Павел Адельгейм. Биография

К личности и судьбе священника Павла Адельгейма «Псковская губерния» обращалась не однажды. Отец Павел - это 52 года священнослужения. Это - стояние за веру в эпоху безбожного государства. Это - трехлетний срок узника совести и «заработанная» там инвалидность. Это - расцвет Богом данных сил и талантов во времена, когда церковь перестала быть гонимой: восстановление первого из нововозвращенных псковских храмов - церкви свв. Жен Мироносиц, создание Православной школы регентов, приюта сирот-инвалидов, строительство храма св. целителя Пантелеймона в Богданово.

Время гонений вернулось - сменилось имя гонителя. История противостояния о. Павла и правящего архиерея началась практически сразу после назначения на Псковскую кафедру митрополита (тогда архиепископа) Евсевия весной 1993 года.

Православную школу владыка проигнорировал и, несмотря не многократные приглашения, ни разу не посетил. От построенного храма в Богданово о. Павла отстранил. Снял с настоятельства в церкви апостола Матфея в Писковичах, что осложнило жизнь созданного при этом храме приюта сирот-инвалидов.

Новая страница противостояния оказалась связана с намерением изменить устав прихода свв. Жен Мироносиц, в соответствии с которыми главой прихода становится архиерей, а приходское собрание становится фактически бесправным.

«Да тут много чего не сообразуется»

Я, обвиняемый священник Павел Адельгейм…

Эти слова отец Павел произнес перед аналоем, положа руку на Евангелие. И, согласно лежащему перед ним тексту присяги, продолжил:

- …Давая свидетельские показания церковному суду перед святым Крестом и Евангелием, обещаюсь говорить правду и только правду.

Происшедшее обсуждаем с батюшкой два дня спустя:

Но, отец Павел, в вашей повестке, как и в моей, указано, что вы «вызываетесь в качестве ответчика по вопросу непринятия нового устава прихода Святых Жен Мироносиц». Почему «обвиняемый»?

А как же иначе? Меня призвали к ответу, значит обвиняют.

Но в предложенном тексте присяги слова «обвиняемый» не было, там: «Я, имярек…»

Совершенно верно. Но я счел необходимым назвать всё, как есть.

И вас никто из пяти судей не поправил? И как это сообразуется - обвиняемый дает свидетельские показания?

Нет. Никто не поправил и не возразил. Более того, позже я спросил: «Непринятие устава - это обвинение?» - «Да, - сказали мне, - это обвинение». А как сообразуется?.. Да тут много чего не сообразуется. С одной стороны, ответчики оказались обвиняемыми и в то же время свидетелями, а истцы одновременно и судьями…

«Заявителя по этому поводу нету»

3 июня 2011 года в Доме Притча Свято-Троицкого кафедрального собора состоялось заседание Псковского Епархиального суда. (Здесь и далее цитируется диктофонная аудиозапись. Полная расшифровка аудиозаписи - в блоге о. Павла Адельгейма в «Живом Журнале».) К «ответчикам» обратился председатель суда, протоиерей Пётр Нетреба :

Уважаемые судьи, отцы, братья и сёстры! Сегодня проводится первое заседание Псковского Епархиального суда, и оно будет разбирать то дело, которое было совершено, вернее, не совершено, а которое произошло 18 апреля этого года в приходе храма Жен Мироносиц. Было приходское собрание, и оно не приняло новый устав, который рекомендован и утверждён Священным Синодом нашей Русской Православной церкви.

Суд Псковской епархии находится в полном составе - пять человек нас. Я, председательствующий на церковном суде, протоиерей Пётр, секретарь церковного суда протоиерей Иоанн Муханов , члены церковного суда - протоиереи Георгий Быков , Виталий Герусов , Владимир Семендяев .

Непринятие церковного устава - это дело, которое вынудило правящего архиерея собрать церковный суд. Владыка издал распоряжение за № 29 от 23 мая 2011 года о том, чтобы было рассмотрено дело по приходу храма святых Жен Мироносиц г. Пскова в связи с непринятием 18 апреля 2011 г. на приходском собрании устава местной религиозной организации в новой редакции, утверждённой Священным Синодом РПЦ. Заявителя по этому поводу нету. Распоряжение издано на основании рапорта, который подал благочинный г. Пскова (настоятель Свято-Троицкого собора протоиерей Иоанн Муханов. - В. Я. ) на имя правящего архиерея.

Я хотел бы предупредить, что будет вестись аудиозапись, поэтому в этом отношении пусть не будет смущения…

Смущения не было - диктофоны были у всех. Смущения, искушения и недоумения начались позже.

«Между долгом подчиниться и христианской совестью»

Новая редакция типового «Устава прихода РПЦ», которая и стала камнем преткновения, утверждена решением Священного Синода 10 октября 2009 г. Дискуссии и обсуждения о нововведениях в устав в печатных и электронных СМИ возникли сразу.

Обращала на себя внимание, или, говоря проще, бросалась в глаза направленность изменений на укрепление вертикали церковной власти и, прежде всего, власти правящего архиерея, и, как следствие, расширение зоны бесправия клира и прихожан.

Священник Павел Адельгейм, которого в православном мире давно считают признанным авторитетом в области церковного права (уже несколько лет он читает лекции по каноническому праву в Московском Свято-Филаретовском институте и состоит членом его попечительского совета), не мог остаться в стороне. В интервью и аналитических публикациях он выступил с критикой некоторых основных положений нового правового документа РПЦ. Всё это так и осталось бы теорией, если бы не настал день принятия устава в приходе храма свв. Жен Мироносиц.

Двадцать членов приходского собрания в присутствии благочинного г. Пскова протоиерея Иоанна Муханова собрались 18 апреля. Настоятель иерей Сергий Иванов «сообщил о том, что поступил устав прихода в новой редакции, который необходимо обсудить и принять» и предложил высказываться (цит. по протоколу приходского собрания от 18.04.2011) . Отец Павел обратился к настоятелю и собранию с прошением:

«Досточтимый отец Сергий, дорогие братья и сёстры!

14 апреля 2011г. мною отправлено письмо на имя управляющего делами РПЦ МП (Русской Православной церкви Московской Патриархии. - В. Я. ) высокопреосвященного митрополита Варсонофия с покорнейшей просьбой разъяснить конфликт, возникающий между долгом подчиняться церковной дисциплине и христианской совестью, побуждающей охранять духовные сокровища Православия. Церковь возлагает на народ Божий обязанность хранить Писание и Предание. Догматы и каноны Вселенской церкви объясняют нам содержание и смысл Благовестия Христова через непосредственное приложение к практике приходской жизни.

Конфликт возникает в связи с недоумениями, которые вызывают некоторые статьи устава. Священноначалие предложило приходу принять этот устав в порядке подчинения церковной дисциплине. Священноначалие предлагает приходу не просто подчиниться, что не вызывает никаких вопросов и возражений, но добровольно принять и признать за канонические и законодательные нормы все статьи устава, в том числе и те, которые, по моему мнению, вступают в противоречие с Вселенскими канонами церкви и гражданскими законами России.

Предлагаю приходскому собранию обратиться вместе со мной к священноначалию с просьбой разъяснить смысл новых отношений, которые устав прихода вносит в нашу приходскую жизнь, и внести некоторые уточнения и поправки в те статьи устава, которые исказили канонические установления Вселенской церкви и законодательные нормы Российской Федерации. Прошу приходское собрание проголосовать в поддержку обращения и отложить рассмотрение устава до ответа из управления делами Московской Патриархии».

«Установленные противоречия, - приходит к выводу о. Павел, - говорят о наличии в церкви проблем, которые следует решать не силой, но согласием и церковной рецепцией. Авторитарное управление провоцирует конфликты и расколы. Соборный принцип церковной рецепции оправдал себя в древней церкви и в решениях Собора 1917-18 года. Он и теперь приведёт к взаимопониманию скорее, чем ультимативная дисциплина. Проблемы нуждаются в обсуждении. Прошу Ваше Высокопреосвященство разрешить эти недоумения».

В ходе бурной дискуссии благочинный продолжал настаивать на принятии устава без изменений:

Над уставом работали грамотные юристы, его утвердил и предложил Священный Синод и Патриарх.

На что, встав перед благочинным, один из прихожан категорически заявил:

Это он вам предложил, а вы его хотите протолкнуть нам, - устав, который отобрал бы все права нашего прихода. Мне 76 лет, я работал большим руководителем и знаю, как эти дела делаются. Вы говорите, проект устава готовили хорошие юристы. Да, согласен, прекрасные юристы делали его - для того, чтобы обдурить народ, простой народ. А мы сюда пришли в свои храмы, у нас здесь свои пастыри, перед которыми мы исповедуемся, и мы хотим, чтобы они и мы были правомочными. А ваш устав наши права отбирает.

Когда я болею - я иду к врачу, и если врач плохой, я к нему не пойду. А храм еще важнее, он душу лечит. И моего священника знаю не только я, но и мои дети. А если завтра его уберут - к кому я пойду исповедоваться, к вам?! Поэтому я очень болею, чтобы я сюда пришел как в родной дом. И голосовать за этот устав я не буду - чтобы сохранить приход.

В результате голосования за устав высказались 5 членов приходского собрания, против - 15. Появилось другое предложение, которое и было принято большинством голосов (расклад зеркально обратный: за - 15, против - 5) и зафиксировано в протоколе как постановление собрания:

«- Отложить обсуждение устава до 10.05.2011 г.

- поручить о. Павлу Адельгейму подготовить предложения по внесению изменений и дополнений в устав прихода».

Следует заметить, что и благочинный внес свою лепту в постановление собрания. То ли он недопонял инструкции священноначалия, то ли сами инструкции были недостаточно точны. То ли, что тоже не исключено, это была сознательная провокация (ведь позже, на суде, он безоговорочно отстаивал позицию, согласно которой приходское собрание не вправе как-либо изменять предложенный Синодом типовой устав прихода). Но тогда, на собрании, он поддержал мнение большинства:

Сначала надо проголосовать. Если большинство «за» - вопрос исчерпан, и всё. Если нет - тогда поручить кому-то из приходских разработать предложения, редакционная комиссия должна проработать всё и предложить собранию. И внести их в новой редакции правящему архиерею. (Аудиозапись.)

С чем все и согласились.

После собрания о. Павел в «Живом Журнале» оставил запись :

«Благочинный возражал, полагая, что «Синод знает лучше нас, а расхождение с законом не существенно». Благочинный возражал вяло. Было ясно, что устав он сам не читал, возражает «для порядка», ибо ему поставили задачу принять устав, а как её решить, не объяснили. …Собрание мирно завершилось.

Внося поправки, я понял, что восстанавливаю устав, зарегистрированный в 1999 году, по которому живёт приход в настоящее время. Зачем же его менять? Этот устав рекомендован Синодом, 10 лет назад зарегистрирован. Это предложение хочу вынести на обсуждение собрания 10 мая.

…Мне кажется, что 10 мая приходское собрание вторично не проголосует за новый устав. Непонятно, к чему это приведёт, и что Бог положит на сердце архиерею. Либо разгонят приходское собрание и соберут новый состав, либо плюнут на нас - один приход погоды не делает…»

«Я полагал, что мой голос интересует церковь»

Но 10 мая собрание не состоялось. Прихожане собрались, но ни настоятель, ни благочинный так и не появились. Может, и впрямь решили оставить приход в покое?

Однако спустя две недели стало ясно, что причина - в новом распоряжении архиерея: 24 мая всем несогласным были отправлены повестки с вызовом в Епархиальный суд.

Обстоятельства не позволили мне явиться в суд лично, но и мой допрос состоялся. Я отправил председателю суда заказное письмо с извинениями, объяснением причин и заверением, что «готов - после ознакомления с исковым заявлением - ответить на любые Ваши вопросы письменно или устно в любое удобное время. Мой контактный телефон… С почтением… и т. д.»

Телефон зазвонил 3 июня в 20.50. Как выяснилось позже, это были те минуты, когда явившиеся на суд 11 «ответчиков», уже допрошенные, сидели за дверью в ожидании решения суда. Цитирую разговор с несущественными сокращениями:

Это председатель Епархиального суда.

Здравствуйте, отец Пётр. Благословите, отче.

Бог благословит. Сегодня суд рассматривал дело о непринятии устава. …Почему вы отказываетесь принимать устав?

Я не отказываюсь. Мы решили изучить предлагаемый устав, подготовить изменения и принять на собрании, намеченном на 10 мая. Но собрание не состоялось.

Вы за или против устава?

Ну, я бы внес кое-какие изменения.

Вы не имеете право этого делать.

Такое распоряжение есть и вы, как член приходского собрания, обязаны подчиниться.

В таком случае настоятель должен был ознакомить с ним собрание, и я подчинился бы в порядке дисциплины. Я знаю, что такое дисциплина.

Если настоятель предлагает принять устав без изменений, значит, такое распоряжение есть. Вы что, ему не верите? (См. в «Живом журнале» о. Павла: Тут подумалось: а вправе ли я верить настоятелю, который три года назад уже провел перерегистрацию прихода по подложному протоколу собрания, и факт этот подтвержден решением Псковского городского суда?) Если вы не подчиняетесь - тем самым вы выходите из приходского собрания, если вы не согласны.

Но я полагаю, что имею право внести какие-то изменения, дополнения в предложенный устав…

Не имеете вы права на это. Юридическая служба Московской Патриархии говорит, что Священный Синод запретил вносить изменения в данный устав.

Для того, чтобы вы могли сказать: «Да, я хочу быть членом приходского собрания». Если вы не хотите принять его - значит, вы отказываетесь и говорите: «Я выхожу из состава приходского собрания».

Скажите, вы за или против?

Если есть такое распоряжение и мне его покажут - тогда я за устав.

Вы - за устав?

Да, я подчинюсь в порядке дисциплины.

Понятно. Это распоряжение есть.

Хорошо. Я надеюсь, оно не закрытое, это распоряжение?

Не закрытое, конечно. Кто попросит, его - пожалуйста - дадут. Но это не является уж такой обязательностью для каждого члена приходского собрания.

Ну почему же, если следовать букве закона…

Понятно. Спасибо большое.

Привожу этот 6-минутный разговор, во-первых, потому, что, как выяснилось, остальные допросы отличались от моего лишь в деталях, а во-вторых, к исходу судебного разбирательства вопросы суда обрели окончательно-лаконичную форму и освободились от излишней «лирики».

«Как раз здесь ваша свобода и проверяется»

Прослушивая записи диалогов в Епархиальном суде, я понял, что цитировать их будет непросто. Судьи, особенно отец благочинный (Муханов) и председатель суда (Нетреба), были напористы и безапелляционны, прерывали ответчиков на полуфразе, полуслоге, не давая довести мысль до конца.

И все же иногда ответчикам удавалось что-то сформулировать.

Из допроса Натальи Лебедевой :

- …Насколько я поняла, правящий архиерей, если что-то ему не нравится в приходском собрании, вправе его просто распустить.

Вы с этим не согласны, что архиерей имеет право распустить приход?

Я считаю, что в уставе тогда должно быть прописано, почему архиерей может распустить приходское собрание и приход. <…>

Из допроса Ивана Адельгейма :

С чем вы не согласны в новом уставе?

Хотелось бы, конечно, чтобы устав более полно отражал те гармоничные отношения, к которым мы все стремимся в нашей жизни общецерковной. Мы понимаем, что никакой структуры идеальной быть не может, мы все - люди…

Единственно идеальная структура на земле - это в церкви Православной. Это однозначно. …Вот у нас конкретный вопрос: если кто конкретно заявляет «я не буду принимать устав», мы будем ходатайствовать перед правящим архиереем его исключить.

Тогда и я задам вопрос. Как вы рассматриваете принятие устава - как чисто дисциплинарный акт или все-таки акт, в котором участвует совесть?

Мы выполняем распоряжение Священного Синода. <…>

В зал заседаний ответчиков вызывали по одному. Но, видимо, после третьего допроса судьям все стало ясно и, посчитав подробности пустой тратой времени, они пригласили сразу семерых - Елену Волкову , Веру Игнатьеву , Александра Гукова , Елену Лебедеву , Петра Гусева , Вячеслава Петина , Елену Репринцеву . Отец Павел оставался пока за дверью.

Приведу фрагменты допроса семерых.

Нетреба (председатель церковного суда): Что вас смутило в этом уставе?

Игнатьева : …Из-за одного человека, получается, наказывать всех, да?

Муханов (секретарь церковного суда): Да нет, не из-за одного, ну что вы - детский сад. Ну вы почитайте внимательно, пожалуйста.

Волкова (читает): «Если член приходского собрания не исполняет хотя бы одну из обязанностей, предусмотренных пунктом 7.4 настоящего устава, епархиальный архиерей единоличным решением вправе исключить всех или часть…».

Муханов (перебивает): …Или часть, т. е. имеется в виду, он может и всех исключить, если все, один или все, но не из-за одного.

Волкова : Но Христос прощает наши грехи, Христос призывает нас к тому, чтобы мы объединяли Церковь, чтобы Церковь увеличивалась.

Муханов : Скажите пожалуйста! <…>

Гуков : В данном случае предлагается принять устав голосованием, т. е. выразить свою волю, т. е., собственно говоря, если нам предлагают выразить свою волю вразрез с нашим мнением, это есть…

Муханов (громко перебивает): Нет, подождите, так вот поэтому мы сейчас и выясняем.

Гуков : Вы нам как бы предлагаете подчиниться и совершить изначально не…

Муханов (перебивает): Никто вас не заставляет. Мы свободу выбора даём.

Гуков : За что нас тогда судят? Что за странный метод убеждения - вызывать на суд?.. <…>

Гуков : Почему, если мы не примем этот устав, мы не можем являться членами Церкви?

Муханов : Ну что вы! Вы не можете являться членом приходского собрания.

Игнатьева : Но если нас к этому обязывают, к чему нам тогда приносить этот устав и вообще собирать это собрание, если это в приказном порядке?

Муханов : А вот как раз здесь ваша свобода и проверяется. Вы не согласны - пожалуйста, не принимайте. Если вы не согласны, вы можете сами из приходского собрания уйти, вот и всё. (Все перебивают друг друга). <…>

Муханов : Дорогие мои, давайте не терять времени. Поэтому, назовите, пожалуйста, ещё раз свою фамилию, имя, отчество, и - вы будете «за» или «против».

Нетреба : Ещё небольшие дополнения к этому скажу, чтобы подчеркнуть уже всё. Дело в том, что нам устав не предлагается для обсуждения, для внесения туда поправок, каких-то изменений. И Священный Синод - вместе с юристами там, с консультантами, с архиереями, со священниками и т. д., - соборно собрался, выработал тот устав, который приемлем в нынешнее время, и предлагает своим чадам принять.

Игнатьева : Оно не предлагает. Если предлагает - значит обсуждаем. Если заставляют, так и пишите.

Муханов : Мы предлагаем, предлагаем.

Игнатьева : Значит, наказание - не быть на приходе приходским собранием.

Нетреба : Скажите, вас кто-то заставляет быть членом приходского собрания?

Игнатьева : Мы хотели любовь нести в церковь, мы хотели людей приводить к Богу, помогать…

Муханов : А кто вам это запрещает?

Игнатьева : Но мы хотим показать, что нельзя так с людьми вообще поступать. Свобода и любовь - это два понятия, которые вместе должны идти. Понимаете, если этого не будет, то будет…

Муханов (перебивает): Послушание!

Игнатьева : Это не послушание, это постоянное подчинение одних другим! <…>

Гуков : По новому уставу, если мы принимаем его, мы по сути дела лишаемся всех прав, потому что у членов приходского собрания прав по этому уставу нет. У него есть только обязанности. Поэтому, по сути, вы нас пугаете, что если мы не согласны с этим уставом…

Муханов : Мы не пугаем.

Гуков : По сути, у нас нет выбора. Вы не оставляете его нам. Либо мы по новому уставу живём без прав, либо вы нас этих прав лишаете вашим решением. <…>

«Полагаю, вы не учреждаете инквизицию?..»

Последним перед судом предстал отец Павел. Произнеся слова присяги, он продолжил (привожу диалог с несущественными сокращениями):

Но как-то странно звучит «обвиняемый» перед судом, который не предъявил мне конкретных обвинений. Я хотел бы видеть заявление, на основании которого мне предъявлено обвинение. Полагаю, что вы не учреждаете инквизицию, то есть розыскной процесс? Римский Папа в XII веке учредил розыскной процесс, который позволяет суду начинать процесс без всякого заявления. Беседуя с обвиняемым, суд может задавать вопросы и сам разыскивать повод к обвинению и находить, за что его обвинить. Я бы хотел видеть заявление, по которому возбуждено дело в суде.

Нетреба : Епархиальный суд принимает дело к рассмотрению на основании распоряжения епархиального архиерея, который может передать дело в епархиальный суд как по собственному усмотрению без заявления, так и при наличии заявления о церковном правонарушении. (Такого текста в «Положении о церковном суде Русской Православной Церкви Московской Патриархии» нет, председатель его придумал. Есть ст. 33 «Порядок принятия дела к рассмотрению», которая гласит: «Дело, требующее исследования, передаётся епархиальным архиереем в епархиальный суд при наличии следующих оснований: 1. Заявление о церковном правонарушении. 2. Сообщение о церковном правонарушении, полученное из иных источников».) Вы - в качестве ответчика по вопросу непринятия нового устава прихода святых Жен Мироносиц на приходском собрании - это указана причина…

Адельгейм : Простите, это что, обвинение?

Нетреба : Да.

Адельгейм : То есть я обвиняюсь в том, что я не принял приходской устав?

Нетреба : Да.

Адельгейм : А на каком основании я должен его принять?

Муханов : На основании э… э… распоряжения святейшего Патриарха.

Адельгейм : Покажите мне такое распоряжение.

Нетреба : Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом определён срок перерегистрации приходов до 10.10.2010.

Адельгейм : Вы мне дайте документ. Почему вы так вычитываете из документа?

Нетреба : Я даю вам информацию.

Адельгейм : Я бы хотел получить документ.

Нетреба : Когда надо будет, получите, батюшка.

Адельгейм : То есть, документ вы мне не предъявите?

Нетреба : Я вам сейчас зачитываю конкретные разъяснения юридического отдела Московской Патриархии.

Адельгейм : Написано что? Ещё раз прочитайте. Что там сказано?

Нетреба : Патриархом Кириллом дано распоряжение…

Адельгейм : Кому? Кому дано распоряжение?

Нетреба : Всем приходам.

Адельгейм : Нет, там это не написано.

Муханов : Как же? Написано.

Адельгейм : Кому дано распоряжение? Вот я о чём спрашиваю. Кому это распоряжение дано?

Муханов : Разумеется, архиереям, всем епархиальным преосвященным Российской Федерации.

Адельгейм : Вот! Вот с этого надо начать. Значит, к кому обращено это требование? К преосвященным епархий. Это постановление Синода № 85. О нём идёт речь?

Нетреба : Да, да, да.

Адельгейм : Это распоряжение дано епархиальным преосвященным, которым я не являюсь. Я не епархиальный архиерей. Я простой священник. Поэтому это обращение ко мне не обращено.

Нетреба : Отец Павел, Вы подчиняетесь настоятелю храма святых Жен Мироносиц, которому даётся устное постановление Священного Синода.

Адельгейм : Что значит «устное постановление»? Устного постановления быть не может.

Нетреба : Устное распоряжение, чтобы храмы приняли новый устав.

Адельгейм : Распоряжение должно быть письменное.

Муханов : Хорошо, понятно. Значит, у нас есть распоряжение, точнее, оно есть, но у нас нет его сейчас с собой.

Адельгейм : А почему не обзавелись? Давайте перенесём заседание на следующий раз и…

Нетреба : Нет, мы не будем его переносить…

Муханов : Это Ваше мнение, а суд считает, нет необходимости переносить. Так что, пожалуйста, дальше вопросы.

Адельгейм : Отец Сергий мне сказал, что распоряжения такого от архиерея не было, и в настоящий момент не существует. Я спрашивал его об этом много раз. Я сказал ему, что если будет распоряжение, то я беспрекословно подчиняюсь церковной дисциплине. Но распоряжения такого нет. Т. е. нет канонических оснований, чтобы я принял решение. Я подчиняюсь церкви, церковным канонам, распоряжениям Патриарха и архиерея…

Нетреба : И конкретно, настоятеля своего.

Адельгейм : И конкретно, настоятеля своего. Пусть он напишет от себя такое распоряжение, если ему дано такое право.

Нетреба : Если он выносит на обсуждение приходского собрания принятие нового устава, новой редакции…

Адельгейм : А где вы вообще читали о принятии нового устава? Где это написано? Вот постановление Синода, там написано чётко и ясно: журнал № 85, п. 2: «Преосвященным епархий (то есть, архиереям, если это непонятно) расположенных на территории РФ, привести гражданские уставы зарегистрированных приходов в соответствие с новой типовой формой и обеспечить государственную регистрацию соответствующих изменений в данные уставы». Где написано: «принять новый устав»? Вот этого нет. Это обращено, я ещё раз обращаю Ваше внимание, - к преосвященным епархий, которым я не являюсь.

Нетреба : Игра слов.

Адельгейм : Это не игра слов. Я не думаю, чтобы Синод занимался игрой в слова.

Нетреба : Вы занимаетесь игрой в слова. Если настоятель выносит на повестку приходского собрания принятие нового или изменения и дополнения…

Муханов : Нет, нет, в приход поступил устав прихода в новой редакции, который необходимо обсудить. Вы сразу стали выступать против.

Адельгейм : Я вообще не выступал против этого. Я написал письмо митр. Варсонофию с просьбой ответить на вопросы, которые мне непонятны. Расхождения с законом очень серьёзные: это, к примеру, уничтожение принципа учредительства…

Муханов : Ну, я всё это слышал, батюшка.

Адельгейм : Поэтому я не могу голосовать, потому что это против моей совести, это расходится с законом, и непонятно, почему я должен это делать. Когда Вы говорите, что я обязан это принять, то я ничего против не имею, я подчиняюсь церковной дисциплине, и если я увижу распоряжение, которое обращено ко мне, а не к преосвященному епархии, то я, конечно, подчинюсь.

Муханов : Я думаю, вопросов больше нет. Спаси Господи, батюшка. Мария Ивановна, через две-три минуты приглашайте всех заслушать решение суда.

Решение суда ответчикам вручено не было, председатель огласил его устно. Суть решения состояла из двух пунктов:

1. Ходатайствовать перед архиереем об исключении из состава приходского собрания храма святых Жен Мироносиц семи членов из пятнадцати, проголосовавших за перенос принятия устава на 10 мая 2011года

2. Ходатайствовать перед архиереем о почислении за штат священника Павла Адельгейма.

Согласно «Положению о церковном суде», принятое решение вступит в силу после утверждения его правящим архиереем митрополитом Евсевием не ранее, чем через 15 рабочих дней. (См.: «Положение о церковном суде Русской Православной Церкви Московской Патриархии», ст. 47, 2-3.)

«Различие между заштатными, запрещёнными и лишёнными сана клириками стёрто»

Понятие «за штат» отец Павел разъяснил в своем «Живом Журнале»:

«Выход клирика «за штат» означает, что по болезни или старости клирик (священник и диакон) не может больше служить и уходит «на покой».

Устав РПЦ заботливо определяет статус «заштатного» архиерея: в гл. 10 Устава РПЦ социальным гарантиям епископов посвящены три статьи, которые уделяют внимание его правам, обеспечивает материальное содержание. В прежнее время заштатного епископа направляли в монастырь, где он доживал свои дни, совершая, по мере сил, богослужение и пользуясь заботами монашеской братии. В наши дни редкие епископы соглашаются провести остаток жизни в монастыре. Каждый из них, пока служит, заранее отстраивает для себя коттедж, и его доходы не ограничены.

Про социальную защиту клириков Устав РПЦ забыл и не упоминает о заштатной судьбе стариков. Когда они становятся немощными, РПЦ лишает их социальных гарантий и, отправляя «на покой», возлагает уход за ними на родственников, а денежное содержание - на государство. В прежние времена выход на пенсию не препятствовал клирикам по мере сил участвовать в литургической жизни, они помогали священнику и были полезны: вынимали просфоры, исповедовали народ, сослужили Литургию, крестили, отпевали.

Теперь увольнение «за штат» применяется как наказание, наравне с запретом в священнослужении. Время ухода «за штат» определяет епископ: не можешь нести нагрузку наравне с молодым - уходи. Равнодушие к старикам доходит до жестокости. Налагая непосильную нагрузку, епископ принуждает уйти «за штат».

Синод ужесточил положение заштатных клириков, ограничив решением от 22.03.2011 г. право на служение в своей и в чужой епархии. Теперь уволенному «за штат» клирику не позволяют служить, а на практике он не сможет в своей епархии даже причащаться, как священник: архиереи будут отслеживать и препятствовать их служению. Практика отождествляет запрет в священнослужении и увольнение «за штат» - различие между заштатными, запрещёнными и лишёнными сана клириками стёрто».

«Пятёрка» или «тройка»?

Попробую подвести краткий итог. Образец псковского епархиального судопроизводства, которым мы теперь располагаем, не позволяет признать его судом, основанным на праве. Поясню этот вывод.

1. Всякое голосование предполагает выбор. Суд, ссылаясь на неведомые ответчикам документы, этого выбора - за или против - их лишил, предложив другой выбор: голосуй «за» или убирайся прочь от участия в управлении приходом. По этому поводу батюшка привел судьям пример из письма Иоанна Грозного одному из северных воевод: «Евреев крестить только добровольно, а кто не согласен - топить в Двине».

2. Никто из судей не счел нужным возразить на указанные противоречия предложенного варианта устава прихода с Конституцией РФ и Федеральным Законом «О свободе совести и религиозных объединениях». Напрашивается вывод, что церковный суд, призывая проголосовать за устав, сознательно склонял прихожан к пренебрежению законами РФ и их нарушению.

3. Суд имел целью не установление истины, что было бы естественно для суда, целью было - окончательное решение, заранее судьям известное. Кроме того - теперь это очевидно, - одной из задач суда было формирование оснований для последующих репрессивных решений митрополита Евсевия относительно священника Павла Адельгейма.

4. Епархиальные судьи демонстративно пренебрегли элементарными нормами процессуального права: ни одного документа, ознакомления с которыми справедливо требовали ответчики, суд не представил:

а) распоряжение правящего архиерея о принятии приходским собранием предложенного типового устава прихода без каких-либо изменений и дополнений;

б) рапорт благочинного правящему архиерею о том, что 18.04.2011. приходское собрание проголосовало против принятия предложенного устава прихода, - по сути, исковое заявление, на основе которого митр. Евсевий распорядился провести заседание церковного суда;

в) циркуляр юридического отдела Московской Патриархии, в котором, по утверждению членов суда, исключается право приходского собрания как-либо изменять и дополнять предложенный устав.

Всё сказанное позволяет сказать, что скорее это был не суд, а тот самый розыскной процесс, о котором говорил в начале своего допроса о. Павел, а «пятерка» судей вызывала невольные ассоциации с печально памятными «тройками».

«Церковь - это народ Божий»

Похоже, церковь вступает во времена исторически до боли знакомые, когда решающими были не личные качества, а личная преданность Хозяину. Нечто подобное начинает происходить в РПЦ: преданность архиерею и его окружению теперь куда важнее преданности Христу.

И встает неизбежный роковой вопрос: нужен ли нынешней церковной иерархии народ Божий? В одной из недавних телепередач Святейший Патриарх произнес:

«Есть люди, которые действительно не понимают, почему сегодня усиливается роль мирян в жизни Церкви. Мирянин — это не статист, быть мирянином — это тоже служение, и посвящаемся мы на это служение через Таинство Крещения. Когда в Церкви всё делает только иерархия или духовенство, а миряне лишь присутствуют на богослужении, это очень опасно для жизни Церкви, потому что в ней не реализуется самый главный принцип церковного бытия: Церковь - это община веры, это народ Божий...».

Одно из двух: либо управляющий Псковской епархией и иже с ним не согласен с Патриархом и вбивает клин между Первосвятителем и народом Божиим, либо у Патриарха слова расходятся с делом.

Что ж, в стране развитой демагогии все возможно - и распустить приходское собрание (согласно закону, «добровольное объединение граждан»), и назначить новое «добровольное». Как некогда в государстве: отделить правильных граждан от неправильных и всех неправильных лишить, изгнать, упечь, а то и к стенке - тоже знакомо, не правда ли? Но не лучше ли все-таки попытаться создать условия, в которых наиболее полно раскрывается творческий потенциал человека, созданного по образу и подобию Творца.

Блог о. Павла в «Живом Журнале» с его проповедями, богословием и публицистикой мог бы сам по себе стать темой исследования современного религиозного сознания. Он стал местом дискуссий, споров, иногда ярких, глубоких по мысли выступлений. Процитирую один из комментариев на тему недавнего суда:

«Нужно творить дела Божьи!

Однажды я прочитал книгу тогда неизвестного мне священника «Догмат о Церкви в канонах и практике». Книга перевернула сознание. Не то чтобы открылись догматические истины - это не было секретом, - но я встретил человека, который всерьез жил по Евангелию, по настоящему противосстал богопротивной системе. Можно сказать, что тогда произошла встреча с мистической реальностью, которая называется Церковь Христова. То безобразие, что происходит сейчас, конечно же, не вписывается в рамки лишь одного прихода, епархии, происходящее носит общецерковный характер. Но я убежден, что церковь, христиане призваны и могут свидетельствовать о правде и о воле Божьей. Только лишь молиться и пассивно наблюдать за происходящим означало бы не служить всеми дарами, данными нам от Бога здесь и сейчас».

Виктор ЯКОВЛЕВ,
председатель приходского совета храма свв. Жен Мироносиц в 1989-2010 гг. Псков

Редакция «Псковской губернии» продолжает внимательно следить за делом о. Павла Адельгейма и прихожан храма свв. Жен Мироносиц.

Павел Анатольевич Адельгейм (1 августа 1938, Ростов-на-Дону - 5 августа 2013, Псков) - священник Русской православной церкви, протоиерей, клирик Псковской епархии, церковный публицист. Известен своими публичными выступлениями по проблемным вопросам внутрицерковной жизни.

Происхождение

Дед - Павел Бернардович Адельгейм 1878 года рождения из российских немцев - получил образование в Бельгии, владел имениями Глуховцы и Турбово под Киевом. Арестован и расстрелян в Киеве 29 апреля 1938 года; реабилитирован 16 мая 1989 года.

Отец - Анатолий Павлович Адельгейм 1911 года рождения - был артистом и поэтом. Расстрелян 26 сентября 1942 года; реабилитирован 17 октября 1962 года.

Дед по материнской линии - Никанор Григорьевич Пылаев - полковник царской армии; судьба после революции неизвестна.

Мать - Татьяна Никаноровна Пылаева 1912 года рождения - арестована и осуждена в 1946 году, из мест заключения сослана в посёлок Актау Казахской ССР; реабилитирована в 1962 году.

Биография

После ареста матери жил в детдоме, затем вместе с матерью находился на принудительном поселении в Казахстане.

Из Казахстана Павел переехал в Киев к родственникам. В 1954 году он становится послушником Киево-Печерской Лавры.

В 1956 году, когда ему исполнилось 18 лет, поступил в Киевскую Духовную семинарию.

В 1959 году был исключён из семинарии игуменом Филаретом (Денисенко) по политическим мотивам.

В том же году рукоположён архиепископом Ермогеном (Голубевым) во диакона к Ташкентскому кафедральному собору.

В 1964 году, по окончании Московской Духовной академии, назначен священником в город Каган Узбекской ССР.

В 1969 году построил новый храм, освящённый во имя святителя Николая.

В том же году арестован за распространение самиздата по статье 190-1 «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Как вспомнал Павел Адельгейм, «У меня нашли довольно много стихов поэтов Серебряного века: Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Волошина. <…> Суд решил, что все эти произведения писал я сам, а приписывал их известным поэтам». В течение года пробыл во внутренней тюрьме КГБ в Бухаре.

В 1970 году был осуждён на 3 года лагерей по обвинению за «клевету на советский строй».

В 1971 году, в связи с волнениями в ИТУ посёлка Кызылтепа, потерял правую ногу.

Освободился из заключения инвалидом в 1972 году. Служил в Фергане и Красноводске.

С 1976 года - клирик Псковской епархии.

В 1992 году при храме святых Жен Мироносиц открыл приходскую общеобразовательную православную школу регентов. В 1993 году при храме святого апостола Матфея в деревне Писковичи открыл приют для сирот-инвалидов.

До 22 февраля 2008 года был настоятелем храма святых Жен Мироносиц города Пскова. Освобождён от должности указом архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия (Саввина), но с сохранением права службы.

В последние годы жизни служил в храме святых Жен Мироносиц (со Скудельниц) на Мироносицком кладбище. В эти годы имело место противостояние Павла Адельгейма и нового настоятеля Сергея Иванова. Павел Адельгейм обжаловал в суде новый устав прихода, зарегистрированный Ивановым, и смог добиться того, что этот документ признали незаконным. Кроме того Сергей Иванов сместил с должности сына Павла - Ивана (суд подтвердил законность увольнения). В 2011 году митрополит Евсевий распорядился о принятии нового устава приходского собрания, но Павел Адельгейм и прихожане отказались его поддержать. После этого епархиальный суд исключил из совета прихода шесть человек (это решение было обжаловано в суде, но суд поддержал Сергея Иванова)

Являлся членом Преображенского содружества малых братств, входил в попечительский совет Свято-Филаретовского православно-христианского института.

Был женат, имел троих детей, шесть внуков. Его сын Иван около 16 лет служил директором православной школы регентов при храме, настоятелем которого являлся Павел Адельгейм.

Неоконченное интерьвью с жестоко убитым в собственном доме 75-летним священником Павлом Адельгеймом. О положении в Русской православной церкви и его духовном пути.
Мы познакомились с отцом Павлом в сентябре прошлого года на конференции «Реформация: судьба Русской Церкви в XXI веке». Она была организована общественным движением «Россия для всех». Выступить приглашали разных священнослужителей. Не побоялся прийти только отец Павел Адельгейм. Я слышала о нем как о замечательном, мудром, деятельном батюшке, но главным образом — страстном критике «вертикали власти», выстроенной патриархом Кириллом в Церкви. Говорили, что отец Павел уже много лет борется против церковной реформы, которая сделала абсолютно бесправными рядовых священников, сократила до минимума роль мирян в приходской жизни и сосредоточила всю власть над приходами в руках иерархов.

В перерыве между докладами на конференции я старалась поговорить с отцом Павлом о самом главном, о том, что год назад волновало многих: что происходит с РПЦ. Мы, как мне тогда казалось, разговор только начали и договорились, что обязательно его продолжим. Отец Павел приглашал в Псков. Я обещала приехать. Как это часто бывает — не успела...

Антисоветчик

— Вы, наверное, единственный священник в современной РПЦ, который сидел в тюрьме как антисоветчик. За что вас арестовали?

— Меня рукоположили в 1959 году. А посадили через десять лет, в 1969-м. Я, правда, не получил даже начального зэковского образования, просидел всего три года по обычной статье для того времени: брежневская статья 190-прим («хранение и распространение клеветнических материалов, порочащих советский конституционный строй»).

— Что у вас нашли?

— У меня нашли довольно много стихов поэтов Серебряного века: Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Волошина. Самое смешное, что суд решил, что все эти произведения писал я сам, а приписывал их известным поэтам.

— Где вы отбывали срок?
— Я служил в Бухаре, а когда меня арестовали, следствие вел ташкентский КГБ, и в течение года я сидел во внутренней тюрьме. Потом меня отправили в лагерь на территории моего же прихода — лагерь был расположен в пустыне Кызылкум.

— Как же вы потом оказались в Псковской епархии?

— В лагере после несчастного случая я потерял ногу и потом, выйдя на свободу, вернулся в свою Ташкентскую епархию. Мне дали приход в Средней Азии в Фергане. Потом у меня произошли некоторые столкновения с местным уполномоченным по делам религии и местным куратором от КГБ, и меня перевели в Красноводск. Там мне было трудно служить из-за очередных козней со стороны местного КГБ, и я решил уехать в Россию. Так получилось, что в силу инвалидности мне пришлось перебраться в Псков. Правда, и там сначала было много трудностей, меня гоняли с одного прихода в другой, все время «сажали» на голову настоятелю, но потом, наконец, дали приход в поселке рядом с Псковом. И там у меня началась бурная деятельность и жизнь интересная — по созиданию храма и параллельно по созиданию общины. В конце 80-х и социальная работа появилась, а потом и в городе мы получили храм, он лежал в руинах. Это был первый храм в Псковской области, отданный верующим. Наш храм Жен-Мироносиц.

Зависть

— Тот, где вы сейчас служите?

— Да. Я был там настоятелем с 1988 года, а в 2008-м правящий архиерей [ митрополит Евсевий] меня сместил с поста настоятеля. До этого архиерей выгнал меня из всех других храмов, где я служил. Еще я строил храм в областной психиатрической больнице за свой счет. Архиерей нам не помогал, но когда храм был закончен, он сказал мне: «Пошел вон отсюда!»

— Почему он вас прогнал? Забрал этот храм себе?

— Да нет, храм этот ему не нужен. Этот человек — он не злодей. Он живет только своими амбициями. С ним можно по-человечески иногда разговаривать. Но в то же время это человек, который в течение десяти лет со мной разговаривал ласково, но изгонял меня отовсюду.

— За что он вас так невзлюбил? Не потому ли, что завидовал вашей силе, вашему авторитету, который вы приобрели у верующих?

— Какая сила? Что священник может против архиерея?

— Почему вас изгоняют, как только вы отстроите храм, развернете социальную деятельность, обустроите приход?

— Я думаю, что у него ко мне есть какая-то странная зависть. Все, что я в последние годы делаю, даже тогда, когда мы уже совсем перестали общаться, он начинает повторять. Так как я отмечал свое 70-летие, например, он повторяет то же самое. Он на год меня моложе. И он повторяет, но у него получается пародия. У меня это получается непроизвольно благодаря тому, что меня окружают умные люди, которые знают, как и что правильно сделать. А его окружают необразованные и неумные люди, которые дают ему неудачные советы.

Раскол

— Если отвлечься от вашего конфликта с архиереем и вернуться к проблемам РПЦ: есть ли сегодня раскол в Церкви или это выдумки журналистов?

— Существует два совершенно разных взгляда на Церковь и церковную жизнь. Раскол в этом смысле существует: непримиримость позиций по пониманию церковной жизни, которая пока не оформлена в раскол. Но если появится лидер, который захочет за собой повести людей, то раскол станет реальностью.

— Что вы имеете в виду?

— Есть достаточно много священников, которые хотят духовного возрождения Церкви. Ведь весь вопрос в чем: у нас говорят о возрождении Церкви, а на самом деле речь идет о разложении Церкви. И очень много священников, священников молодых, которые тоже ищут возрождения Церкви, но не Кирилловского [ патриарх Кирилл ] , а возрождения христианства, не возрождения того искаженного образа православия, которое сейчас создается, а возрождения христианского духа. То есть они хотят восстановить богослужение так, как оно должно быть, а кроме богослужения есть еще и духовная жизнь христианина, которая проходит и в общении, и в образовании, и в социальной работе. В нашей Церкви сейчас патриархия декларирует и катехизацию, и миссионерство, а на самом деле ничего не делается, лишь создается масса комиссий. И при патриархии, и при епархии. Я не знаю, что делается при патриархии, но я знаю, что делается в нашей епархии: у нас существует 15 комиссий — по связям с общественностью, по здравоохранению и прочее и прочее. Каждую из этих комиссий возглавляет какой-нибудь священник, который понятия не имеет о том, чем должна заниматься эта комиссия. Он просто ничего по этому поводу не делает. Но если требуются отчеты, то ему эти отчеты присылают, и в каждом отчете он ставит галочки. На самом деле это липа. Обыкновенная советская показуха.

Свечной ящик

— А чем занимаются те священники, которые думают не так, как вы и ваши единомышленники?

— Они занимаются тем же самым, что и в светском обществе: думают, где добыть деньги. Всех волнуют деньги, деньги, деньги. Сейчас свечной ящик является центральным местом в храме, вокруг которого кипят все страсти. А алтарь как-то на отшибе и, в принципе, никому не нужен.

— Деньги этим священникам нужны для себя или на восстановление церкви?

— Конечно, для себя. Они все эти деньги как-то пилят между собой, как за пределами церкви, так и в церкви. Что касается наших церковных властей, то создается впечатление, что они создают не Церковь Христову, а какую-то финансово-политическую империю, то есть на первом месте стоят вопросы не духовной жизни, не духовного просвещения народа, а имущества, капиталов, политики.
— Почему?

— Существуют три типа руководителей. Есть те, кто готов поступиться личными интересами ради той организации, которую они создают. Это редкие руководители, жертвенные люди. Есть такие, которые руководствуются одновременно и личными интересами, и государственными. Это опять-таки не так часто встречается, поскольку эти интересы не всегда совпадают. Есть, наконец, руководители, которые руководствуются личными интересами и которые используют структуру, которой они руководят, чтобы удовлетворить свои личные амбиции, свой карьерный рост.

Промысел Божий

— Как вы оцениваете роль патриарха Кирилла в жизни Церкви?

— Я думаю, что патриарх Кирилл — источник церковного зла. При патриархе Алексии Кирилл имел очень большой вес, но все-таки Алексий его сдерживал, придавливал немножко. Все документы, все новые уставы, изданные Церковью, все это — дело Кирилла.

— Он существует в союзе с властью или ведет свою собственную игру?

— Конечно, он пребывает в симфонии с властью, но у него есть и личная заинтересованность. Он сделал блестящую карьеру, получил огромные средства, и он, конечно, строит свое личное благополучие и личный престиж. Его амбиции очень велики. Но в гражданском обществе он — жупел. Конечно, он принадлежит к какому-то определенному клану в Кремле, который его поддерживает.

— А с точки зрения Церкви он полезен или вреден?

— Бог выбирал себе очень разных пророков, иногда требовал от них таких вещей, которые нам кажутся даже не нравственными. Вот, например, Pussy Riot — плохо они поступили или хорошо? В плане чисто человеческом, я думаю, что плясать в не очень приличной одежде на солее — нехорошо, но я боюсь их за это осудить, потому что иногда промысел Божий действует не совсем так, как мы привыкли это правильно понимать.

— А как вы оцениваете реакцию Церкви на саму акцию Pussy Riot?

— Ужасная, конечно, реакция, нехристианская реакция. Просто обыкновенная месть. Желание отомстить за то, что Церковь обидели.

— Сейчас некоторые прихожане РПЦ говорят о том, что готовы в знак протеста уйти из Церкви. Как вы на это смотрите?

— Я пришел в эту Церковь. Я пришел после того, как в нее уже вошли люди, достойные самого высокого уважения, которые, несомненно, являются вождями духовной жизни. Я был рукоположен владыкой Ермогеном [ провел восемь лет в сталинских лагерях, служил в Ташкенте] , который был рукоположен патриархом Тихоном. Так что у меня такие прямые корни. Изменялся не я, мои взгляды, которые были от начала, такими и остались. Но вокруг меня вся эта среда начала очень сильно меняться. Появились люди с совсем другими взглядами, и мы с ними друг друга уже не понимаем. Патриарх Кирилл — представитель совершенно новой духовной позиции в Церкви.

— Вы один из немногих служащих священников, кто заступился за Pussy Riot. Вы не боитесь, что вас отправят за штат?

— Я могу этого ожидать, но я этого не боюсь. Отправят и отправят. И умереть когда-то надо будет. Что ж мне теперь — смерти бояться?..

Записывайтесь в наше сообщество:
Подписывайтесь в

СПЕЦПРОЕКТЫ

«У меня немного надежды быть услышанным. К свидетелям бывает разное отношение. Изредка им внимают. Чаще убивают…» – так писал священник Павел Адельгейм в своей книге «Догмат о Церкви». Эта книга – спусковой крючок. С момента её выхода и до самой смерти о. Павел был гоним местным архиереем, пережил покушение, лишился почти всего, что создал за время служения в Пскове, но не сломался. 5 августа 2013 года он был убит у себя дома ударом ножа в сердце. Чтобы узнать, как живет его дело, дом и люди его круга, «Стол» побывал в Пскове на дне рождения погибшего пастыря

Псков все делает игрушечным. Московские масштабы, скорости и расстояния съеживаются здесь до предела. Древние храмы и монастыри вырастают вдоль реки Псковы низкими грибницами. Ветхие автобусы, невысокая жилая постройка, глыба Псковского кремля и крошечный, почти кукольный Ленин на улице Некрасова – все это не спешит, спорит со временем, как бы не собираясь отступать. Ещё недавно этот город вмещал две величины: Троицкий собор – его видно из каждого псковского угла – и пожилого одноногого священника, который служил в небольшом храме на старом кладбище. Казалось бы, как можно их сравнивать? Конечно, нельзя. И красотой, и силой, и величием собор сильно уступает о. Павлу.

Папу убили!

– Я открываю дверь, а на диване передо мной лежит мужчина. Такой кучерявенький, светленький, лицом вниз. Я ничего не спросила, оставила его лежать и пошла в комнату к батюшке. А он и говорит, что это к нему приехал жених Анны Шишовой, Сережа – рассказывает Елена Волкова, прихожанка о. Павла, которая встретила и приютила нас в Пскове. – Пока Сергей одевался, мы с батюшкой вышли на крыльцо, и я у него сразу спросила, не наркоман ли этот парень. А батюшка так спокойно мне ответил: «Нет. Его просто нужно обогреть».

Что было дальше, мы помним из газет и выпусков новостей. Через два дня мытарств и приключений Сергей сядет за один стол со священником, возьмет обычный кухонный нож и двумя точными сильными ударами в сердце убьет его. Потом выскочит на улицу, будет кричать, что его направил сатана, попытается покончить с собой, но у него не выйдет. Его заберут полицейские, будет суд, его признают невменяемым и упрячут в одну из подмосковных больниц на принудительное лечение. Известный и талантливый 27-летний оператор Сергей Пчелинцев абсолютно неожиданно для своих родных, друзей и знакомых стал убийцей. Известный священник, исповедник веры, борец за всякого нуждающегося человека о. Павел Адельгейм убит в своем доме за чисткой кабачков через четыре дня после того, как отметил свое 75-летие. Что произошло? Почему рядом не было собак, обычно всегда гуляющих подле хозяина? Как этот симпатичный молодой парень, сроду не державший в руках ножа, сумел попасть в сердце без промаха? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем.

Лена у себя дома показывает свои фотографии с отцом Павлом

Но в рассказе Лены появляются новые тона, которые не мелькали два года назад в газетах. Их может рассказать только тот, кто был рядом.

– Тогда приезжала молодежь из Москвы. Они планировали встречаться с о. Павлом дома у моей дочери. И я взялась отвезти туда батюшку, а он попросил, чтобы мы и Сергея захватили с собой. – Лена рассказывает спокойно. Видно, что уже далеко не в первый раз. – И вот мы едем, беседуем, я смотрю в зеркало заднего вида и вдруг встречаюсь с Сережей взглядом. В этот момент он резко попросил остановиться и дать ему выйти. «Мне плохо, мне плохо!» – он почти кричал. Но мы уже приехали, все вместе вышли, и я с батюшкой пошла в дом, а он остался во дворе.

Спустя какое-то время о. Павел обратил внимание, что Сергея нет рядом, попросил его отыскать и о нем позаботиться. Настя, дочь Лены, вышла во двор и нашла парня лежащим на траве. Подошла, помогла подняться, сказала, что у них так не принято и для него освобожден кабинет с диваном, где он может прилечь. Сергей не сказал ни слова, но пошел за ней в дом. Там шла встреча о Преображении (время событий: 2 августа, а 19 августа в Православной церкви отмечается праздник Преображения Господня – «С»). Молодой человек сел, стал слушать, а потом задал вопрос: «Откуда там свет?» Но ответа как будто не ждал, ушел в кабинет и лег на диван. Через какое-то время Настя повезла его в больницу. Там его обследовали, посмотрели кардиограмму, засвидетельствовали, что к строевой готов, дали таблетку феназепама и велели выпить её на ночь.

Берет Иисус Петра, Иакова и Иоанна и отдельно от других возводит их на высокую гору, будучи с ними наедине. И преобразился Он на глазах у них, и одежды Его сделались блистающими, такой белизны, что никакой белильщик на земле не смог бы так их выбелить. И явились им Илия и Моисей, и они беседовали с Иисусом. И Петр сказал Иисусу: «Равви, хорошо нам здесь быть! Устроим здесь три шатра: один для Тебя, один для Моисея, один для Илии». Он и сам не знал, что говорил, ибо их объял страх. И было облако, осенившее их, и был из облака Голос: «Это есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте!» И когда они подняли глаза, внезапно никого уже не увидели, кроме одного Иисуса с ними. И когда спускались они с горы, Иисус велел им никому не рассказывать о том, что они видели, пока Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. (Мк 9:2-9)

– На следующий день, в субботу, звонит о. Павел и говорит, что Сергей забрал вещи и ушел из дома. Батюшка просил позвонить его родителям и предупредить их.

Но вскоре Сергей вернулся. Он приехал вместе со своим отцом из Бологого. Парень просил о. Павла, чтобы тот оставил его у себя, потом вдруг попросил устроить его в монастырь. Матушка Вера, случайно зайдя в комнату, видела, как Сережа на коленях умолял своего отца не класть его в психушку. Потом они вместе уехали на вокзал за билетами домой. Пару часов спустя вернулись. Батюшка в тот вечер был слаб и бледен. Ему нездоровилось.

– На следующий день я никуда не пошла. Утром позвонила Настя и сказала, что Сергей вернулся. Я стала собираться (мы с о. Павлом и молодежью должны были поехать по монастырям), но вдруг вспомнила тот взгляд Сергея в машине. Он выражал состояние сильного внутреннего хаоса, ненависти, не мира… Я не из пугливых. Особенно в моем собственном доме меня трудно напугать. А тут я вдруг пережила приступ какого-то животного страха.

Лена позвонила о. Павлу, но тот сказал, что он обо всем договорился, что их встретят и они с ребятами могут ехать без него.

Лена хорошо знала эту дорогу. Она часто ездила по ней, когда их фирма делала газ в Порохове под Псковом. Но в тот день дорога казалась ей бесконечно долгой. Как будто время замедлилось. Вдруг машина Насти, которая ехала позади, обогнала автомобиль Лены и резко затормозила. Юз, визг тормозов, чудом обе не ушли в кювет. Настя выбежала из своей машины на встречу матери.

– Ты чего? Я чуть в тебя не врезалась! – кричала Лена.

– Мама, разворачиваемся. Батюшку убили!

В этот момент у Лены отнялись руки. Они лежали на руле, и она не могла ими пошевелить. Мысли в бешеном галопе:

– Ты что? Ты что?! Кто тебе сказал?!

– Матушка Вера звонила… Это Сергей! Это Сергей убил!

– Подожди… Это точно? Мы ничего сделать не можем. До Пскова ехать час.

Лена отдышалась, пришла в чувство и позвонила знакомому – попросила проверить эти страшные вести. Обратного звонка они не дождались и стали сами звонить в дом. Там кто-то взял трубку и сказал, что «скорая» уже на месте, и врачи констатировали смерть Павла Адельгейма. Мгновение звенящей тишины, а потом вал звонков… Это правда? Что случилось? Нам сказали, что батюшку убили!

Они развернулись и поехали в Псков. Дом о. Павла был оцеплен. Вокруг скопилось много народу. Лену с Настей пропустили внутрь. Матушка давала показания. Маши, дочери о. Павла, нигде не было. Выяснилось, что она первой вбежала в комнату, увидела, что батюшка уже заваливается без сознания, выбежала на улицу и стала кричать: «Папу убили! Папу убили!». Инвалид с детства, Маша не перенесла увиденного. Ей стало очень плохо, и её увезли в Богданово, в первую областную психиатрическую больницу.

Маша Адельгейм

Позже из бесед выяснилось, что именно там, в Богданове, о. Павел возвел единственный храм, чтобы помогать местным деткам, но не успел закончить строительство, как храм у него отобрали. Позже я узнал, что диван, на котором я ночевал во время этой псковской командировки, – это тот самый диван, на котором лежал Сергей в Настином кабинете. Многое мы узнали в Пскове за эти несколько дней. Но в то же время стало ясно, что конец этой истории мы не узнаем никогда. Почему все так нелепо и страшно произошло в тот день? Наверное, просто есть такие истории, которые важнее своего финала. Жизнь и дело отца Павла – одна из них.

У него была генетическая предрасположенность к свободе

Центральные улицы Пскова просты и сильно потерты. Рядом с дорогим рестораном может торчать столетний дом, который не разваливается только потому, что кирпичи и цемент тогда делали хорошие, а вот доски в перекрытиях давно сгнили и остов когда-то богатого строения согнулся в запущенном сколиозе. Там же, по улице Некрасова, идут здание городской администрации, потом городская дума, а потом заколоченный дом №12 пылится рядом с управленцами как бы в злую насмешку над ними. На этой же улице перед резиденцией губернатора стоит коротыш Ленин, памятник в его натуральную величину – руки в брюки, метр с кепкой. А ещё чуть дальше в новом здании, недалеко от зеленого сквера, располагается офис партии «Яблоко». Найти их легко: дом – красный, в окне яблоко – зеленое. Здесь нам назначил встречу депутат Псковского областного собрания Лев Шлосберг. Тот самый Шлосберг, который писал о погибших на Украине псковских десантниках и был натурально бит за свои разоблачительные выступления. Но нам он был интересен по другому поводу. Тогда, в 2013 году, именно с его фэйсбука весть о гибели о. Павла разнеслась по стране. Впрочем, сам Лев Маркович говорит, что он здесь не при чем.

Лев Маркович Шлосберг в своем рабочем кабинете

– Мне позвонила моя сестра: она была прихожанкой о. Павла. Сказала, что батюшку убили, и просила это проверить. Я стал звонить к нему домой, телефон был постоянно занят. А когда пробился, женский голос ответил, что – да, о. Павел был убит только что.

Мы зашли за стеклянные двери и сели на кожаный диван меж высоких стеллажей, доверху забитых коробками с подшивкой газеты «Псковская губерния». Оказалось, что в этих стенах тесно соседствуют партия и редакция издания, главным редактором которой до недавнего времени был Лев Маркович. Сейчас из соображений политического этикета он остался в составе редакционной коллегии, но не более. В углу стучал по клавишам местный сотрудник, слева располагалась гигантская печь-барбекю, перед нами стоял большой круглый стол с чуть пожухлым овощным букетом – мы нагрянули на интервью утром после дня рождения Шлосберга.

И вот он здесь, очень внимательно слушает и тихо говорит. Его голос, мимика, поворот головы напоминают мне одновременно одного знакомого робкого всегда улыбающегося писателя еврея и политическую, жесткую, почти арматурную повадку Владимира Путина. Политик – ничего не скажешь.

– Я позвонил начальнику ОВД области генералу Говоруну. Он уже находился на месте преступления и все подтвердил. Я просто сделал запись в блоге, а СМИ её растиражировали. Мы же сделали специальный выпуск «Псковской губернии», который был напечатан дополнительным тиражом в день похорон. Это был наш вклад в память о нем.

Лев Шлосберг познакомился с Адельгеймом в бурное перестроечное время. В 1989 году о. Павел баллотировался в депутаты Верховного совета СССР. По смешной советской системе выдвижения, когда его просто предлагали в кандидатуры актив объединения «Вече» и псковское общество «Мемориал». Конечно, фигура священника, его голос и ясная твердая речь произвели впечатление на начинающего политика.

– Выступал необычный человек. Он не делал карьеру и этим сильно отличался от остальных. Он вырос из истории своей семьи репрессированных. Свою правду о. Павел высказал в лагере, куда его посадили за веру. У него чувствовалась генетическая предрасположенность к свободе.

Программа (проект) кандидата в народные депутаты СССР по Псковскому избирательному округу № 234 священника Павла Адельгейма: «Советский гражданин до сих пор беззащитен. Беззащитен перед произволом исполнительной власти… Беззащитен перед нуждой… Есть одинокие старики, живущие на пособие 16 руб. На эти деньги нельзя прокормить даже козу!»

До начала 2000-х у Льва Марковича не было регулярного общения со священником. Оно началось вместе с процессом изгнания о. Павла из храма Святых Жен Мироносиц, где он был тогда настоятелем.

Восстанавливать этот храм он начал ещё при Советах в 1988 году. Больше 50 лет церковь не действовала и к тому времени была в страшном состоянии. От некоторых прихрамовых зданий не осталось даже стен. На это был и расчет – администрации в таком состоянии храм не нужен. Собрав приходскую общину из актеров псковского театра им. Пушкина и сотрудников Псковского музея, за год о. Павел совершил невозможное. В 1989 году там состоялась первая служба. Народу было так много, что люди стояли на улице и дорожках кладбища у храма. В 1992 году восстановили приходской дом и открыли в нем школу регентов (руководителей церковного хора – «С»). Это был первый в Пскове храм, который власти вернули церкви. К тому времени у о. Павла уже был приход в Писковичах под Псковом, где он открыл ещё и приют для детей-инвалидов, и свечной цех, чтобы содержать приютских ребят. В это же время он строил храм в Богданове, на территории областной психиатрической больницы № 1. Через 10 лет в Псков приедет новый епископ – владыка Евсевий – и все отберет.

Вид из храма в Богданове на территории психиатрической больницы

– Я уверен, что всерьез ставился вопрос о том, чтобы отлучить о. Павла от церкви. Евсевий уже был славен таким действием, когда отлучил известного на весь мир иконописца, лауреата Государственной премии архимандрита Зенона Теодора за то, что он молился с католиками-итальянцами у себя в монастыре. С него бы сталось. Но тот случай обошелся Евсевию дорого. Его решение потом отменил патриарх Алексий II, и думаю, что без протокола ему тогда высказали нечто неприятное.

Адельгейма не отлучили. Епископ понимал, что авторитет старого священника слишком велик. Он действовал умнее: назначал к нему второго священника, и тот провоцировал о. Павла, накалял атмосферу, выживал батюшку с прихода. Так, из отчета о. Владимира Будилина, которого Адельгейм буквально подобрал на улице, мы узнаем, что «нужно тянуть нынешнюю ситуацию. Отец Павел должен выдохнуться. Ведь ему в августе исполнится 70 лет». Всего лишь. В 2008 году о. Павла снимают с настоятельства в храме Жен Мироносиц и ставят туда молодого священника Сергия Иванова. Тот совершает подлог уставных документов и выводит о. Павла из состава прихода, а вскоре увольняет с поста директора школы регентов сына батюшки, Ивана Павловича Адельгейма. О. Павел обращается в суд. Сперва в церковный, а потом и в гражданский.

– О. Павел не выходил из РПЦ. Он вел за нее борьбу. Ему удалось вытащить дело за церковную ограду.

– Это прецедент. Почему ему это удалось?

– Ну, почему Микеланджело изваял то, что он изваял. Наверное, потому, что все прочие спотыкались, останавливались, отворачивались, а он шел дальше.

Шел. В 1999 году владыка Евсевий назначает к о. Павлу в храм апостола Матфея в Писковичах второго священника – отца Евгения Найдина – и его руками отнимает храм. А личным указом запрещает торговать свечами. Средств на приют для детей-инвалидов больше нет. Его пришлось распускать, а ребят срочно куда-то устраивать. Тогда же отнимают храм в Богданово. О. Павел не сдался, не ушел из церкви, а продолжал служить. В 2003 году неизвестные избивают пономаря из храма о. Павла, а потом происходит покушение и на жизнь самого священника. Его автомобиль на ходу потерял управление и разбился. Позже выяснилось, что рулевой механизм был нарочно испорчен. А батюшка все шел, стаптывая башмак на своей деревянной ноге.

– За что он боролся, по-вашему? Почему не отступил?

– За общину. Община – это приход, группа верующих людей, которые могут принимать решения о своей жизни, основа церкви. А по новому уставу архиерей может делать что-угодно, не взирая на оценки и решения прихода. Его отношение к централизации власти в церкви и лишение полномочий церковных общин было жестким. Он считал, что это разрушение церкви. И говорил об этом. «Генсеки» в РПЦ за это его не любили.

– И как вы с ним работали?

– Все разговоры у нас касались исключительно обстоятельств этой защиты. Он был глубоко погружен в юридический процесс, блестяще знал каноническое право, даже преподавал его в Москве, в кочетковском богословском институте (Свято-Филаретовскй православно-христианский институт – «С»). Но оно и административный кодекс не очень между собой пересекаются. Как правило, у нас были дискуссии о том, как лучше вести защиту в суде.

– А не кажется ли вам, что жесткость его оценок определяется ретроградством, некой излишней консервативностью взглядов?

– Нет. Не думаю. Он много читал, искал. Это видно по его проповедям.

– Вам случалось их слышать?

– Я не был прихожанином его церкви. Я светский человек. Меня вообще ни к одной конфессии отнести нельзя. Но я слышал его проповеди в контексте каких-то событий. Например, в День памяти жертв политических репрессий. Там он говорил о покаянии, без которого страна не сможет возродиться.

– А кроме судебных дел вы как-то общались?

– Да. Если мы приходили к нему домой, то общение носило семейный и даже бытовой характер. Без всяких теологических споров. У о. Павла был очень широкий кругозор. Он интересовался светской жизнью, знал, что происходит в России, в мире, в области. С точки зрения ценностей, он легко все расставлял по своим местам. В оценках он не ошибался.

– Как вы можете об этом судить?

– Мы все субъективны. Наши оценки совпадают. Этого достаточно.

– Вы очень лестно о нем отзываетесь. Но вот уже два года как его нет. Что-нибудь изменилось для вас или для города?

– Был бы он сейчас жив, это было бы для нас исключительным благом. Степень открытости о. Павла обществу была колоссальна. Он видел в людях людей, которым он показывал, что они созданы для добра. В таких вещах он внутренне был человеком жестким: я на этом стою, я это проповедую. Но был бы он сейчас жив, в мире не изменилось бы ничего.

– Да, но его нет, и пока никто не отважился на то, что сделал он.

– Всегда может найтись какой-нибудь сельский священник, который способен сделать что-то великое.

Шлосберг был с нами любезен больше, чем рассчитывали. Он помог раздобыть контакты ещё некоторых необходимых нам людей, показал, где можно пообедать, и очень рекомендовал встретиться с Виктором Яковлевым – человеком, который долгие годы буквально не отходил от о. Павла. И мы, конечно, с ним встретились. Но сперва побывали в Писковичах, где нашли несколько человек из батюшкиного приюта.

Уходили лучшие

В Пскове есть Рижский проспект. Он начинается Псковским государственным университетом и, переходя в международную трассу Е77, упирается в Будапешт. Вообще говоря, в городе нет-нет, а попадаются таблички с указателями на Ригу, Таллинн, Краков, хотя по общему настрою горожан не возникает ощущения, что заграница где-то рядом. И если ещё год назад в Пскове были магазины, специализирующиеся на, допустим, латвийских продуктах, то сейчас околоевропейской запрещенки на прилавках нет. А узбеки на рынке есть. То есть все как у всех. Даже проще. Так вот, с этой площади, где начинается Рижский проспект, которая, конечно же, Ленина, в любой конец света ходят автобусы. В том числе и в Писковичи. Ехать туда недолго. Полем, мимо монументального Александра Невского, застывшего в бронзе, высматривающего недотопленных тевтонцев на Чудском озере, полчаса дороги – и мы на месте.

По дороге в Писковичи

За огромным металлическим ангаром стоит трехэтажный дом. Его о. Павел строил, чтобы обеспечить жильем выросших в приюте детей. Там и сейчас живет пара приютских – Володя с Наташей, которые не только получили от о. Павла эту квартирку, но и его старую «Волгу», что досталась им уже после смерти священника. У них недавно родился малыш. Они назвали его Павликом.

А в маленьком доме, с которого все здесь начиналось, живет Света с дочкой Дашей. Она знала, что мы приедем, и собрала у себя, кого смогла найти. Слава Богу, что те ребята, кто остался в приюте о. Павла до конца (а он никого у себя насильно не держал), как-то нашли себя в жизни. Обзавелись семьями и даже жить остались все рядом.

– Мне нравятся фиалочки. Листики, которые гниют, в водичку ставлю, и они растут. А потом по горшочкам. Но они солнце не любят. Я их убираю в тень.

Дом построенный отцом Павлом для детей-сирот

Света очень скромная и тихая. Её не спросишь – она и говорить ничего не будет. Не посадишь, будет стоять тихонько рядом. Хотя она у себя дома. Живет вдвоём с дочерью. Получает пенсию и помогает соседям, да бабушкам в Писковичах: убраться, приготовить, в магазин сходить. Она только этим здесь и занималась, с тех пор как о. Павел привел её в приют в 1992 году. Ей было 16 лет.

– Валера, Леша и Дима – первые. А потом я с Игорем. Они свечи делали. Здесь, под домом. А я им кушать готовила. Сейчас там ничего не осталось.

– Как вы познакомились с о. Павлом?

– Нас хотели отправить из интернатов в Красногородске сразу в дома престарелых. А он нас и забрал. И мы тут зажили. В Загорицах у нас было поле – Валера знает. Мы там картошку растили, чтобы кушать. Но что-то она не урождалась. Нас было человек пятнадцать. Надо было слушаться батюшку, а они хотели воли, – Света сказала это в как-то сторону и замолчала.

На улице залаяли псы. За окном раздались голоса, и прихожая наполнилась топотом.

– Здравствуйте! Светочка, привет! Я – Валерий! Я помню вас. Я здесь первый был. Я здесь с 1992 года с Сашей Андреевым. Мы тут строили. Потом появилась Наталья Семенова. Она уехала. А я пока путешествовал.

Валера – это ураган. Казалось, что он ждал нас всю жизнь, чтобы все нам рассказать. Он пришел с супругой Людмилой, приютским товарищем Дмитрием и его семьей: женой Леной и дочкой Любой. Мужчины первым делом представили нам своих жен. Было видно, что это предмет особой гордости. А дочка – Любаша – исполнение мечты.

Как только мы расселись, а дети занялись собой, Валера поведал нам о тяжелой судьбе интернатовских детей, о тех, ребятах в ком наследственность взяла свое и за приютским порогом они сразу попали на дно бутылки, и о своих приключениях. До 15 лет он сменил несколько интернатов – один глуше другого, бродяжничал, в итоге попал в коррекционную школу. А тут как раз объявился о. Павел, который собирал «неблагополучных».

– Здесь уже был домик, но без отопления. Подвал плохой. Но постепенно все наладилось. Нас набралось человек тринадцать по 15–16 лет. Жили в комнатах по два человека. Батюшка приезжал по выходным, привозил еды на неделю. А приглядывала за нами тетя Шура – староста церкви, ей было за 80.

– У нас ещё грузовик был – «газон» пятьдесят третий. Мы пельмени возили в Питер, не знаю, откуда они брались. Из Питера забирали парафин и терезин – полные бочки. Туда – пельмени, обратно – бочки.

В доме табуировалась брань, курево и алкоголь. А в основном дети были свободны. Единственное, если кто-то собирался поехать в город, то просили предупредить, чтобы можно было что-нибудь туда свезти или обратно забрать. На удивление, они неплохо знают местные театральные постановки, фамилии режиссеров и что дают в этом сезоне. Видно, что досуг детей не ограничивался свечным цехом и церковными службами.

– Да. Я вообще любил на кладбище ходить. Сядешь за храмом с книжкой и читаешь, пока не стемнеет. Тихо, хорошо. Особенно сказки любил, – слышать это от белокурого здоровяка было забавно. Но мы ему поверили.

Когда о. Павла убили, к дому поехали только мужчины.

– Я тогда работал в типографии от летнего сада недалеко. Дима позвонил, сказал, и я приехал туда. Это было в седьмом часу. Там следователи были, народу много. Вся Красногорская улица собралась. Мы дождались, пока его не вынесли из дома, и ушли. Потом все вместе уже приехали на похороны.

– А не возникало идеи собрать выпускников, все ваши силы, и продолжить дело отца Павла – снова собрать интернат.

– Нет. Здесь юридические знания нужны. Воля нужна. А так начнешь, сразу сектой назовут. С этим тяжело бороться.

– Почему же? А вы знали про конфликт батюшки с архиереем? Помогали как-то?

– В дела с владыкой мы старались не влезать. Я спрашивал его, почему он так поступает. Но… Я видел, как менялся штат в духовном училище, я там учился тогда как раз, когда пришел новый архиерей. Уходили лучшие.

Уже вечерело, и мы решили пройтись к храму, который восстановил здесь Адельгейм. Ребята показали нам могилу мамы о. Павла, проводили к реке, а потом Валера предложил подвезти нас до города. Было видно, что своими «жигулями» он так же очень гордится, но поменьше, чем любимой женой.

Ночью, просматривая фотографии этого дня, я подумал, что – да, немногие выбрались из своего сиротского проклятия – одиночества, пьянства, ранней погибели. Да и 15 человек на всю нашу российскую шайку беспризорников – капля. Да не капля даже – тень от пылинки. Но эти несколько счастливых, отзывчивых и чистых людей украшают собой пьяную сельскую жизнь подпсковья. Много это или мало?

А в глобальном-то плане: живем и живем…

Уж так почему-то повелось, что все псковские храмы о. Павла – кладбищенские. И последний его – Мироносицкий – тоже стоит на кладбище. А могила его прямо у стены. От входа направо по тропинке – и там крест с терновым венцом и его фото рядом на дереве. Кому-то кажется, слишком просто, а кого-то раздражает этот венец – не слишком ли много на себя берет? Наверное, так и должно быть: крест – напоминание, крест – водораздел, оплеуха совести.

Вообще говоря, кладбищенские храмы и часовни – это лакомый кусочек. Любой священник скажет, какая битва идет за возможность там служить. Ведь люди хотят как лучше. И когда для близкого человека при жизни сделать уже ничего нельзя, то в поминки можно и вложиться: венки покраше, гроб побогаче, батюшку получше, чтобы справно служил и все, что нужно, сделал. В таком варианте наши православные поминки ничем не отличаются от египетских похоронных церемоний. Чистое язычество. Но зато доходно.

– Я сейчас кроме как за содержание школы ещё и взнос должен платить. Епархию-то разделили, а патриархия годовой взнос подняла. Раньше было меньше ста тысяч с епархии в год, а теперь миллион. Пирамида туда стекается, – о. Сергий Иванов, настоятель Мироносицкого храма, показывает пальцем вверх. – Обратно-то не приходит. Это для епархии тоже на год не очень много. Мы школе только помогаем около миллиона в год.

Вообще говоря, честность о. Сергия подкупает. Редкий батюшка вот так сразу про деньги с журналистами разговаривать станет. Мы беседуем в темном углу храма. Священник выглядит уставшим. У него сегодня уже была литургия, отпевание, потом крестины двух младенцев. Но это ещё ничего. В прошлую субботу разом семерых крестить принесли. Он постоянно шмыгает носом, говорит, что ещё когда в недостроенном соборе служил, заработал эту хроническую боязнь сквозняков. Теперь вот чуть что – сразу насморк.

Крещение младенцев

– Я в соборе получал хорошую зарплату. И ещё были какие-то люди, которым квартиру там освятить, машину – все у меня было хорошо. Я же там ключарем был, можно сказать, вторым человеком после настоятеля! И при этом особо не отвечал ни за что. Когда меня сюда назначили, меня просто вызвали и дали в руки указ. Отправили с благочинным к о. Павлу домой. Что это такое было?!

«В 1989 году я учредил приход, поднял из руин храм Святых Жен Мироносиц. В 2008 году архиерей лишил меня настоятельства, а юный новый настоятель (о. Сергий Иванов – «С») расколол крепкий и мирный приход, сделал его умирающим: распустил хор, убрал регента, уволил сотрудников, разогнал приходское собрание, приходской совет и ревизионную комиссию, убрал иконы, организовал авторитарное управление приходом с помощью фальсификации и мошенничества. В приходе иссякнет живая жизнь. Все ограничится обрядом: формальными действиями и невнятным текстом».

Из интервью о. Павла Адельгейма

– Я сейчас, когда служу, чувствую незримое присутствие о. Павла. Иногда даже обращаюсь к нему: «Отец Павел, помолись». Я думаю, что он здесь присутствует. У нас не было с ним особых разногласий. Он думал, что я пришел его сместить. У него были конфликты с другими священниками, которые служили до меня и метили здесь на место настоятеля. А у меня не так. Я сразу сказал, что меня назначили.

Иванов говорит прямо, что о. Павел был для него духовным наставником. Шутка ли: 50 лет служения за плечами – «мы грешники грешнее всех, потому что знаем и творим, это служение очищает темноту!» Когда его сюда назначили, ему было всего 28. Говорит, что прав был о. Павел, когда за устав боролся, «да только систему он так и не сломал: батюшки нет, а устав все равно приняли».

– Он ведь за что боролся? Он хотел, чтобы приход отвечал за свою жизнь! Был бы здесь приходской совет, который бы всем этим занимался, я бы просто приходил, крестил, служил и не лез бы в это все.

– Так назначьте кого-нибудь завхозом.

– Нет у меня такого человека. Был один… Но умер через полгода после о. Павла.

О. Сергий вспоминает, что все произошло неожиданно. Он как раз в отпуск собирался, хотел отдохнуть, а тут соседка позвонила и сказала, что убили батюшку. Он уверен, что мученическая кончина о. Павла не случайна, что на его роде отметина: дети больны, матушка вон под машину попала, сам в лагерях сидел – ноги лишился, родители были репрессированы. А эта смерть, стало быть, искупление рода, «прямое Божье вмешательство». К тому же чудесным образом за неделю до тех событий к ним пришел молодой парень, хотел устроиться священником.

– Я ему сразу сказал, что у нас точно не выйдет. Из-за сложностей в отношениях с архиереем не назначат. А я бы взял. И буквально через неделю о. Павла убивают. Ещё через две недели я вспоминаю этот разговор. Позвонил ему в Питер. Он приехал, рукоположили. И вот служит. Свое дело делает. Он хороший, добрый.

– Стало быть, свято место пусто не бывает? А каково это – служить с человеком, через которого, как вы говорите, напрямую действует Бог?

– Меня этим не удивишь. Я вот с владыкой Евсевием служил в соборе, то же самое было. А мы как-то на Троицу служили на улице: в храме батареи меняли. И как ливануло! Люди зонтики достали, а у нас нет ничего. Смотрю, владыка глаза закрыл. И – раз! – тучи расходятся, расходятся. Вот какое дело.

– Понятно. А так за два года без отца Павла вы чувствуете какие-то изменения в храме, в Пскове, в жизни?

– Тяжеловато… Сжился с ним за 5 лет…. А в глобальном-то плане: живем и живем.

– Прихожане его вспоминают?

– Будут вот литию служить на могилочке 5-го числа. Вечер памяти будет.

Уже на выходе он вдруг спросил, не знаем ли мы, что с тем парнем, который убил о. Павла.

– У нас город маленький. Так-то все про всех известно. Знаю, что зеки из той зоны, куда ходил о. Павел, искали того Сергея. Если бы того паренька посадили в тюрьму, то он бы не выжил. Я им говорю: нельзя так, нехорошо. Мне за него даже страшно стало.

Впереди у о. Сергия длинный день. Сейчас он вернется домой, поест и будет молиться, читать правило перед причастием. Потом вернется на всенощное богослужение. А в 9 вечера обратно домой. Завтра спозаранку снова на службу. Насморк, второй священник в отпуске, храм надо белить, полы менять… Но что поделаешь – работа.

Соседи по конфессии

Улица Красногорская, где жил о. Павел, пестрит коттеджами, особняками и хибарами. Улица небольшая, она тянется вдоль реки Псковы от моста до моста. С одного её края стоит единственный в городе католический костел, а с другого – баптистская церковь. В них служат поляк ксёндз Кшиштоф Королевски и пастор Константин Николаевич Лапуштян с Западной Украины. Оба они дубленой кожи и крепкой хватки – в насквозь православном Пскове им трудно выживать. Говорят, что о. Павел был единственным местным священником, который с ними общался. Больше того: когда у отца Кшиштофа возникли проблемы с приобретением земли под строительство костела, именно о. Павел ходил собирать подписи в поддержку строительства. В том числе он обращался за помощью к пастору Константину, чтобы он собрал подписи в своей общине.

Отец Кшиштоф

– Я служу 16 лет в Пскове, – Кшиштоф говорит с сильным польским акцентом. – Приехал сюда из Беларуси в сентябре 1990 года специально, чтобы построить храм. Но в начале 2000-х возникли проблемы – нам приостановили строительство. Это препятствие возникло от архиепископа Евсевия. Официально этого никто не говорит, но неофициально мы знаем, что он перед администрацией ставил вопрос о недопустимости строить здесь еретический храм! В Белоруссии этого невозможно было себе представить! Там я дружил с православными священниками. Я рассказал об этом о. Павлу, а он пошел собирать подписи. Сказал, что для него как для священника это позор.

Скандальная история с этим строительством известна в городе и за его пределами. Дважды этот сюжет попадал на НТВ. Говорят, что лично Путин распорядился и собору быть. Но до сих пор нет ни документов на землю, ни разрешения на строительство. Костел как бы находится в воздухе, без земли.

Протестантской церкви в Пскове, где служит Лапуштян, уже 120 лет. Пастор подчеркивает это с особым значением.

– Я познакомился с отцом Павлом 8 лет назад. Мы с супругой приехали из Восточной Сибири в Псков, так как здесь была нужда: церковь была без пастора несколько лет. Через некоторое время я смотрю – рядом останавливается «Волга». Наши служители говорят: так это православный священник. Я подумал, сейчас будет какая-то брань, ругань в адрес баптистов. А он выходит с доброжелательной улыбкой и говорит: «Я слышал, что здесь есть новый пастырь. Хочу познакомиться». Вот и все. Сразу так бывает, что чувствуешь родство душ.

Когда Константин рассказывал своим коллегам о том, что православный батюшка ходит к ним в гости домой, проповедует перед крещаемым, не пьет, не курит и говорит с ним о Боге и Библии, ему просто не верили.

– А вы знали о его конфликте с епископом? Может быть, как помогали ему?

– Я знал про этот конфликт. Если бы брат Павел обратился ко мне с тем, чтобы я принял участие в этом, я бы помолился и понял, как я мог бы помочь. Но он не обращался. Есть люди верующие, а есть религиозные. Все, желающие жить благочестиво, будут гонимы. Именно это и чувствовалось в конфликте. – Пастор явно был смущен вопросом и отвечал уклончиво. Одно дело – соседские отношения, другое дело – религиозная политика.

Пастор Константин

Королевски тоже все знал. Но ещё больше уважал о. Павла за его бескомпромиссность в общении с КГБ:

– Он многое пережил. Он был в лагере за веру. Ему предлагали сотрудничество с КГБ, и он отказался, и потому у него были проблемы.

Для ксендза комитет госбезопасности – это не страшилка из американских фильмов. Он рассказал, что не сразу решился на вечернюю встречу с нами. На голове у Кшиштофа шрам от пулевого ранения. Стреляли через дверь и потому не убили, но дом сожгли и 4 тысячи долларов, скопленные на строительство, отобрали. Это случилось с ним вскоре после того, как он отказал в сотрудничестве майору КГБ – некому Сергею – в Белоруссии, мол, вас и так в этой стране слишком много для того, чтобы ещё и священники на вас работали. А тот в ответ, улыбнувшись, сказал, что на его могиле вырастет травка.

Оба пастыря хлопочут об устроении своих церквей, собирании паствы, обустройстве территории. Православным до них дела как не было, так и нет теперь. Как будто был один только чудак, связывавший их, но нет его больше. Распалась связь, и, кажется, друг с другом они тоже не очень часто общаются. Ведь дела, дела. Может быть, потом. Когда-нибудь.

У реки Псковы

Что скажет папа?

В доме о. Павла шумно. Белка и Аргон лаем встречают приходящих гостей. У батюшки сегодня день рождения. Но стол решили накрыть не в большой комнате, а на кухне. Народу не очень много, но ручеек желающих поздравить матушку Веру не иссякает с 4 часов дня. Вера Михайловна хлопочет, суетится, рассаживает гостей. По телевизору идет криминальная передача «Следствие вели».

– Кто будет сок? Кто квас? Кто шампанское?

– Аргон! Белка! Аргон! Хватит!

– Маша! Маша, потом! Потом будешь разговаривать!

– С приездом! Прелесть, какая ты загорелая!

– У меня ГРМ пришлось поменять, подшипник стартера нужно поменять…

– Здравствуйте! Садитесь, давно ждем.

Любимые собаки Адельгеймов Белка и Аргон

В этой сутолоке бегут минуты. Нас также сажают к столу. Кто-то наконец выключает телевизор. Кажется, все, кто собирался быть, уже здесь. Иван Павлович (сын отца Павла) с супругой, Вера Михайловна, Маша Адельгейм и ещё несколько человек.

Маша прекрасна. Она в платье, ласковая, радуется. Она – как ребенок, только седая. Очень чувствует людей, неискренность. За общим столом все просила порезать ей котлету, а потом в коридоре говорила один на один, что скучает по папе:

– Папы нету. Его убили, – она говорит, чуть протягивая звуки. – Когда его убили, я так орала. Вся улица сбежалась… Я ему раньше малину собирала. А теперь не собираю, не люблю…

– Говорят, что он очень плох? Да дурака он валяет!

– В таком возрасте? Давление, ноги… – Иван Палыч всегда корректен. – Я могу поверить, что он орет, гоняет и топатит, но и к этому я всегда относился с известной долей осторожности.

– Вот и получается, как в том анекдоте: «Мне вчера хотели морду набить. Почему вы так решили? Не хотели бы, не набили!»

Иван Павлович и Вера Михайловна Адельгейм. Перед Иваном стоит кружка, из которой обычно пил его отец

При этом нельзя сказать, что сам Иван Адельгейм не был бит судьбой. Ведь это он был директором школы регентов, которую после долгих и мучительных нападок все же уничтожили. Он мотался с семьей из епархии в епархию. Его отца убили два года назад. Иллюзий о местных церковных реалиях он как будто не питает. Понимает, что построенная вместо их школы православная гимназия (на деньги Газпрома, между прочим), «в которой и церковных предметов-то нет», не закроется, как бы плохо там ни было, ведь «очередное начинание епископа сгинуть не может» – слишком большой удар по авторитету церковной власти. Но и на жизнь он обижаться не спешит. Со смехом вспоминает, как о. Павел его воспитывал:

– Порол. В основном лозиной, прутьями. Даже когда я учился на первом курсе института, он мог меня приложить. Правда, это уже было – как слону дробина. Но факт наказания состоял не в том, чтобы выпороть. Он всегда обозначал причину. И очень важно было примирение. Для ребенка было важно – понимать, за что наказали. Иначе получается изуверство.

Иван Палыч не хочет снова браться за школу. И в 1992-м, когда школу только открывали, он не хотел становиться ни директором, ни преподавателем, но батюшка его уговорил.

– Он нас воспитывал по-особому. Меня могли пугать КГБ или ещё кем-то, но я думал только об одном: что об этом скажет папа. Одобрение отца было самым важным критерием.

Матушка Вера принесла телеграммы с соболезнованиями. Листы аккуратно сложены в папку: от губернаторов, епископов, священников. В том числе и от Евсевия.

Всечестная матушка Вера Михайловна, в связи с трагической кончиной протоиерея Павла выражаю вам соболезнование, дай Бог Вам силы, чтобы пережить с христианским терпением этот самый тяжелый момент. Да упокоит Господь его в своих Небесных обителях.

Митрополит Псковский и Великолукский Евсевий.

– Вообще, воспитанием больше занималась я. Было дело, я Ванечке язык хотела отрезать. Прямо так стояла с ножницами и говорила: «Доставай язык! Ну-ка доставай». А батюшке когда было?

Вообще Вера Михайловна охотно рассказывает о жизни с о. Павлом, о том, как он сватался к ней в рваных сандалиях, как её с детьми выселяли из дома, когда батюшка был в лагере. Уже спокойнее может пересказать и события дня убийства. Вспоминает, как вскоре после тех событий к ним приходили странные люди:

– Однажды пришла женщина. Сказала, что от о. Дмитрия Смирнова из Москвы. Мы сели в комнате. Она стала расспрашивать, как мы тут справляемся, получили ли перевод от о. Димитрия, и от патриархии, и от епархии? Как следствие идет? Что сама она полковник КГБ, а муж – генерал КГБ. Потом Ваня с работы пришел, и она тут же собралась, оставив свой мэйл и телефон.

Матушка раздобыла телефон о. Дмитрия, но так и не смогла до него дозвониться. Тогда она позвонила в ФСБ, там этой истории очень удивились, но ничего не сказали. Наконец она обратилась к следователю, который вел дело:

– Он начальник следственного отдела. О. Павел крестил его и его двоих детей. Он проверил данные, которые та женщина оставила, сказал, чтобы собаки всегда были дома при мне, а дом поставил на учет. И теперь они ни на шаг от меня не отходят.

Мы поднялись наверх. Мимо комнаты с витражами, где чемоданы подпирают потолок. Видимо, среди них есть и те, что кочевали с Адельгеймами из Киева в Фергану, потом в Каган, в Эстонию и вот осели здесь, в Пскове. Деревянные, кожаные, со сбитыми углами – тяжела жизнь нехитрой поклажи опального священника.

Чемоданы отца Павла

Потом мы пришли в комнату, где раньше жила младшая дочь Анна. Она вышла замуж и сейчас живет в США. Когда-то она писала стихи о комнате своего отца. Матушка силится вспомнить наизусть:

– Киот, иконы, кровать… Два разных тапка под кроватью… Детская одежда в уголке… Книжки на столе…Разве это все, что нам осталось?.. Нет, не помню. Надо посмотреть, у меня где-то записано.

А теперь здесь уголок отца Павла. Матушка вынесла показать его протез, требный чемоданчик с крестиками, свечами и святой водой – отец Павел ходил с ним к больным и заключенным. У самой стены под покатой крышей стоит уголок, тот самый, с которого батюшка уже не встал живым. Облачение на крючке, свечка, иконка и статуя Мадонны, которую ещё в советское время подарили Адельгейму итальянские католики, прибывшие в Псков с культурной программой, но потребовавшие обязательным пунктом программы встречи с этим знаменитыми псковским священником.

– Бывает, встретишь кого-то на улице: молодые люди подойдут, обнимут, поцелуют, а я их и не знаю. На могилку часто заходят. Отец Кшиштоф заходил как-то раз. Целый пакет еды принес. Спрашивал, как жизнь, как епархия помогает. А вот про о. Владимира Будилина, который хотел нашего батюшку из храма выжить, говорят, что совсем плохой. Его недавно в больницу с бомжами привезли. Он месяц выхаживался, а потом опять пропал.

На кухню зашел седой представительный мужчина. Протянул Вере Михайловне букет: «Это нашему о. Павлу на день рождения». Это Виктор Яковлев, актер местного Пушкинского театра, старый друг и почти член семьи отца Павла. Говорит, что был на могиле, не мог не зайти.

Протиснулся среди гостей, сел рядом. Получилось, что во главу стола. Мы представились.

– Что за «Стол» такой? Агенты? – улыбается Виктор.

– Естественно. Агенты здравого смысла, – улыбаемся мы.

Контакт налажен. Какое-то время он рассказывает за столом о том, как идут приготовления к вечеру памяти о. Павла, кто какие прислал слова на этот вечер, вспоминает, как это было в прошлом году:

– Когда во всем городе появились афиши, в том числе напротив епархии, народ там всполошился. Они попытались отменить, но не вышло. И правильно, если бы отменили, то шум поднялся бы на всю страну! Тогда Евсевий просто запретил всем священникам приходить на этот вечер. Но был один, который пришел по своей воле, и второй, которого прислали наблюдающим. И теперь так же. Я уверен: сменится архиерей – все священники епархии придут.

Ещё некоторое время мы говорили трудностях положения местного священства, о том, как они боятся даже афишу повесить у себя в храме. А потом решили прогуляться.

Прибежала Маша. Она была в новом платье, с курткой в руках. Хотела укутать нашего фотографа:

– Алёне холодно. А Андрею холодно?

Мы как могли мягко отказались и вышли с Виктором на улицу. Я спросил:

– Вы, говорят, ближе многих были к о. Павлу. Вот его нет уже два года. Изменилось ли что-нибудь? Для вас, для людей вокруг?

– Смерть о. Павла не потрясла мир. Странно, если было бы иначе. Больше всего это потрясло нас, близких. Если Кураев сказал в 2013 году, что убит последний свободный священник РПЦ, то через год он уже об этом не вспомнил. Мне как человеку, близко стоящему к батюшке, было понятно, что по недостоинству нашему Господь отнял его у нас… А так – что могло измениться? Мир-то не изменился.

Виктор Яковлев

Виктор говорит с болью. Иногда его голос начинает дрожать. Он вспоминает, как о. Павел часто ездил из Санкт-Петербурга в Псков ночным поездом в плацкарте и в 80-х вокруг него всегда собиралось много народу, а теперь другие времена: сядет священник в облачении, и люди хотят от него отодвинуться. Вспоминает, как сник батюшка, когда ему объявили о решении снять с него настоятельство в храме:

– У него было такое лицо, словно убили его ребенка. Но он и это преодолел. Ведь его творческий христианский замысел состоял в том, что христианская община – это космос, который включает в себя три составляющие: богослужение – храм, проповедь; образование – просвещение, школа, которую он создал, и милосердие – приют, походы в дом призрения, в тюрьму. И проблема не в том, что Евсевий отобрал храм, а в том, что он разрушил это великий пастырский замысел.

– Из-за этих конфликтов со священноначалием о. Павла часто называли борцом с церковью.

– Нет, так нельзя сказать. Он боролся за церковь – это очень важно. Это как с детьми. Когда мы боремся с их соблазнами и пороками, мы боремся за них, но с ними же. Когда они начинают пить, курить, колоться… матери ложатся поперек порога спать, чтобы уберечь дитя от беды. О. Павел не ушел из церкви и не собирался. Говорил: я уйду, только если меня выгонят, если будет указ.

– Он много чего начал. Даже если говорить только о Пскове. А как сохранить, развить его начинания и наследие?

– Во-первых, многое здесь делает Преображенское содружество православных братств, так называемые кочетковцы. У них издательская деятельность, они его книги издают, выставку сделали. Два года уже проходят Адельгеймовские чтения – такая попытка осмыслить его наследие. Вышла книга Анатолия Осницкого «Отец Павел и его Вера», может быть, немного поспешная и сыроватая, но все же. Школа должна быть в Пскове с его именем. Музей нужен. Ну а в общем, я думаю, здесь нужно как можно меньше заниматься самоприписками. Не надо быть самонадеянным. Если его дело от Бога, то оно устоит. Я бы хотел, чтобы издавались его книги, создавался мемориал. Но при Евсевии это невозможно.

Мы расстались с ним на мосту. Закатное солнце тонуло в плавной Пскове. На другом берегу шумели люди, звенели бутылки, играли дети – Псков готовился отмечать День ВДВ. Нам нужно было как раз в ту сторону. Дом, где празднуют день рождения, оставался позади. Вспомнилось вдруг, что кто-то назвал о. Павла сталкером – проводником из мира серости и страха туда, где о тебе позаботятся, где приютят, где с тобой поступят так, как учит Христос.

Лампочку выкрутили

В последний день мы успели ещё раз заехать в этот дом. Вера Михайловна что-то делала в огороде. Аргон с Белкой лежали рядом в тени. Маша была в своем обычном халате. Мы подарили ей несколько фотографий с ней и старых, где о. Павел очень нежно обнимает свою Веру. Она засияла, прижала их к груди и убежала куда-то наверх. На прощанье матушка расцеловала нас и отпустила. Уже отъезжая, мы видели, как Маша стояла у калитки и махала нам рукой, пока мы не скрылись за поворотом. Второй рукой она так же прижимала к груди фотографии.

Уже в поезде я вспомнил, как Виктор Яковлев описывал свое личное состояние без о. Павла.

– Мне не с кем обсудить неразрешимые вопросы. Раньше я всегда мог с ним поговорить. А теперь – будто лампочку выкрутили и ничего не ясно.

И вот стоит Псков – город «духовной культуры России» (как написано на сайте города) – в этом сумраке. И не поймешь: светает или наоборот – закатывается солнце. Только Маша точно уже не будет собирать малину. Папы нет, а она её не любит.

Выбор редакции

После убийства о. Павла (Адельгейма) хлынул какой-то безумный поток конспирологических версий: дескать, и сумасшедший убийца - не сумасшедший, и вообще священника убила кровавая гебня (ТМ), и вообще был глоблальный заговор с целью убиения священника.
Увы, на самом деле всё гораздо проще и печальнее. Официально установлено, что убийца - душевнобольной.
Обвинение в убийстве псковского священника Павла Адельгейма предъявлено 27-летнему москвичу Сергею Пчелинцеву. 5 августа молодой человек пришел побеседовать с отцом Павлом о своих делах, но внезапно накинулся на него с кухонным ножом в руках. По данным оперативников, при задержании Пчелинцев кричал, что Сатана приказал ему убить священника, после этого парень ударил себе в грудь ножом.

Подозреваемый в убийстве при задержании ударил ножом и себя, что говорит в пользу версии о некой проблеме с психическим здоровьем у молодого человека. Сейчас он находится в больнице на аппарате искусственного дыхания. Следователи попробуют его допросить, как только врачи предоставят им такую возможность.
Следствие уже назначило предполагаемому убийце психиатрическую экспертизу. Свидетели утверждают, что до страшных событий в доме священника приезжий москвич вел себя неадекватно....

Подробности и обстоятельства трагедии. Что этому предшествовало?

Оказалось, что признаки надвигающейся беды все же были:

Невеста убийцы отца Павла Адельгейма посылала его к священнику избавиться от бесов

Невеста подозреваемого в убийстве отца Павла Адельгейма Сергея Пчелинцева в свое время советовала молодому человеку обратиться к священнику, чтобы избавиться от бесов.
Родители записали Сергея на прием к психиатру, чего тот боялся, так как чувствовал, что его сдадут в больницу. Тогда невеста Аня посоветовала ему поехать к отцу Павлу. Сергей сбежал от родителей и приехал к священнику за помощью.

"Отец Павел скоро понял, что молодому человеку нужна не беседа, а квалифицированная помощь специалиста, — рассказали прихожане церкви. — Невеста Сергея оказалась хорошей знакомой матушки Веры Михайловны. Ей сразу сообщили о приезде знакомого, а та, видимо, рассказала о прибытии Сергея в церковь его отцу".
(отсюда)

Мать подозреваемого в убийстве священника: Сын снимал фильм о маньяках-убийцах
Светлана Ковалева, мать Сергея Пчелинцева, подозреваемого в убийстве священника в Псковской области, сообщила, что сын снимал документальный проект, посвященный маньякам-убийцам.
По ее словам, это могло стать причиной помешательства сына."Сережа всегда снимал хорошее, доброе кино, — рассказала Ковалева. — Но в этот раз он каялся, что снял злой фильм — даже говорил, что этот фильм у людей энергию отбирает".
Мать предполагаемого убийцы также рассказала, что сын в последние годы страдал от сильных головных болей из-за травмы верхнего шейного позвонка.
(отсюда)

«Улыбчивого» выпускника ВГИКа Сергея Пчелинцева изменила его же работа - фильм о маньяках-убийцах
Москвич, подозреваемый в убийстве священника Павла Адельгейма, год назад окончил кинооператорский факультет Всесоюзного государственного института Кинематографии
Никто не предполагал, что с оператором ВГИКа могут произойти такие метаморфозы
«Сережа всегда снимал хорошее, доброе кино. Но в этот раз он каялся, что снял злой фильм - даже говорил, что этот фильм у людей энергию отбирает!» - поделилась с правоохранителями мать предполагаемого убийцы Светлана Ковалева. По ее словам, отравившись к священнику, молодой человек хотел очиститься. По словам Светланы Владиленовны, ее сын собирался вскоре венчаться со своей девушкой и в разговорах со святым отцом хотел подготовить себя к обряду.

«Сын сообщил, что убежал в Псков, он мне все время говорил про Библию. Он мне страшные СМС писал... Что хочет, например, забрать мою душу, и что-то еще про причастия...», - вспоминает последние ужасные дни Светлана Владиленовна. По ее словам, жизнь Сергея в последние годы была отравлена частыми головными болями, вызванными травмой верхнего шейного позвонка. Не без содрогания женщина вспоминает: «В последний раз, когда я его видела, он схватил меня за грудки. Начал кричать: «Мама! Как ты не понимаешь, что у меня как будто штырь в голове! Что мне больно!».

Мама Сергея Светлана Ковалева рассказывает, что ее 27-летний сын работал одно время оператором короткометражных фильмов. Среди снятых им в превеликого множества картин был и посвященный жизни маньяков-убийц документальный проект. Мать не исключила, что толчком к жестокому преступлению, в котором обвиняют Сергея, могла стать именно эта кинолента. Вполне вероятная версия, тем более, что мотивы убийства пока не установлены. Известно только, что, по рассказам свидетелей, в момент совершаемого преступления молодой человек пребывал в совершенно неадекватном состоянии и кричал, что действует по указке сатаны.
(отсюда)

«На такси прикатил сюда из Москвы, 16 тысяч заплатил»
Знакомый подозреваемого в убийстве священника Павла Адельгейма рассказал, что Сергей Пчелинцев был закрытым человеком, но на убийцу не походил. Сейчас Пчелинцев лежит в больнице и пока не может давать показания. Он прожил дома у священника и его жены три дня, мотивы его поведения до сих пор неизвестны. Друзья семьи отмечают, что жена погибшего Вера Адельгейм еще накануне убийства почуяла неладное. Похороны отца Павла состоятся в четверг.

Подозреваемый в убийстве священника Павла Адельгейма видеооператор Сергей Пчелинцев сейчас находится в больнице и подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Врачи оценивают его состояние как тяжелое, однако говорят, что угрозы для жизни нет.

«Газета.Ru» поговорила с режиссером компании «Единая Медиа Группа» Дмитрием Пищулиным , который в свое время учился с предполагаемым убийцей священника. Пищулин не видел Пчелинцева последние два года и, хоть и говорит, что тот был закрытым человеком, был шокирован новостью об убийстве отца Павла. «Мы общались с Сергеем во время учебы во ВГИКе и несколько раз работали вместе. Он считается очень хорошим оператором, всегда очень тщательно подходит к каждому кадру и продумывает его, — рассказал Пищулин. — Нельзя сказать, что он общительный и веселый, он был все время в себе. Но по его поведению никогда нельзя было предположить, что человек может быть убийцей. Уж кто-кто, но не он точно. Правда, за эти годы многое могло измениться, ходили слухи, что он съездил в Гоа и вернулся странным».
По словам Дмитрия Пищулина, Сергей Пчелинцев — коренной москвич, холост. «Он никогда не говорил о религии и не высказывал своего отношения к ней», — добавил Пищулин.

Старший помощник руководителя СУ СКР по Псковской области Антон Доброхотов рассказал «Газете.Ru», что следователи дежурят в больнице и ждут, пока врачи разрешат допросить Пчелинцева. Представитель ведомства сообщил, что в момент трагической гибели священника в доме находилась его жена, Вера Адельгейм.

«Священник проводил работу с этим молодым человеком. Гость внезапно схватил нож и ударил его. Попал в сердце. Супруга позвонила в полицию, а предполагаемый преступник выбежал на улицу и вел себя неадекватно, чем привлек внимание соседей. Находящийся поблизости наряд задержал его, причем он не пытался причинить какие-то повреждения стражам порядка, а просто начал резать себя», — пояснил Доброхотов.

По данным Псковского агентства информации, супруга отца Павла накануне трагедии созванивалась с другом семьи Петром Гусевым и рассказала ему о Пчелинцеве. «Она сказала: неприятность у нас. Приехал человек из Москвы, сын каких-то знакомых. На такси прикатил сюда, 16 тысяч заплатил. Зовут Сережа. Он не совсем адекватно себя ведет», — цитирует издание Гусева. По словам Веры Адельгейм, за Сергеем Пчелинцевым приехал отец, чтобы забрать его домой, но тот повел себя неадекватно — опустился на колени и попросил, чтобы тот не отправлял его в психбольницу.

Позже в тот день отец Павел находился в одной комнате с Пчелинцевым. Священник резал кабачки, а его гость читал Евангелие. «И вдруг истошный крик отца Павла. Я прибежала и не поняла, в чем дело. Увидела ножи на столе. Я ножи смахнула на пол и закричала на Сережу: «Что ты сделал, иди вон отсюда!» Я и не поняла, что случилось», — пересказывает Петр Гусев слова Веры Адельгейм.

Священника Павла Адельгейма похоронят на Мироносицком кладбище при церкви Жен Мироносиц, где он служил. Отпевание состоится утром в четверг.
Близкие и знакомые отца Павла тяжело переживают утрату. Псковское агентство информации передает слова алтарника храма Романа: «Он никогда не бросал свою паству, до конца был с нею. Речи говорил такие, что на душе становилось спокойно. А на исповеди напутствовал добрыми словами. Весь приход держался на нем». Депутат местного собрания Лев Шлосберг рассказал, что священник Павел Адельгейм всегда был готов помочь: «Он открывал свои двери всем, кто просил его о помощи. Так случилось, что он открыл двери и своему убийце».
(отсюда)

Как свидетельствуют очевидцы, смертельный удар ножом в сердце священника убийца нанес во время разговора об известном хирурге епископе Луке...

Почему психически больные нападают на священников, какую ошибку совершил отец Павел Адельгейм, как не стать жертвой сумасшедшего? Рассказывает священник и психиатр Григорий ГРИГОРЬЕВ, лично хорошо знавший убитого батюшку .

- Почему психически больные люди убивают священников, что происходит у них в голове?

Еще во времена Советского Союза, когда существовала мощная психиатрическая система, 8-10 психиатров в год погибали от рук психически больных людей. Психически больные люди убивают не только священников, но всех, кто встречается у них на пути и пытается оказать им помощь. Это не относится ко всем психически больным людям, но в первую очередь к тем, у кого есть «бред воздействия».

Есть в психиатрии такое понятие как «бред воздействия», и это один из самых тяжелых видов бреда. Если какой-то человек, не важно, врач, священник или родственник, пытается оказать помощь психически больному, то он может попасть в его «бредовую картину воздействия темных сил».

Психически больному покажется, что помогающий оказывает на него какое-то вредное воздействие, и по этой причине больной себя плохо чувствует. Например, из соседней квартиры воздействуют какие-то специальные генераторы излучения. Или из розетки исходит электрическое поле. Или через телевидение наводят отравляющие лучи. И если у психически больного человека сложится картина, что кто-то на него таким образом воздействует, он всю свою жизнь посвятит тому, чтобы уничтожить этот источник зла.

Если психически больной человек приходит в Церковь, а такое бывает нередко, и священник, сразу не включившись, не осознав, что перед ним больной, скажем, шизофренией, пытается оказать ему помощь, то он может серьезно пострадать. Если помогать больному только при помощи молитвы, при помощи отчитки, давать пастырские советы, особенно связанные с покаянием, что еще больше может углубить депрессию больного, дать почитать какие-то духовные книги, то в результате может возникнуть тот самый бред воздействия и больной поставит себе задачу уничтожить помогающего священника как источник зла.

- На многих приходах есть психически больные люди, как сделать так, чтобы они тебя не убили?

С ними надо вести себя очень осторожно и надо научиться их чувствовать. У нас, к сожалению, сейчас нет такого курса как клиническая психиатрия, есть только пастырская. Надо поинтересоваться - не лежал ли человек в психических больницах, не состоит ли на учете у психиатра.

Если выяснится, что состоит и лечился в больницах не раз, но туда его враги загнали - это симптом. Надо спросить - нет ли видений, нет ли бреда, галлюцинаций, то есть попытаться с помощью элементарных вопросов оценить адекватность. И еще надо обязательно оценить его критическую самооценку, у психически больных людей она полностью отсутствует. Надо спросить - а может ли это быть не так, как вы говорите? Если человек говорит «да, может быть, я могу ошибиться», то он, наверное, не такой уж и больной.

Самое главное, священник в пастырской работе должен быть всегда начеку и должен понимать, что к нему на исповедь, на беседу, за консультацией может прийти психически больной человек. С ним надо быть очень вежливым, корректным и осторожным. И попытаться его эвакуировать в сторону психоневрологического диспансера. Если врач будет лечить медикаментозно и снимет острый психоз, а священник окажет духовную помощь, то можно достигнуть хорошего результата. Но если священник попытается взять все на себя, то он и больному не поможет, и себе навредит.

- То есть убийство о. Павла никак не связано с тем, что батюшка мог критиковать какие-то решения церковных иерархов?

Это не связано ни прямо, ни косвенно. Убийцу зовут Сергей, он является психически больным, состоит на учете у психиатра. Мама привезла его к о. Павлу с шизофренией в острой стадии, в надежде, что священник поможет ее сыну. Я очень хорошо знал отца Павла, это был замечательный батюшка, очень добрый и мягкий человек. Он был очень доверчивый и иногда делал такие ошибки. Например, разрешал пожить у себя ворам, и они его потом обворовывали.

И в этот раз он тоже совершил ошибку, он бы не справился с шизофренией и реактивным психозом. Он переоценил свои силы как священника. Он был уверен, что поможет Сергею. А помочь он не мог, потому психически больные люди находятся вне контакта, они живут в своем собственном мире.

У Сергея быстро развился бред воздействия, и он зарезал священника, пытавшегося ему помочь. То, что Сергей после убийства пытался покончить собой еще раз доказывает, что убийство не заказное и не политическое. Это ошибка отца Павла как священника и мученический венец его служения как пастыря. Жизнь забирается не без Бога, и в этом событии сказался Его непостижимый Промысел. Замечательный был батюшка. Для священника такой конец как мученический венец, за который ему несомненно простятся все грехи, ведомые и неведомые.