяет ничто, и поэтому так неподдельно искренне звучат строки:

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,

Неведомый сын удивительных вольных племен!

Всё объято сном. Рубцов вторгается в тайную, ночную жизнь, где акценты смещены. «Холмы задремавшей отчизны» – пространство жизни, вмещающее и радость, и печаль, и счастье, и боль, и страдание, и любовь, и творчество.
В той же строфе автор уточняет: «Я буду скакать по следам миновавших времен...». «Холмы отчизны» – это и есть «следы» миновавших времён. Природа и история народа словно сливаются. Поэт отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя мыслью в безграничную даль прошлого. Так в стихотворение входит тема Памяти, одна из главных в поэзии Рубцова.
Лирическое чувство героя соединяет прошлое, настоящее и будущее в одно целое.

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,

И сам председатель плясал, выбиваясь из сил,

И требовал выпить за доблесть в труде и за честность,

И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил!
Таким запомнился ему колхозный праздник. А каким же помнит он себя?

И быстро, как ласточка, мчался я в майском костюме

На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке,

Стремительная мятежная юность, многообещающая, полная надежд. Градация
«мчался,..неслись» передаёт скорость, бурное течение молодости, поток жизненных сил, физическую и душевную бодрость. Настроение этих строф эмоционально приподнятое.

Но движение времени необратимо. Романтическая восторженность чувств уступает место подсознательно ощущаемому трагизму бытия. В «известном возрасте» каждый, кто изведал радости и муки существования, переживает состояние душевного кризиса. Но автор не упрекает мир в обмане. Мир не обманул, а просто оказался не таким, каким рисовался в воображении, и созданная теперь картина мироздания отражает суровую и неласковую действительность. Поэт старается определить своё отношение к окружающему:

Как странно поникли и грустно

Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!

Образ «поникших ив» в народной лирике – символ печали, горя, грусти.
Так метаморфически звучит тема трагической неизбежности человеческой судьбы.

Не случайно IV строфа начинается с эмоционального обращения к Родине, к России:

Россия! Как грустно!

Вечные вопросы жизни и смерти неразрывно связаны у Рубцова с темой
Родины. Россия для него – это идеал святости, идеал неизменный, нравственный и эстетический.

Ивы, деревни, поля – всё погружено в сон. Россия во мгле. Поэт скорбит о судьбе Родины. Яростно и нежно звучат строки:

Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,

Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..

Варварское, не щадящее наших национальных святынь уничтожение. Кризис культуры, охвативший все слои общества и приведший к утрате вековечных народных традиций. Бессмысленность существования многих людей, утративших веру в бессмертие души, а теперь в безграничные возможности человека, в построение всеобщего рая. Трагическое время потерь и уничтожения, символами которого стали «растоптанная царская корона» и «разрушенные белые церкви», олицетворяющие святость Руси. Понятие «Святая Русь» у Рубцова вмещает очень многое: это и наши храмы, являющиеся духовными центрами; это и молитвы, звучащие в церквях и наших душах; это и великие деятели русской культуры; это Вера, Надежда, Любовь; это и «святая суть русского человека», «святой оплот». Если нет святости, - нет и ценности, нет ничего.

Поэт понимает, что его личная трагедия – ничто по сравнению с народной. Выразительность строфы достигается при помощи эллипсиса. «
Оборванная фраза» Рубцова заставляет читателя замереть на высоте эмоциональной кульминации.

Время идёт, но нетленна красота родного края, перед ней, как перед вечной загадкой, останавливается поэт:

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться

В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!

Созерцая красоту, человек освобождается от корыстных эмоций и возвышается над пропастью жизни. Природа у Рубцова – это живой образ вечности. Она хранит нравственную чистоту. Слово «природа» одного корня со словами «род», «родить», «Родина». Природа – это мир, в котором живёт человек и частью которого является. Пространство расширяется до масштабов
Вселенной. Вечная жизнь природы противопоставляется мимолётности бытия.
Рубцов затрагивает основную проблему русской философской мысли – Человек и
Мир, Душа и Вселенная.

Какая боль слышится в VII строфе:

Боюсь, что над нами не будет возвышенной силы,

Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,

Что, все понимая, без грусти пойду до могилы...

Как долго прививали поколению поэта сознание конечности бытия. А
«временщикам» нет дела до памяти о былом, о судьбе будущих поколений. Они растрачивают свою жизнь сполна, а вместе с этим, как правило, не задумываясь, сжигают за собой мосты связи со всем живущим.

Ощущение непорочности и хрупкости человеческого бытия, предчувствие надвигающихся катастроф, социальных и личностных, стало определяющим в настроении VII строфы:

Отчизна и воля - останься, мое божество!

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!

Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!

Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы

Старинной короной своих восходящих лучей!..

Состояние скорбного раздумья сменяется песнью торжествующей любви, наивного доверия. По этим строчкам можно судить о духовных ценностях поэта.
Добро, Любовь, Истина, Красота не могут быть уничтожены, они переходят от одного поколения к другому. А человек в любых условиях должен оставаться человеком. Рубцов понимает, что его судьба будет зависеть от исхода борьбы тёмного и светлого в нём самом, от устремлённости к народному нравственному идеалу. Образ солнца традиционно связывается со светом, красотой и счастьем. Поэт исходит из народного мироощущения: дневной свет – это жизнь, это душа мира, это истинное содержание человека, святое в нём. Быть светлым лучом для других -–вот высшее счастье для людей.

Эмоциональный накал этой строфы повышается инверсиями, патетическими обращениями и восклицаниями, а повторы передают страстность желания.

Удивительно, что краски почти отсутствуют в стихотворении. Лишь в VIII строфе встречается синий цвет, где он ощущается очень слабо. Но отсутствие цвета как бы возмещается стихией света и дневного, и предвечернего, ведь мгла – это не свет, но и не тьма.

А в IX строфе вновь появляется всадник, лёгкой тенью несущийся меж деревень и полей, не нарушая их тайные сны. Но покой – кажущееся состояние... Не случайно в последней строфе возникает традиционный в русском искусстве образ «чистого ребёнка», которому открывается некая незримая для других истина: «Неведомый отрок промчался и скрылся в тумане полей». Он летит из прошлого через настоящее и теряется в «туманном» будущем. Так Рубцов поэтически соединяет краткий миг человеческой жизни с вечным потоком жизни, мирового времени. Причудливым переплетением прошлого, настоящего и будущего подчёркивается неразрывность истории, судьбы России.
И одновременно создается ощущение протяжённости существования человека, судьба которого неотделима от Родины и народа.

Ночной полёт недолог, но не исчезает чувство соприкосновения с тайной, и реальность ночных видений властно входит в земное существование.

Таким образом, в структуру своего мироздания Рубцов включил всё: время, историю, человека, духовную жизнь, природу, свет, хаос, космос.

Особенностью этого произведения стало слияние лирики и эпоса. Реальный герой, черты биографии которого угадываются в стихотворении, слился с лирическим «я» поэта, которое вобрало в себя судьбы других людей: председателя, «лучшей жницы», «израненного десантника».

В соответствии с пафосом стихотворения его стилистика, лексика, ритмика. Рубцов опирается на прочные стилевые традиции классической русской поэзии. За кажущейся простотой – смысловая глубина. Его слово не изображает мир, а живёт им, преодолевая границу между миром и человеческой душой.
Излюбленным средством поэта в произведении становится перифраз. Рубцов использует олицетворения, метафоры: «Солнце на пашнях венчает обильные всходы//Старинной короной своих восходящих лучей», «Я буду скакать по следам миновавших времен».

Лексика стихотворения то звучная, торжественно приподнятая, близкая высокой ораторской речи, то нейтральная. Поэт тяготеет к отвлечённым словесным формулам: «Неведомый сын удивительных вольных племен»,
«таинственная сила», «небесные синие своды».

Риторической стилистике соответствует ритмика стиха – пятистопный амфибрахий, который воссоздаёт динамичный темп жизни.

В звуковом строении очевидны повторы гласных и согласных звуков, создающих особенную настроенность. В тоже время использование ассонансов и аллитерации всегда выверено.

Так в VII строфе:

Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица

Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Таким образом, стремясь полнее и ярче выразить свои эмоции, Рубцов использовал различные художественные средства, с помощью которых поэт создал второй образно-метаморфический, и третий, философско-символический уровень поэтического мира.

Николай Рубцов, прорываясь сквозь трагизм собственно бытия смог выразить нечто главное для всех нас с предельной душевной открытостью и поэтической искренностью. И как обновляет землю первый радостный дождь, так и наше страшное бездуховностью, ожесточением и цинизмом время способна пробудить и очистить нас, вернуть данное нам от природы чувство прекрасного светлая родниковая поэзия Н. М. Рубцова, которая обогащает душу каждого человека, стремящегося к добру и справедливости на Земле.

Список использованной литературы:

1. Н.Рубцов: Вологодская трагедия. М.,1997. С. 12-57.
2. Мелков Л. Лирика Рубцова //«Северная ночь» 4.12.1965
3. Костров В. И скрылся в тумане полей //«Литературная газета», 15.01.1986
4. В. Белков Н. Рубцов //«Север» (№2 – 1996)

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Николай Михайлович Рубцов, краткая биография которого будет дана в этой статье, был русским поэтом-лириком, творившим в 60-70-е годы ХХ века. Его называли надеждой русской поэзии.

Детство и юность

Через пару дней после наступления нового 1936 года появился на свет в холодном Северном крае (сейчас - Архангельская область) будущий лирический поэт Николай Рубцов. В селе Емецке началась его биография. Рубцов Николай Михайлович был пятым ребенком в семье, самым младшим. Его отец был начальником леспромхоза, мать - домохозяйкой.

Когда Николаю было пять лет, Михаилу Андриановичу (отцу) дали высокую должность в Вологде, куда семья и перебралась. До 1942 года жизнь будущего поэта была относительно счастливой, но потом невзгоды посыпались буквально из ниоткуда. Отцу пришла повестка - его призывали на фронт. После этого известия скоропостижно скончалась мать семейства. Оставить детей было не с кем. Только старшую сестру Николая забрала к себе тетка, остальных отдали в детдом.

Николай оказался в городе Краскове, а потом - в Тотьме, вдалеке от своих братьев. Единственным утешением для мальчика было скорое возвращение отца с войны. Но этого не случилось. Он избежал вражеской пули, но про детей своих забыл. С женитьбы началась его новая биография. Рубцов Николай Михайлович узнал об этом предательстве еще в детдоме.

Последующие годы

В 1950 году, после окончания семи классов, он поехал в Ригу поступать в мореходку. Такой была его мечта. Но из-за возраста (14 лет) его не приняли. Вернувшись в Тотьму, он стал учиться в лесном техникуме.

После завершения учебы, в 1952 году, устроился работать на тральщик "Архангельск" и оттрубил там кочегаром около года. Затем поступил в Кировский горный техникум, но разочаровался в учебе и отправился путешествовать. Тоска о родных краях настигла его в Ташкенте. Именно там Рубцов Николай Михайлович, биография которого непросто складывалась, решился на встречу с отцом. Она состоялась в 1955 году, но не принесла поэту счастья - только разочарование.

С 1956 по 1959 год служил в армии на флоте. После демобилизации переехал в Ленинград, где некоторое время работал на заводе. Там же окончил полную среднюю школу. В 1962 году поступил в литературный институт в Москве, который с горем пополам окончил в 1969 году. Теперь он числился в штате газеты "Вологодский комсомолец" и жил в собственной однушке. И это после всех скитаний по общежитиям и даже вокзалам.

Несмотря на светлую полосу в жизни, в целом у поэта была очень трагичная биография. Рубцов Николай Михайлович всегда был несчастным: и в любви, и в творчестве (по-настоящему поэзию оценили лишь после гибели лирика). Вокруг него было много людей, но настоящих друзей так и не появилось. А встреча с его последней гражданской женой и вовсе стала роковой для поэта.

Личная жизнь

Свою первую девушку Рубцов Николай Михайлович, биография которого не богата любовными отношениями, встретил в поселке Приютино, что под Ленинградом. Туда он приехал к старшему брату Альберту. Таисия отличалась необыкновенной красотой и безмерно нравилась поэту. Однако не отвечала ему взаимностью. Он ухаживал за ней, они часто гуляли вместе, но не более. После того как Рубцов ушел в армию, Тая вышла замуж за другого.

В 1962 году, на одной из поэтических вечеринок, Николай познакомился с девушкой по имени Генриетта. Она стала его официальной женой. Спустя год у пары родилась дочь Лена. Этот брак тоже не стал счастливым для поэта. Алкоголь подвел его под монастырь. Теща не привечала зятя-пьянчужку и постоянно ругала за тунеядство, когда он приезжал домой в Никольское. Вскоре семья развалилась окончательно.

В 1969 году поэт знакомится с Людмилой Дербиной, с которой начинает новую жизнь. Их совместный быт отличался особенной нервозностью: они то ругались, то мирились. Но их постоянно тянуло друг к другу. Вместе они прожили до самой гибели поэта, роковой смерти, причиной которой и стала Людмила.

Творчество

Свои первые стихи Николай написал еще в детдоме. Когда служил в армии, работал в местной газете и публиковался там же. Но те опыты были далеки от стиля настоящего Рубцова.

Его первый сборник, вышедший в 1962 году, носил название "Волны и скалы". Это был самиздат. Но вторая книга стала уже официальной. "Лирика" вышла в 1965 году.

Затем были "Звезда полей", "Душа хранит", "Сосен шум" в 1967, 1969 и 1970 годах соответственно. После смерти Рубцова вышло еще четыре поэтические книги.

Его творчество наполнено любовью к родному краю и земле, оно самобытно и чувственно, как и сам Рубцов Николай Михайлович.

Биография и творчество поэта послужили ориентиром в создании многих поэтических фестивалей (Рубцовские чтения, Всероссийский поэтический конкурс).

Смерть

Поэт всегда был мистиком в некоторой степени. Он верил во все приметы, был очень суеверным. Поэтому его стихотворение "Я умру в считают провидческим.

В ночь с 18 на 19 января в квартире Рубцова случилась потасовка, семейная ссора. Он приревновал свою гражданскую супругу к коллеге из газеты. Николай был изрядно пьян и бросался с обвинениями на Людмилу Дербину. Женщина в конце концов не выдержала и решила дать отпор незадачливому сожителю. Это решение оказалось роковым. Она, пытаясь оттолкнуть его от себя, пережала двумя пальцами сонную артерию поэта. Через несколько секунд он скончался. Это произошло в 1971 году.

Так оборвалась жизнь талантливого лирика, такова его трагичная биография. Рубцов Николай Михайлович похоронен в Вологде.